Фрэнсис Хардинг - Стеклянное лицо

Требль запнулась на полуслове. Она хотела отправить в туннели мальчишек-посыльных, чтобы они оперативно докладывали о происходящем. И в любой другой ситуации это было бы разумно. Вот только сейчас мальчишки-посыльные, как и все чернорабочие, представляли собой проблему.

Никогда прежде Требль не задумывалась, до какой степени Каверна полагается на молчаливый труд жителей Рудников. Снова и снова Следствию требовались люди для выполнения рутинных заданий – отнести записку, расчистить завалы, притащить камни из каменоломни, чтобы возвести баррикаду, доставить провизию, – и всякий раз Требль с досадой вспоминала, что чернорабочие им больше не подчиняются. Она чувствовала себя человеком, который лишился руки, но по привычке пытается ею пользоваться.

Чернорабочие, невидимые шестеренки Каверны, встали намертво. Никто не приводил в порядок улицы после сражений. Никто не закачивал воду в трубы. Никто не приносил корм для светильников-ловушек – и те уже потихоньку начинали мигать и гаснуть. Когда они потухнут, наступит удушливая темнота, но придворные продолжат рвать друг друга, как взбесившиеся хорьки.

– Отправляйся к Трущобам, – приказала Требль ближайшему подчиненному. – И возьми с собой еще двоих. Бунтовщики не могли растаять, как шоколад. Через полчаса жду с докладом.

Следователи ушли. Требль проводила их тяжелым взглядом. Она догадывалась, что в эту самую минуту они подумывают о том, как переметнуться на чужую сторону, оказавшись за пределами дворца. Хотя, возможно, они уже переметнулись. Требль вдруг ощутила острую потребность побыть в одиночестве и очистить голову. Во дворце осталась лишь одна комната, где воздух еще не пропитался страхом. Дойдя до зала для аудиенций, Требль обнаружила, что его никто не охраняет, и толкнула дверь.

Светильники слабо замерцали, прогоняя несговорчивую темноту. Белые стены и колонны делали зал похожим на усыпальницу. Усыпальницу великого дворецкого, а может, и всей Каверны.

Как у него получалось веками следить за тайными сговорами и планами и держать своих подданных в узде? Глупо было думать, что она сможет взять город под контроль после его смерти.

Краем глаза Требль заметила движение. Заостренные маятники, установленные для защиты трона, снова рассекали воздух, как в день смерти великого дворецкого. А в дальнем конце зала кто-то выдохнул так, словно долго задерживал дыхание. Светильник над троном пробудился к жизни, озарив того, кто занял место великого дворецкого. Этот человек был с ног до головы закован в доспехи, лицо его пряталось под маской с выпученными глазами. Клептомансер собственной персоной сидел на троне и целился из арбалета прямо в следовательницу Требль.

– Я знал, что рано или поздно ты придешь. – Голос Клептомансера был спокойным, как вода в подземном озере, не помнящем бурь. – Ты как охотничья собака, которая возвращается на могилу хозяина.

Требль, столько лет успешно избегавшая наемных убийц, мысленно обругала себя за неосторожность. Как она могла прийти сюда без оружия?! «Он не дождется, что я начну молить о пощаде, – угрюмо подумала Требль. – Я шла по жизни с высоко поднятой головой и уйду из нее точно так же».

– У меня нет времени болтать с ворами и убийцами, – надменно сказала она. – Стреляй или сдавайся.

– Пожалуй, я предпочту третий вариант, – невозмутимо ответил Клептомансер. – Я помогу тебе спасти Каверну. Ты слышишь ее предсмертные крики. Я тоже.

– И что ты можешь сделать? – Безнадежность ситуации обрушилась на Требль, спеленав ее черными крыльями. – Безумец с арбалетом, который даже имени своего не помнит.

– Ты единственная, кто пытается поддерживать порядок, – ответил Клептомансер. – Но ты видишь все вверх ногами. Чернорабочие восстали, и ты пытаешься раздавить их, запугать и добиться, чтобы они снова тебе подчинились. Придворные рвут друг другу глотки, и ты пытаешься урезонить их, заставить объединиться.

Чернорабочие, оставшиеся в Каверне, уже ощутили вкус бунта. Им нечего терять, кроме своих жизней, не знающих ничего, кроме тяжелой работы и нищеты. Страх тут больше не поможет. Тебе придется с ними договариваться. Придворные помешались от жадности и жажды власти. Доводов рассудка они не услышат. Тебе придется их запугать.

– Но как? – Требль было невыносимо смотреть, как грязный вор пятнает трон великого дворецкого, но его слова странным образом успокаивали ее, и она не могла отмахнуться от них, сочтя бредом сумасшедшего. – Что я могу предложить чернорабочим?

– Для начала спроси, что им нужно. Не сомневайся, они не станут медлить с ответом.

– А как мне запугать придворных? – Гордость мешала Требль признать, что ряды Следствия значительно поредели.

– Напугай их тем, кто страшнее восставших чернорабочих, опаснее их соперников, бессердечнее Чилдерсина и прочих тиранов. Напугай их мной.

Следовательница, сейчас я могу уничтожить всех в городе двадцатью разными способами. Последние десять лет я занимался не только бессмысленными кражами. Я готовился. В город перестала поступать вода, потому что я испортил механизм. И он не заработает, пока я его не починю. Дворцовые слуги поведали мне обо всех секретных приспособлениях великого дворецкого, включая те, что могут разрушить дворец до основания. Разумеется, у меня нет пороха, но едва ли он мне нужен, когда я располагаю запасом Настоящих Сыров. Головки Стакфолтера Стертона спрятаны в стенах по всему городу. Если они взорвутся, целые районы окажутся под водой – или задохнутся от ядовитых газов.

– Ты не посмеешь! – Охваченная яростью, следовательница Требль шагнула к трону. Ее не волновал устремленный в грудь арбалет и смертоносные маятники. – Если ты уничтожишь Каверну, то вместе с ней погибнут и Рудники. Ты сам погибнешь!

– Следовательница Требль, я именно тот, кем ты меня назвала. Я безумец. И все об этом знают. Так что придворные поверят моим угрозам. Рудникам, как я уже сказал, терять нечего. А теперь послушай, что происходит в городе. Я расскажу тебе, кто с кем сражается – и как их остановить. Я даже доставлю им твои послания. Они не отважатся закрыть глаза на наш ультиматум.

– Наш… ультиматум? – Следовательница Требль остановилась в нескольких сантиметрах от раскачивающегося маятника и почувствовала холодное движение воздуха на лице. У ее ног разверзлась пропасть безумия, но иного пути к спасению она не видела.

– Да, наш. Великого дворецкого убили, потому что он не был недоступен. Я собираюсь оставаться в тени. Сегодня я в первый и последний раз сижу на этом троне – и в первый и последний раз лично отдаю приказы. А это значит, что мне потребуется человек, который будет управлять городом за меня и выполнять мои поручения. Ты будешь моим лицом, моим голосом, моими руками.