Олег Данильченко - Лузер [litres]

Далее распределял людей на работы. Если честно, особых дел не было. Но людей надо занять. А то понимаешь, шатаются по судну, маются, там посидят, тут полежат. Скучища. Безделье может плохо кончиться. Когда человеку нечем заняться, он начинает думать и додуматься может до всякой ерунды. Такое нам тоже не надо, потому отправил всех свободных от вахт чистить трюма. Вернее, один, который носовой, в кормовом-то трюме бывшие рабы обретаются. Там, правда, и так-то было не особо грязно, но как уже сказал, на судне каждый должен чем-то заниматься либо отдыхать после работы. Других вариантов нет. Знаменитый армейский принцип «солдат без работы – преступник» и на флоте актуален, вернее, он там особенно актуален, ибо народ в замкнутом пространстве, изо дня в день наблюдая одни и те же рожи, с ума сходить начинает, устраивая выяснение отношений на ровном месте. Хорошо еще, что женщин пока не делят. Их и так больше, чем мужиков изначально было.

Почему именно трюм выбрал для развлечения мужской части соотечественников? Так там работы можно много придумать. Тут нужно сделать отступление, чтобы объяснить мой выбор. Начну с того, что мыть уже нечего. Народу много, а кораблик не сильно большой, его и так уже за последнее время вылизали практически до блеска. Заикнись я о новой помойке, меня бы растерзали. А в трюме непочатый край для придумывания ненужной работы. Я ведь забыл рассказать, что гномы пока не додумались до водяной балластной системы. Попросту говоря, остойчивость судна достигается в этом мире путем использования «мертвого» балласта. Мертвый балласт это какая-нибудь тяжесть, помещенная внутрь корабля, по центру. В нашем мире, во времена парусного флота, обычно использовали камни. Много позже, когда появились цельнометаллические корабли, стали отделять междудонное пространство для балластных цистерн, разделяя их на три группы, центральные и бортовые. Вода заменила мертвый балласт, и стало намного удобней. Появилась возможность изменять крен по мере необходимости и дифферент. А еще увеличилась грузоподъемность. Осушив балластные цистерны, танки, если выражаться по-морскому, можно взять больше груза, ведь груз по своей сути тоже может являться балластом. При использовании «мертвого» варианта такого не сделаешь, единожды помещенный груз оставался внутри судна навсегда. Так вот гномы тоже использовали камни, только хорошо обработанные и надежно вставленные между судовым набором жесткости корпуса. А сверху на это дело уложены деревянные щиты, для выравнивания поверхности, чтобы укладывать груз.

Вот эти щиты я и заставил тягать народ. Поднимать их, выметать из щелей скопившийся за многие годы использования парохода мусор. Процесс длительный и трудоемкий. Был бы у меня нормальный экипаж в требуемом количестве, не стал бы я изобретать дурной работы. Ее и так бы хватило на всех. Так что деваться некуда, пусть лучше про меня хреново думают, но зато при деле. Несколько человек попытались было начать качать права, но стоило самому говорливому не очень сильно приложить под дых, сразу работа сдвинулась с места. Обидно, ведь для общего блага стараюсь. Демократия на судне это утопия в прямом смысле. Короче, изображал из себя капитана-самодура до самого обеда, а после него, когда я ловил кайф, отдыхая на «баке», меня вновь отыскал Кар.

– Петрович, – с медальоном мальчишка говорил на чистом русском почти без акцента, только немного чувствовалось, что язык ему пока непривычен, – там с тобой поговорить хотят.

– Кто?

– Рабы, которые в трюме сидят.

– Значит так, Карзиныч. Запоминай. Мы не используем рабский труд. У нас это не принято. Свободный человек, когда чувствует свою выгоду, работает намного лучше. Это выгодно и правительству, так как есть с кого налоги собирать. В трюме у нас сейчас сидят не рабы, это спасенные из рабства люди. Как только достигнем берега, всех отпустим. Это понятно?

– Да, учитель.

– Тьфу ты. Не учитель я тебе! Понимаешь?

– Да, учитель!

Хочется наорать на парня, но усилием воли сдерживаю эмоции. Хрен с ним. Пусть называет, как хочет. Учитель? Лады. Будет тебе учеба. Потом не плачь.

– Пошли, посмотрим, кто там говорливый такой.

Гномы мне тоже нравятся. Я говорю о членах экипажа Дария. Морды недовольные, но договор исполняют.

Команд слушаются. Быстренько открыли крышку трюма. Заглядываю вниз.

– Кто звал?

Костя уже наготове с арбалетом. Молодец парень. Прихватизировал один из защитных бортовых щитов и, начертив на нем мишень, постоянно тренируется в стрельбе. Кстати, они с Карзинычем хорошо ладят. Парень ему постоянно помогает заряжать магический накопитель арбалета. Договорились ведь как-то, даже без знаний языков друг друга. Димон тоже входит в их компанию. Ленка взялась помогать им. Молодцы, ребятки. Вот кем-кем, а этими я доволен. Димка, кстати, очень интересуется машинным отделением. Буду делать из него механика.

– Я звал. – На центр трюма из-под подзора выходит мужик.

– Что тут у вас? – Это Иваныч подтянулся на суету.

– Да вот, – отвечаю, – наши узники переговоров требуют.

– И чего хотят?

– Так сейчас узнаем. – Снова перегибаюсь через комингс: – Чего хотел?

– Поговорить.

– Добро. Поднимайся на палубу. Только без резких движений.

Мужик начинает карабкаться по скобтрапу, а я открываю наклонную лючину, предварительно отодвинув засов. Вылез. Чумаз, бородат и сильно вонюч – настоящий полковник. Ну, дык понятно, мыться-то негде, а выпускать на палубу для омовений опасно. Бывший раб (впрочем, он об этом пока не знает) держится с достоинством. Мой скептический осмотр заметил.

– Воняю? – спрашивает с грустной улыбкой.

– Есть маленько. Представься.

– Лейан Незус. Бывший командир бывшего отряда наемников.

– Сергей Петрович, – протягиваю ему руку.

Тот ее пожимает автоматически, а на лице выражение крайнего изумления.

– Чему удивился? – спрашиваю. Хотя понятно чему. Он ведь раб. Ниже падать в этом мире некуда.

– Рабам руки обычно не подают, – подтверждает он мою догадку, щелкая пальцем по жесткой коже рабского ошейника.

– Это мы сейчас поправим. – Настраиваюсь на магические плетения этого атрибута и уверенно тяну ману в себя.

С легким треском края ошейника расходятся и он падает на палубу. Кар тут же его подбирает и прячет в сумку. Наверно, дорогая штука, раз он так поступил. Вряд ли лелеет надежду обзавестись собственными рабами.

– Теперь ты больше не раб. По приходу со всех остальных снимем ошейники и отпустим. Мы рабами не торгуем. Предпочитаем дружить. Я ответил на ваши вопросы?

– Ну… в общем да, – кивает Лейан. – Правда, теперь возникли новые.

– Излагай.

– Почему?

– Что почему? Почему отпустил? Так я уже вроде ответил. Что непонятно?