Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

Корабль мягко ткнулся носом в грунт и в этот самый момент турбина заглохла.

— Все, приехали, — Алеша с тоскливой миной вылез из трюма. — Взяла и вырубилась вдруг. Мы что, куда-то врезались?

Горыныч, никого не дожидаясь, соскочил с корабля на берег и направился вглубь заваленного каменными глыбами островка. Следом за ним на землю спрыгнули Добрыня, Персиваль и Алена.

— Какая разница, на каком острове источник? — резонно рассудил Горыныч, окинув берег взглядом и не найдя никаких следов родника. — Главное, близко подойти, а там Самобранка почует.

— Огромная разница, сударь, — Персиваль жадно оглядывался вокруг, словно надеясь увидеть среди покрытых мхом камней святой Грааль.

— А ну-ка, Самобранка доставь нам живую воду, — скомандовал Добрыня, расстелив скатерть на плоском камне.

— Ишь, раскомандовалси, — ворчливо отозвалась скатерть. — А в чем я ее вам доставлю? Посуду какую-никакую дайте.

— Так ты нашла источник живой воды? — с трепетом в голосе спросил ее Персиваль.

— А как же, — проскрипела скатерть.

— Ну а где он? В какой стороне? Сколько до него идти? — не отставал рыцарь.

— А бог его знает, милок… Мне ить все равно, в какой стороне, в каком расстоянии… Нашла и ладно. А исчислить, сколько вам идти до него… Давайте лучше посуду. Я ее прямо в источник поставлю. Водица в чашку нальется, а потом оттуда я вам ее, полнехонькую и подам…

— Я мигом! — Добрыня кинулся на корабль и вернулся с большой деревянной чашей.

Чашу положили на скатерть.

— Свернись, — скомандовал богатырь.

Пахнуло озоном. Чаша пропала и Самобранка аккуратно свернулась в рулон.

— А теперь, живой воды мне. Раз-вернись! — скомандовал Змей.

Самобранка развернулась и через мгновение на ней появилась мокрая чаша, полная до краев серебристой водой. Персиваль ахнул, упал на колени и принялся истово молиться.

— Золотая ты моя, серебряная! — радостно завопил Горыныч и в порыве чувств поцеловал край скатерти. Самобранка смущенно хихикнула. А Змей жадно, залпом выпил воду.

— Повторить!

В этот раз чаша вернулась неполная.

— Видимо запас воды у источника заканчивается, — Алена удержала руку Горыныча. — Давай сольем эту воду во фляжку Персивалю.

Горыныч неохотно согласился. Еще два раза самобранка доставляла Змею живую воду. Все меньше и меньше, а на третий раз вернулась просто мокрая чаша.

— На меня-то еще хоть капелюшечку живой воды плесните, а? — попросила вдруг скатерть.

— Кончилась водица. Вот, могу об тебя чашку вытереть, — предложил Добрыня.

Скатерть со вздохом согласилась. Потом Добрыня с самобранкой и Персиваль с драгоценной фляжкой двинулись к кораблю. Алена задержалась, внимательно наблюдая за Змеем. Горыныч, сидящий на камне в самоуглубленной задумчивости, поднялся на ноги, расправил плечи и слегка напрягся. За его спиной медленно начали отрастать перепончатые драконьи крылья. Алена вскочила на камень, заслоняя Змея от возможных взглядов с корабля.

— Ты поосторожнее, рыцари увидят!

Проигнорировав ее слова, Змей взмахнул отросшими крыльями, но не смог приподняться над землей. Зашипев с досады, он с разбегу вскочил на высокую нависшую над морем скалу и прыгнул с нее. На миг завис в воздухе, заполошно хлопая крыльями и плюхнулся в воду. С борта корабля обернулся Персиваль.

«Неужели увидел?» — екнуло сердце Алены. А Горыныч уже без крыльев, мокрый, печально брел к берегу.

— Это я всего пол ведерка выпил, — он отряхнулся. — Мне б еще раза три по столько…

Вернувшись на корабль Алена и Змей обнаружили Гавейна живым и здоровым.

— Жаль, рубаха и кольчуга тоже не срослись, — рыцарь довольно ухмыльнулся и, усевшись у мачты, принялся чинить порванную кольчугу.

Баюн, во время стоянки решившийся-таки спрыгнуть с мачты, сидел теперь, как ни в чем не бывало на канатной бухте и вылизывался. Илья, навалившись плечом, одним рывком снял кораблик с мели, а потом, запрыгнув на палубу, длинным веслом отпихнул его подальше от берега. Алеша отправился в трюм заводить турбину, а Илья вновь встал у штурвала. Вскоре в трюме затарахтело. Рыцари, вздрогнув перекрестились, но тарахтение тут же перешло в ровный вой турбины. Кораблик тронулся с места, и, набирая скорость, помчался сквозь туман в открытое море.

Когда они выбрались из тумана, то все, как один, ощутили щемящее чувство голода.

— А мы ведь с обеда не ели, — прокряхтел Добрыня и выложил скатерть прямо на палубе. — А ну, милая, доставь нам какой ни есть еды. Развернись!

Самобранка развернулась, но вместо еды на ней забился десяток мелких живых рыбешек.

— Ты что это, милая, своевольничаешь? — укоризненно посмотрел на нее Добрыня.

— Да другого что-то нет вокруг ничего… Одна сплошная муть. Рыбку вам из-под корабля выловила, и на том спасибо скажите.

— Как это ничего вокруг нет? — удивленно уставился на нее Змей. — А раньше ты где брала?.. Во-он там, на севере, должен быть берег. А на берегу Мореград. Наверняка люди еду готовят…

— Может и готовят. Только мне ничего не видать. Словно метель какая вокруг… Уж не околдовал ли нас какой злодей? — заволновалась Самобранка.

Рыцари и богатыри затравленно переглянулись.

— Ох, лучше сидел бы я у Филиппа Егорыча в башне, — вздохнул Баюн. — И что меня потянуло на приключения? Сырой рыбы, что ли, я не едал?..

— Точно! Филипп Егорыч! Это, наверное, его Хренератор чудит! — всплеснул руками Добрыня. — Говорил он мне, да я забыл совсем. Как завертится машинка, как закрутится, вокруг нас встает пурга непроглядная. Непроглядная, да непролазная. От чужого колдовства закрывает нас. Так и нашей Самобранке, видно, ходу нет. Чтоб могла она добыть нам пропитание, надо нам Хренератор этот выключить.

Добрыня быстро вскарабкался на мачту и, добравшись почти до самого верха, шепнул под лопасти машинки:

— Ветер, молчи.

— Вот! Это же совсем другое дело! — радостно прокряхтела Самобранка. Живые рыбки с нее тут же исчезли и на скатерти появились краюха хлеба, соленая рыба, свиной окорок, солидная корчага с пивом и бутылка рома.

Товарищи подкрепились кто окороком, кто рыбой. Пиво радостно выпили рыцари с богатырями. А вот ром вызвал у них подозрение. Персиваль, хлебнув немного из горла, закашлялся и замотал головой. На глазах его выступили слезы.

— Не пейте эту гадость. Отрава какая-то. Глотку жжет, и внутри все огнем горит. Может, мне живой водицы хлебнуть, а то помру ведь?

— Тут же на бутылке написано: «Ром», — Горыныч взял бутыль в руки и понюхал. — Это такой напиток, крепкий очень. Я, правда, ни разу не пил еще, но, помню, где-то слышал. Ну-ка… — отхлебнув немного, Змей расплылся в радостной улыбке. — Помните, перцовую настойку из Карасиков? — рыцари стыдливо переглянулись, а богатыри улыбаясь, закивали. — Так вот, этот ром еще крепче.