Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Да ты что, Горыныч? — Алена чуть не задохнулась от возмущения. — Да Лебедь, она же своя. Наша она! И камушек она мне дала, чтобы я не заблудилась, и Черномора она терпеть не может, и Алеша ее с нами поедет… Да кто, кроме нее тут за Черномором следить-то будет? На кого же еще нам положиться?

— В том-то и дело, что больше не на кого, — покачал головой Змей. — Ох, что-то не хочется мне встречаться с Черномором лично… Так каким из входов он планирует отправить нас в Подземный мир?

— Не знаю. Он пока ничего про входы не говорил, — развела руками Алена. — А ты точно уверен, что этих входов два? Черномор уверял, что только один.

— Интересно, — Горыныч задумчиво взялся за подбородок. — Впрочем, вполне может быть. Надо будет как-нибудь проверить, спуститься в эти дыры.

— Как же так вышло, что ты еще ни разу не пытался заглянуть в Подземный мир?

— А зачем? — пожал Змей плечами. — У меня и тут всегда забот хватало… Кстати, какая сволочь пустила в Киеве слух о том, что у меня двенадцать голов?

Алена хихикнула и смущенно потупилась.

— Понятно, — Змей гневно сверкнул глазами и сжал губы. — Тебе бы все хиханьки, да хахоньки. А я заскочил вчера в Киев по делу. Попался там на глаза одним… Меня ТАК расквадратило! Это же не игрушки, понимаешь ты?! Если меня там все теперь будут видеть двенадцатиголовым, так хочешь — не хочешь, а придется соответствовать. Хорошо хоть, я вовремя догадался ложные головы отрастить. Ну, в смысле, без мозгов. Только так, для виду… А то бы я сегодня не тебя от волков спасал, а боролся с собственной паранойей. Ты можешь объяснить, за что ты устроила мне такое, а?!.. — Змей наклонил голову и пристально взглянул Алене в глаза. — Ведь я же говорил тебе, что даже трехголовым мне быть тяжело?..

— Понимаешь, — Алена густо покраснела и положила на место взятый с подноса персик. — Они там как-то не очень тебя испугались, когда ты Забаву украл…

— Как не испугались?! — Горыныч выпустил из ноздрей по клубу дыма. — Да я же сам видел…

— Нет, когда увидели-то, испугались. А потом, на пиру, начали храбриться. Мол, чего там, какой-то змей летающий… Ну, я и побоялась, что найдется сейчас кто-нибудь кроме Ильи, чтобы пойти на тебя в поход, спасать Забаву Путятичну.

— Пусть бы пошли, — нехорошо улыбнулся Горыныч. — Уж я бы их встретил. Я бы показал им, храбрецам моим разлюбезным, «какого-то змея».

— Ну, вот я и приврала про головы, чтобы им всем страшнее было. Илья даже двенадцатиглавого змея не испугался. А остальные хвосты-то поприжали… Да я не для того, чтобы без поединщиков тебя оставить, — торопливо перебила сама себя Алена. — Я же боялась, что Илью из погреба не выпустят, если не он, а другой кто-то Забаву спасать поедет.

— Ну, вот что, Алена, — Змей внушительно хлопнул ладонью по столу. — Сама ты эту кашу заварила. Сама теперь и расхлебывай. Езжай-ка в Киев и давай, на всех углах там рассказывай, что никакой я не двенадцатиглавый. Что обычный Змей, каким всегда был.

— И как ты себе это представляешь? — опешила Алена.

— Да очень просто, — раздраженно дернул плечом Горыныч. — Наделала дел, так исправляй теперь положение. А то мне что же, в Киев теперь и заглянуть нельзя?

— Да меня никто и слушать не станет! — возмутилась Алена. — Тогда, на пиру, просто к слову пришлось…

— Ну, тогда скажи Илье Муромцу. Пусть он рассказывает про меня, что одноголовый я… Э, нет! Лучше пусть рассказывает всем, что двенадцатиглавого Змея он убил в Железных горах… Вот прямо сейчас с ним свяжусь! Пусть всем говорит!.. Уж его-то точно будут слушать.

Горыныч раскрыл перед собой ладонь, как экран.

— Да не умею я врать! Вот хоть вы режьте меня!.. — прошептал Илья Муромец и испуганно замахал руками. Он, в венке из ромашек, сидел у окна, то и дело тоскливо вздыхая и поглядывая куда-то в бок. — Да у меня и не получится. Ты, Горыныч, лучше Дюку Степанычу про все расскажи. Уж он стесняться-то не будет. Такого нагородит… И про двенадцать голов, и про то, что на мелкие кусочки тебя пошинковал, да в реку Смородину сбросил…

— Он-то соврет, — вздохнул Горыныч. — Да ему никто не поверит. Ведь и дураку ясно, что Забаву выручать ездил ты. Так что не увиливай… А чего это ты озираешься? И ведешь себя, словно не дома? Веночек чегой-то нацепил…

— А, это? — Илья светло улыбнулся. Хотел снять венок с головы, но оставил. — Это все она — Забава Путятична… Все хочет как-то уважить, да потешить меня, старика.

— А что это ты все шепотом?

— Да разбудить ее боюсь. Только, вроде, уснула…

— Так ты что же, Илюшенька, у нее, что ли в спальне? Ну наконец-то!

Илья испуганно прижал палец к губам.

— Что-ты, что-ты… Ну, то есть, верно. У нее. В хоромах княжеских, в том пристрое, где все ее комнаты… Только я тут безо всякого, без этого… Меня князь просил, земно кланялся… Ведь она, Забава-то Путятична, — Илья замолк, пытаясь подобрать нужное слово, — избаловали ее совсем… Никого Забавушка не слушает. Я тут нужен, на нее чтобы действовать… — он важно погладил седую бороду, — авторитетом… Во как. Чтоб на нужный путь направить деточку. Чтоб училась, чтобы, значить, не проказила. Чтобы бояр обидным словом не дразнила. И вообще… — он вдруг замолк, чутко прислушиваясь. И потом облегченно вздохнул. — Ну все. Верно уснула… Так ты говоришь, на заставе ждете?

— На заставе, — подтвердила Алена.

— Честно сказать, — вздохнул Илья. — Воспитатель из меня никудышний. Мне бы в чисто поле, да сабелькой… Так что, я поеду потихонечку. Лишь к утру они меня спохватятся… Да вот, только напишу ей записочку, чтоб не обижалась на старого… А с головами ты, Горыныч, лучше к Дюку Степанычу. Уж этот нагородит: и чего попросишь, и еще с три короба… — и Илья, взяв в руки писало и кусочек бересты, принялся старательно выводить печатные буквы.

Горыныч прикрыл ладонь-экран другой ладонью.

— Кажется тут и впрямь дело дохлое. Но Дюк Степанович тоже не выход. Лучше я саму Забаву научу. Пусть-ка она всем рассказывает про своего кумира — как он двенадцатиголового змея уничтожил! Кому-кому, а уж ей-то поверят.

— Да ведь она тебя мертвым считает, — не поняла Алена. — Как же ты с ней говорить будешь?

— Во сне приснюсь, — ощерился Горыныч. — В кошмарном.

— А что, Забава у тебя… правда голодовку устроила? — сменила опасную тему Алена.

— Правда… Требовала, чтобы я ей вместо учебников принес книжки про рыцарей, с картинками. Хорошо, что Илья ее быстро спас. А то я бы с ней намучился… Ты мне зубы-то не заговаривай! — спохватился Змей. — Ты мне, ради Рода, обещай, что не будешь больше никому рассказывать про многоголовых змеев и прочее. Ни в Киеве, ни еще где!

— Кстати, о внешнем виде, — уклончиво улыбнулась девушка. — Я в одной сказке вот как про тебя читала, — она мечтательно посмотрела в окно, на звезды, и нараспев продекламировала: — Воды в реке взволновалися, на дубах орлы раскричалися. Выезжает чудо-юдо двенадцатиглавое. У коня его шерсть серебряная, хвост и грива золотые. Вдруг под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный хорт ощетинился… Правда, красиво?