Анатолий Дроздов - Запасной мир

— Тебе не следовало приходить, — сказал я. — Проход отследят.

— Я из кабинета отца, — усмехнулась она.

А этот не отследят? Наивная! Все под контролем.

— Хоть бы поцеловал! — укорила Катя.

Я обнял ее за плечи и поочередно коснулся губами щек. Она в свою очередь смачно чмокнула меня в губы.

— Колешься! — пожаловалась недовольно.

— У меня нет бритвы. К тому же здесь носят бороды.

— И пил, — укорила она.

— Чуть чуть! — сказал я. — Хороший человек в гости зашел. Посидели слегка.

— Ага! — не поверила она. — Знаю я вас! Чем ты занимаешься?

— Всем понемножку. Гоню самогон, браконьерничаю, дерусь с аборигенами и ухлестываю за девушками гренадерских статей. Им нравится.

Катя прыснула.

— А если серьезно?

— Оружейный мастер. В настоящее время исполняю заказ: ремонтирую кремневые пистолеты.

— Железки ты любишь, — согласилась Катя. — С детства. Помню, как роботессу мою испортил.

— Я ее починил!

— Ну да! — возмутилась она. — Бедняжка всего лишь заикалась. После ремонта перестала, но вместо того, чтоб ласково будить меня по утрам, стала срывать одеяло и кричать: "Подъем!" После чего требовала, чтоб я делала зарядку. При этом гундела и гундела, не слушая моих возражений.

Я ухмыльнулся. А что? Здорово получилось.

— В результате ты выросла такой стройненькой! Глаз не отвести. Скажи после этого, что я тебя не люблю!

— Сейчас заработаешь! — замахнулась Катя. Я с деланым испугом прикрылся ладонью.

— Не притворяйся! — укорила она. — Знаешь ведь, что не ударю. Можно?

Она протянула руки. Я прикрыл глаза. Теплые подушечки пальцев коснулись моих висков. Я сосредоточился, подключая мнемозапись. Начнем с места, как я оказался в Запасном мире. От Кати скрывать нечего.

Подушечки стали горячими – скачивание пошло. Пара секунд – и виски отпустили – имплант у Кати стоял мощный. Я открыл глаза. Катя сидела, уткнувшись лицом в ладони – просматривала. Это она с детства так. Мирка на ее коленях шевельнулась и тоненько заскулила. Чувствует эмоции. С чего это? Ничего особенного не было. Это не Хайберда. Там даже я блевал.

Катя опустила ладони и покачала головой.

— И здесь повоевал!

— У меня не было выбора.

— Был! — покачала она головой. — Мог отойти в сторону и не лезть. Вдруг убили бы?

— Их было пятеро и с холодным оружием. Ерунда!

— А если б десять и с заряженными пистолетами? Ведь ты не знал, сколько их, когда бежал на холм?

Я потупился.

— Когда ты повзрослеешь?!

— Интересно слышать это от младшей сестры.

— Я совершеннолетняя!

— Но все еще лазишь через отцовский портал. Между прочим, запрещено.

— Нашел с чем сравнить! — замотала она головой. — Ладно! Кто эта девочка?

— Которая?

— Рыженькая!

— Дочь местного феодала. Прежний король подарил ему Иорвик. За что, неизвестно, но угадать можно – прогнулся. Бетти, так он ее зовет, единственная наследница.

— Ты ей нравишься.

Я хмыкнул.

— Ну да! — вздохнула Катя. — Кому я это говорю? Разве это меня встречали плакатами: "Женись на мне"?

— Я здесь никто.

— Не прикидывайся! Поставь себя на место девочки. Она живет в уютном мирке. Всех огорчений – пересоленная еда или неотглаженное платье. А тут нападение разбойников и угроза жизни. Ее могли изнасиловать, что, по местным представлениям, хуже смерти. И вдруг являешься ты, весь из себя прекрасный и загадочный. Убиваешь разбойников, спасаешь девочку. Неудивительно, что она запала. Будь осторожен. Эта рыженькая не проста. Запустит коготки, не вырвешься!

— Не беспокойся! — хмыкнул я. — Здесь сословное общество. Дочь феодала – не пара простому оружейнику.

Сестрица покрутила головой.

— К тому же, — добавил я, — единственная, кого я люблю, это ты…

— Жаль, что нам нельзя пожениться, потому что мы брат и сестра! — закончила она, и мы одновременно рассмеялись.

— Как родители? — спросил я, когда смех стих.

— Мама здорова, а вот отец…

Она погрустнела.

— Плох?

— Врачи говорят: от силы год.

— А пересадка?

— Не вынесет операции. Организм изношен. Стресс… Последние годы – сплошные огорчения. В том числе – ты.

— Я не его сын.

— Он любит тебя.

— Поэтому меня посадили? С парнями, чтоб не скучал?

— Вам предлагали помилование.

— Если признаем вину. Не притворяйся! Ты же видела мнемозапись. Резню в Хайберде устроили не мы. Но осудили за это нас – по сфабрикованному обвинению. Он не вмешался.

— Не мог. Сочли бы, что выгораживает пасынка. Это недостойно.

— Поправь меня, если ошибаюсь. Защитить невиновных – это недостойно. А вот посадить их в тюрьму – правильно и честно. Так принято в империи? Лицемеры!

Я встал и прошелся по комнате. За спиной всхлипнули. Я обернулся. По щекам Кати текли слезы. Я метнулся к ней и стал осторожно стирать их пальцами. Мирка, тревожно чирикая, вскочила сестре на плечо и стала лизать ей щеку.

— Я тебя очень люблю! — сказала Катя, успокоившись. — Но и папу – тоже. Вы оба хорошие. Но я не знаю, как вас помирить. Сердце разрывается…

Я сел рядом и обнял ее. Она уткнулась мне лицом в грудь.

— Отец не знал, что вас мучили, — сказала она тихо. — Его обманывали. После захвата Рудника начали следствие, кто и почему вынес неправосудный приговор? Но тебя успели осудить и выпихнули сюда. Прокурор принес протест, сейчас с этим разбираются, но, сам понимаешь, пройдет время…

— Кто за этим стоит?

— Не знаю! — вздохнула она. — Отец – тоже. Однако думаю, догадывается. Он перестал принимать Пальмера.

— Значит, Тайный Совет…

— Может, да, а может, и нет, — в рифму возразила она.

— Ладно! — сказал я. — Подождем. Что с парнями?

— После твоего осуждения их отправили в Россию отбывать срок. У нас с ней есть договор о правовой помощи.

— И как? — заинтересовался я.

— Из России выслали самолет. К трапу парней привели в тюремных робах. Но в московском аэропорту они вышли в военной форме – ее привезли в самолете. От трапа расстелили дорожку, оркестр играл марш. Министр обороны лично обнял каждого. После чего их повезли в Кремль, где президент вручил им ордена.

— Как восприняли это в империи?

— Был дикий скандал. Премьер министр обвинил Россию в неисполнении договора. Русский премьер в свою очередь заявил о начале расследовании фальсификации доказательств, касающихся русских миротворцев, и вынесения в отношении их неправосудного приговора. Тех, кто вел следствие, а также экспертов, прокуроров, судей, вынесших приговор, объявили в международный розыск. Их арестуют, если они покинут пределы империи.

— Поделом! — заметил я.

— Отец очень переживает! — вздохнула Катя. — Мать плачет. За что это нам?

Я знал ответ на этот вопрос, но промолчал.

— Как Эдди? — спросил, чтобы сменить тему. — Не женился?