Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Ведь Святогору все это, как комариный укус? — с надеждой спросила Алена. — Правда, Илья?

Ответа не последовало. Оглянувшись, девушка увидела, что богатыри куда-то пропали. Рядом с ней стояла только Лебедь, сосредоточенно водя руками над водой и бросая в нее щепотки сухой травы.

— Несколько тысяч комариных укусов могут и убить, — пробормотала Лебедь, не отрываясь от своего дела.

«Кощеевы слуги так интенсивно закидывают моего братца всяким мусором, что он, в конце концов, будет либо засыпан с головой, либо поднимется из ямы сам собой, ступая по брошенным в него снарядам, — Змей Горыныч говорил нарочито беспечно, но уверенности в его тоне не было ни на грош. — Впрочем, если дело зайдет слишком далеко, мне придется вмешаться. Не могу же я, в самом деле, допустить, чтобы Святогора убили».

«Так это возможно?!» — у Алены по спине поползли мурашки.

«Их очень много. И подходят все новые».

Кощеевы слуги уже стояли в три ряда вдоль всего края гигантского каменного колодца, обрушивая на Святогора град камней, копий и стрел. За спиной у Алены послышался топот, и на берег озера выскочили, в полном доспешном облачении, на своих боевых конях три богатыря и с ними Микула Селянинович, без оружия и доспеха, но зато верхом на своей соловой кобылке, со стволом огромного дерева поперек седла. Это была та самая дубина, которой Микула крушил черноморовых наемников.

— Ну, как он там? Не опоздали мы? — хором спросили богатыри.

Лебедь понимающе кивнула, взмахнула над озерцем рукой и вода в нем замерцала золотистым светом.

— Ох, повеселимся, потешимся, — Илья Муромец поплевал на ладони, взял в правую руку свою двенадцатипудовую булаву, и, ударив Чубатого пятками в бока, бросился в озеро. Вспыхнул чуть ярче золотистый свет на поверхности, прошла по воде легкая рябь, и Чубатый уже громыхал копытами по базальтовой поверхности. Илья Муромец, оказавшись за спинами врагов, лихо набросился на них, круша булавой скелеты, великанов и прочую нежить, какая только попадала ему под руку. Обломки слуг кощеевых полетели вниз, в пропасть к Святогору.

Остальные богатыри, наблюдая за этими событиями, довольно загалдели. Но их радость была недолгой. Из многочисленных щелей и трещин, рассекающих базальтовое плато, полезли, в еще большем числе, новые страшилища, охватывая плотным кольцом уже Илью Муромца. На старого козака обрушился ливень стрел и град камней.

— Илья! Мы идем! — взревели Добрыня с Алешей, и, дав шпоры своим коням, бросились в мерцающую золотистым светом озерную гладь.

Следом за ними прыгнул и Микула Селянинович. На базальтовом плато закрутилась смертельная карусель из бешено мечущихся богатырей и многочисленной кощеевой нежити. Часть врагов упорно нападала, а часть уже кинулась обратно к трещинам, ища в них спасения от неминуемого уничтожения. В буквальном смысле разбитых кощеевых воинов богатыри сбрасывали в огромную яму, куда был пойман Святогор. А тот все не оставлял попыток выбраться наружу, постепенно поднимаясь по обломкам вражеских тел. И ему это, в конце концов удалось. Вскоре вся поверхность базальтового плато была очищена от Кощеевых слуг. Богатыри, собравшись вместе, оглядели поле битвы с видом славно поработавших пахарей и уже обменивались шутками. Но беспокойное ощущение все не покидало Алену. Ей казалось, что самое страшное еще не произошло.

Поверхность плато внезапно содрогнулась от душераздирающего скрежета. Черный камень разошелся, и наверх по наклонной плоскости выползло что-то гигантское, высотой с портовый подъемный кран, о семи железных руках, на гусеничной тяге. Чудище выбралось на поверхность и поползло на богатырей, не обрушивая под своим весом базальтовое плато лишь благодаря ширине гусениц. Три из семи гигантских лап были пусты, еще четыре сжимали оружие огромных размеров. Увидев чудо враждебной техники, богатыри дружно охнули. А оно, медленно, но неумолимо, поползло на них, скрежеща гусеницами о базальт. Богатыри испуганно переглянулись.

— Куды его бить-то? — выразил общее недоумение Илья Муромец. — Головы же не видно! Только руки, да брюхо самодвижное.

— Ничего, оторвем мы эти рученьки, — прогудел Святогор. — Только вы прикройте меня, братушки, — и он бросился на чудовище, изготовив к бою свою трехсотпудовую палицу.

Богатыри разом наскочили на чудище, и оно обрушило на них все семь рук, но мимо. Алена с Лебедью облегченно вздохнули. А богатыри набросились на промахнувшиеся руки. Удачно долбанул врага Микула, погнувший своим деревцем хватательной руке пару пальцев. Не промахнулся и Святогор, ударом своей гигантской палицы свернувший в сторону стальной кулак, сжимающий меч. Правда, дубина Микулы при этом расщепилась, а трехсотпудовая палица Святогора слегка расплющилась. Потом стальные руки на мгновение приподнялись и снова обрушились на богатырей. Те отскочили, пришпорив лошадок. Растерянно переглянулись. А со стороны, откуда неумолимо накатывала на них гигантская машина, раздался громоподобный хохот. Подняв глаза, богатыри увидели огромную фигуру Кощея Бессмертного, презрительно взирающего на битву с высоты своего роста.

— Что ж вы растерялись, добры молодцы? Пришли с Кощеем сражаться, так сперва его слуг попробуйте одолеть.

— И одолеем, — погрозил кулаком Илья Муромец.

Переглянувшись, богатыри снова разом кинулись в атаку. Базальтовое плато пестрело рубцами и выбоинами от ударов семирукого великана. Пару раз зацепленные ударами стального гиганта богатыри отлетали в сторону. А Святогора один раз так и вовсе вмяло ударом гигантской палицы в седло собственного коня. Но он, подтверждая россказни о своей неуязвимости, под ликующий рев товарищей быстро вернулся в исходное состояние, и, покрыв стальное чудище трехэтажным матом, в одиночку кинулся на него. Богатырь прорвался сквозь град ударов к огромной, скрежещущей гусеницами туше. Прямо на коне вскочил на нее, оказавшись, таким образом, у корня, из которого, собственно, и «росли» все семь стальных рук.

Богатыри радостно завопили:

— Бей!

— Отрубай ему руки!

— Выворачивай!!!

И кинулись в атаку. А Святогор принялся гвоздить своей трехсотпудовой булавой в основания рук, так, что в стороны полетели снопы искр. «Корни рук» оказались самым уязвимым местом гусеничного чудища. Во все стороны сыпались искры, текла черная кровь, в которой Алена подозревала мазут или машинное масло. Движения двух, наиболее поврежденных Святогором конечностей стали менее быстрыми.

— Давай! Долби его! — хором кричали богатыри, воодушевленные успехом Святогора, но тот, пришпорив коня, скакнул подальше от поврежденной машины.

— В чем дело? — подскочил к нему Илья Муромец. — Ты, брат, не ранен?