Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Тебе это место знакомо? — спросил Алеша.

— Да. Я тут не так давно… путешествовал. По степи когда гулял, да дурью маялся. Эти горы Каратау называются. А по нашему выходит — горы черные. Говорят, здесь большие птицы водятся, шибко злые и размером с Горын… Короче, о-очень огромные. Ну, да я ни одной из них не видывал. Только слышал про них от местных всякое.

Черные горы становились все больше и, в конце концов, встали на юге сплошной, непроходимой стеной.

Обедать они утроились на небольшой возвышенности, с видом на Черные горы. Добрыня снова добыл при помощи самобранки воды для лошадей, а потом засыпал им в торбы отборной пшеницы. Потом расстелил скатерть на траве и заказал обед на семь персон.

— Да, — завистливо покачал головой Ивейн, обгладывая куриную ногу. — Хорошо вы, господа, устроились. И еды с собой возить не надо, и самим не надо готовить.

— У них тут, в безлюдных степях иначе и не проживешь, — резонно заметил Гавейн. — Это у нас в Британии, везде кто-то живет. Так что рыцарю всегда приют найдется. Только в самых глухих местах приходится брать с собой запас пищи или надеяться на охоту.

— В первый раз я взял в поход самобраночку, — развел руками Добрыня. — Ведь дорога предстоит нам тяжелая. Недосуг в дороге будет охотится… А обычно мы в походе охотимся. Луки есть, да птиц полно, да дичи всяческой…

— Смотрите! — вскочил с места Персиваль. — Что это за птица к нам летит?

— Птица как птица, — задумчиво произнес Ивэйн. — Только, похоже, она очень крупная.

— Да-а, — схватился за голову Алеша, на глаз прикинув размер птицы. — Это если на таком расстоянии нам она огромной кажется… — и он торопливо перекрестился, — Спаси и сохрани.

Рыцари тоже начали испуганно креститься и что-то бормотать по латыни. А богатыри достали из налучей луки и стали натягивать на них тетивы. Птица, подлетев совсем близко, закружила над всадниками, словно орел над добычей. Размах крыльев у нее, действительно, был не меньше, чем у Горыныча.

— Да это же птица Рух, — испуганно прошептала Алена. — Это из арабских сказок. Такие птицы водятся где-то в Азии, я читала.

— А мы по Азии и едем, — усмехнулся Добрыня, и подергал натянутой тетивой. — Видно это те птички, про которых мне степняки рассказывали. Как в степи Каратау появляются, так кочевья все степняцкие кончаются. Не пасутся здесь ни овцы, ни лошади — люди здесь не живут — опасаются, только бегают одни джейраны дикие. А на них эти птицы охотятся. Ну а если какой путник появится, эта птичка и его тоже слопает. Ей что люди, что бараны, что лошади…

Птица Рух, тем временем, подлетела совсем близко, и путников накрыло ее огромной тенью.

— Наши кони! — испуганно вскрикнул Алеша. — Она хочет склевать наших коней! — и он, схватив лук, вложил в него стрелу-срезень.

— Не торопись стрелять, — предостерег его тоже вскинувший лук наизготовку Добрыня. — Наши стрелы только разозлят эту птичку, но вряд ли смогут убить ее. Разве что у меня получится попасть ей в глаз.

— Пока что она не нападает на нас. Только примеряется, — подхватил Илья Муромец. — Может лучше, от греха, сесть на коней и скакать себе дальше.

— Отступать перед опасностью — недостойно для рыцаря! — сверкнул глазами сэр Ивейн, и, нахлобучив на голову свой горшковидный шлем, встал, обнажив меч и изготовившись к бою.

Огромная птица, видимо, пытаясь разглядеть путников получше, пролетела метрах в пяти над их головами. Персиваль, издав воинственный клич, метнул в нее своим легким копьем, и копье вонзилось в одну из огромных птичьих лап. Птица вскрикнула так, что у путников заложило уши, и взмыла испуганно вверх.

Над степью разнесся радостный крик рыцарей:

— Аой!

А птица Рух, возмущенно крича, полетела обратно к горам.

— Я попал в нее! Попал! — Персиваль от радости несколько раз подпрыгнул на месте, а затем погрозил удирающей птице кулаком.

— Ну, вот и хорошо. Теперь-то точно пора отправляться в путь, — довольно пригладил свою бороду Илья Муромец.

— Ну, нет! — заспорил раззадоренный своим успехом Персиваль. — Это чудовище унесло в своей лапе мое копье! Я не могу этого так оставить!.. Я намерен поехать к Черным горам, добить эту птицу Рух в честном поединке и вынуть из ее ноги свое копье!

— Если мы не уберемся отсюда немедленно, то, думаю, в следующий раз птичка унесет тебя самого, — попытался отрезвить рыцаря Добрыня. — Посмотри. Во-он там, — он указал пальцем на чернеющую на юге горную гряду. — Видишь там птички вьются над ущельем? Похоже, что они сродни нашей гостье. Тут целая стая живет.

— Но ведь тогда получится, что мы струсили! — всплеснул руками Ивейн. — Уж лучше погибнуть в честном бою, чем прослыть трусом!

— Верно!

— Правильно! — подхватил Гавейн.

— Да они же вас склюют, словно зернышки! — всплеснул руками Илья. — Эти птицы — твари бестолковые. Им плевать на честь, да удаль молодецкую.

— Илья прав, — подхватила Алена. — Нельзя показывать себя трусом перед лицом разумного противника. Но не отступить сейчас — это все равно, что не отступать перед наводнением или камнепадом. Это уже не доблесть, а глупость! И ради этой глупости вы готовы рисковать собой и своими товарищами?..

— Если ум помутился у рыцарей, то пускай идут, сражаются с птицами. Но одни, уже без нашей помощи. Без коней, без луков, без товарищей… — подытожил Добрыня. — Кому жизнь не мила, пусть идут себе. Ну а нас ждет дорога далекая, и без птичек нам хватает ворогов. Верно я говорю, Илюшенька? — повернулся он к Илье Муромцу.

Тот нахмурился, но, подтверждая, кивнул.

— Да как вы не понимаете?.. — обиделся Персиваль. — Я же почти убил ее! — и он, глубоко вздохнув, отвернулся от гор.

Рыцари еще немного поворчали, но пешком идти на верную смерть никому не захотелось. Добрыня свернул самобранку, и все снова вскочили на отдохнувших коней, чтобы продолжить путь. Алена попыталась вызвать Горыныча, чтобы рассказать ему про птицу Рух, но он опять не откликался. А тут еще к ней с расспросами пристал Ивейн. И Алена принялась рассказывать ему то немногое, что она знала об этих птицах из книжек, да из американского фильма про Синбада-морехода.

— Питаются они слонами, ну и остальной живностью, что помельче. Там, коровами, лошадьми, огромными змеями…

Остальные путники тоже стали внимательно прислушиваться к Алене. Лошади теперь неслись синхронно, одновременно касаясь земли и снова взлетая. Путешественники скакали так близко, что могли сквозь свистящий в ушах ветер расслышать друг друга. Вдруг Алену прервал обеспокоенный Добрыня: