Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Подожди, дева-Лебедь, — перебил ее Гавейн. — Так этот злобный колдун, Заморыш… Он что же, твой дядя?

— Ровно так же, как и Черномор, — Лебедь вздохнула. — Увы. Родню не выбирают.

Рыцари встревожено переглянулись, но их успокоил Ивейн, заявив:

— Проклятый Мордред тоже племянник нашего доблестного короля Артура. А коварная колдунья Моргана — сестра короля.

— Хватит о родне, — поморщился, как от зубной боли, Алеша Попович. — Все понятно. Двоих всадников любой из наших коней, пожалуй, в богатырский скок вынесет. Уставать, правда, кони будут быстро… Ну, так отдыхать дольше будем. За три дня доедем до дыры, а не за два. А потом нас ждет долгий пеший поход, так?

— Верно, милый, — кивнула Лебедь.

— Ну, что ж… — пожал Алеша плечами. — Тогда возьму с собой лук, да сабельку. А в доспех себе — кольчужку легкую, да шишак. И вам я, рыцари, советую. Вы сложите здесь, у нас, все тяжелое, чай оно на заставе не испортится. Все шеломы свои горшковидные, да кольчуги длиннорукавные, да штаны свои кольчужные тяжелые. Есть трофейные у нас доспехи легкие, шишаки, мисюры басурманские, да и луков найдется еще парочка. Ведь найдется? — обратился он к Илье и Добрыне.

Илья в ответ добродушно кивнул, а Добрыня подхватил:

— Все найдется. Как надо снарядимся. И доспехи, и луки им выдадим. А то, видно, в ихней Британии очень плохо с хорошими луками. На отважных троих конных витязей лук один, да и тот, — Добрыня оценивающе глянул на стоящий в уголке тисовый лук Персиваля, — слабоватенький.

— Да у нас, в Британии, лучшие в мире лучники! — вскочив с места гордо заявил Гавейн.

На что богатыри только улыбнулись. А Добрыня, коварно сощурясь, предложил:

— Может, об заклад побьемся, кто лучше стреляет? Я — со своего лука, а любой из вас — вот из этого, — и он указал на лук Персиваля.

— Прекратить! — взвизгнула Лебедь. — Никаких споров! Коли вы вместе в поход идти собираетесь, то извольте уважать друг друга, и не затевать ссор ради простого бахвальства!

— Постой, милая. Тут не бахвальство, — упрямо склонил голову Алеша. — Луки — это дело серьезное. Что коль нам в пути засада встретится? Плохо, если луков недостаточно.

— Постойте, господа, — прервал его сэр Ивейн. — Вы, похоже, просто не знакомы с нашими обычаями…

— А по моему, навязывая нам роль лучников они просто оскорбить нас хотят! — перебил Ивейна Гавейн. — Да для рыцаря пользоваться луком в бою — бесчестно!.. Конечно, на охоте любой из нас…

— А как же лучшие в мире лучники? — ехидно поинтересовался Добрыня.

— Они не дворяне. Свободные крестьяне, наемники, — презрительно скривился Ивейн. — Без поддержки рыцарства такая армия ничего не стоит. Но, если вовремя защитить их, да направить в нужное русло, то наши лучники… Да вся Европа знает!

— Мы не знаем, — усмехнулся Алеша Попович.

— А вы и не Европа, — парировал Гавейн.

— То есть, луки вы, ребятки, брать не будете? — подвел черту Илья Муромец.

— Не будем, — твердо заявил Ивейн, а остальные рыцари закивали, подтверждая его слова. — Я же говорю: использовать лук в бою — против нашей чести.

— Коли враг лихой в степи на вас набросится, он о чести вас не станет спрашивать, — осуждающе покачал головой Илья Муромец. — Ну, да луков на отряд у нас достаточно. Если что, и сами отстреляемся. Ну а как быть с вашими доспехами?

О доспехах мужчины спорили долго и истово, правда, уже не на таких повышенных тонах. Впрочем, убедить рыцарей в том, что они вооружены слишком тяжело для пешего похода, удалось лишь отчасти. Оставив свои треугольные, окованные железом щиты, они все, тем не менее, не пожелали снимать с себя длиннорукавных и длиннополых кольчуг. А Ивейн с Гавейном так и не решились расстаться со своими горшковидными шлемами. У Персиваля же шлем и так был легкий, конический, с открытым лицом, как и у русских богатырей. Свои длинные копья рыцари все же оставили и подобрали себе более легкие из арсенала богатырей.

Добрыня решил взять с собой скатерть самобранку, чтобы не тащить большого запаса еды. Три богатыря собрались довольно быстро. Алена перекинула через плечо большую холщовую сумку с медным блюдом Черномора. Положила туда же заветную книгу, гребень и зеркальце и на этом посчитала сборы законченными. Илья попытался одеть ее в кожаный поддоспешник и легкую, килограмм на пять, кольчужку, но Алена, представив, что ей придется потом целый месяц таскать это на себе, поспешила отказаться. Потом рыцари поставили своих боевых коней в конюшню, поручив их заботам Лебеди, и каждый из богатырей посадил позади себя по рыцарю. Выехав из ворот, друзья уже развернули коней на восток, когда над берегом разнеслось тоскливое львиное подвывание.

— Бедненький! — охнул сэр Ивейн и, торопливо соскочив с коня, бросился навстречу к беспокойно заметавшемуся льву. — Да как же ты тут останешься?.. Может, мне его на руки взять, а? Вы не думайте, он смирный. Без моего приказа никого трогать не будет, а в бою он не раз уже помогал мне… — рыцарь оглядел своих спутников, но ни в ком не нашел понимания.

— Внутрь дыры ты его тоже с собой потащишь? — резонно спросил Ивейна Гавейн.

— М-да… — Ивейн задумался на секунду. Потом, печально глянув на льва, потрепал его по гриве. — Ну что ж, тогда прощай. Надеюсь, что ты дождешься меня здесь. И не обижайся. Ты же знаешь, — я никогда не лишал тебя приключений без серьезных на то оснований…

Лев, усевшись на задние лапы, жалобно заскулил.

— Ну все. Все, не проси меня. Все равно я не смогу взять тебя с собой… Лучше стереги тут наших лошадей! — прощально махнул льву рукой Ивейн.

Лебедь проводила их до озерца в заповедном лесу. Настроила портал, переправила всю компанию к своему крайнему озеру и шагнула следом.

Они очутились в бескрайней ковыльной степи, лишь с севера прикрытой невысокими холмами. Озеро было небольших размеров, почти целиком поросшее камышом. И вода в нем была солоноватая.

— Ну вот и все. Дальше я вас проводить не могу, — голос Лебеди дрогнул. — Береги себя, Алешенька, — она обняла богатыря, прижавшись к нему всем телом.

— Ладно. Ладно, не последний раз, чай, видимся. — смутился Алеша, приобняв царевну Лебедь. Они стояли так, с минуту, глядя друг другу в глаза. Лебедь не раскрывала рта, но, похоже, они говорили о чем-то. Алеша чуть слышно шептал: — Да… Да, конечно… Да не забуду я… Не волнуйся… Обязательно.

Добрыня выразительно вздохнул, то ли жалея Алешу, то ли завидуя ему. И Алеша, словно проснувшись ото сна, тряхнул головой, поцеловал Лебедь и разомкнул объятия.

— Все. Поедем. Не провожай нас дальше, ладно?..

Добрыня подсадил к себе за спину юного Персиваля, чтобы не перегружать Чубатого. Самый старший и, похоже, самый тяжелый из рыцарей, Ивейн, ехал позади Алены, крепко обхватив ее руками за талию и бормоча себе под нос что-то по-латыни — похоже молитвы. Гавейн уселся позади Алешеи. Илья во время скачки, на всякий случай придерживал под узцы лошадку Алены. Вряд ли это хоть как-то помогало Черной нести двойную ношу, но, по крайней мере, так Алене было спокойнее. Первые полчаса богатырского скока рыцари подавленно молчали и испуганно озирались. А богатыри изо всех сил старались заставить лошадок скакать более-менее синхронно, и с опаской ожидали, как скоро кони устанут от непривычной тяжести. Потом все вроде бы приноровились к скачке. По крайней мере Ивейн, за спиной у Алены, облегченно вздохнул и перестал молиться.