Анна Бруша - Иди к черту, ведьма!

— А я…

— Воланд, — выдохнула Ева. — Как я сразу не сообразила, это же одна из самых моих любимых книг!

— Человеческая память, — философски заметил Амадей, — старается выкинуть все лишнее. Хотя забывчивость порой бывает крайне полезна.

Он закрыл ларец, и в комнате сразу стало чуточку темнее, словно выключилась лампочка. Но камни же не могут светиться сами по себе?

Ева то и дело поглядывала на часы, ей казалось, что стрелка ползет слишком медленно. Для ускорения времени они с Варфоломеем посмотрели несколько эпизодов из многосерийки про охотников за нечистью. Сам фильм Еве не нравился, но Варфоломея он занимал. А еще черт очень заразительно смеялся, когда показывали всяких сверхъестественных существ.

Потом Ева и Варфоломей вздремнули. Все-таки ночь предстояла долгая. И вот наконец наступил момент приготовлений к празднику. На душе Евы стало очень легко. А еще ужасно хотелось посмотреть на нечистую силу. Так что она быстро надела платье и подвела глаза. Немного теней, помады — и перед зеркалом уже крутилась лукавая ведьма. Отражение подмигнуло и водрузило на голову остроконечную шляпу. Ева проделала то же самое и засмеялась.

— Варфоломей! — позвала она.

Черт появился во фраке, в руках у него был цилиндр.

Ева уставилась на его шею.

— Ого!

— Да, это Амадей одолжил, сказал, что привез с Гаити.

— Жутковато, — вынесла вердикт Ева.

Она устроилась у Варфоломея на коленях и перебирала совершенно дикарское ожерелье, состоящее из каких-то косточек, блестящих камешков и крошечных черепов.

— Но тебе идет. Выглядит очень органично.

Черт показал клыки в улыбке, из груди его вырвалось сдержанное рычание.

— Стр-р-р-рашный черт, — сказал он.

Вибрация передалась Еве, она вздрогнула и прижалась к нему еще теснее. Бывают моменты, которые хочется удержать, сохранить, чтобы они продлились как можно дольше.

Нехотя отстранившись, Ева предложила:

— Давай завершим образ.

Она достала кисточки и две баночки с белым и черным аквагримом.

Несколько секунд Ева смотрела в лицо мужчины, взгляд ее приобрел цепкость. Перед ней лежал чистый лист, который она сделала еще белее. Дальше пришло время барона Субботы. Вокруг глаз Варфоломея появились черные круги, на скулах — темные полоски, на крыльях носа — треугольники.

Варфоломей искоса посмотрел на себя в зеркало. На него смотрел и скалился череп. Черт на время исчез, на его месте сидело очень древнее божество. Магия преображения начала действовать. Варфоломею даже стало казаться, что где-то далеко стучат барабаны, он почти слышал обрывки заклинаний. По телу пробежала жаркая волна.

— Готово, — сказала Ева.

Она отложила кисточку и пальцами слегка размазала краску, чтобы линии не были такими резкими. Отступив на шаг, залюбовалась своей работой.

Варфоломей поднялся. В нем произошли едва заметные изменения, в движениях появилась не свойственная черту расхлябанность. Ноги сами собой собирались пуститься в пляс, руки совершенно самовольно подбросили цилиндр, поймали и залихватски водрузили на голову черта. Рога выглядывали из-под шляпы самым хулиганским образом.

Маски — они не так безобидны, как кажутся. Они могущественны и имеют нехорошее свойство подчинять себе. Особенно древние образы, насыщенные историями, уплотненные легендами и усиленные предрассудками и верованиями. Примеряя на себя образ, невольно попадаешь под его влияние. И хорошо, если на несколько часов. Иначе кто знает, что может произойти?

Барон Суббота, так легкомысленно выбранный для маскарада, был коварен и обладал огненным темпераментом. Покровитель головорезов и всех бандитов предвкушал праздник. Он любил ром, сдобренный красным жгучим перцем, танцы, буйное веселье. Барон не мог подчинить себе разум черта, не мог влиять на его душу по причине ее отсутствия, но вот настроение и некоторые желания — другое дело.

— Скоро начнут съезжаться гости, — сказала Ева. — Я так хочу посмотреть!

Она собиралась идти, но Варфоломей удержал ее за руку.

— Не торопись, — голос черта звучал глухо.

Он провел по самой кромке выреза платья Евы, его губы приблизились к ее уху. Черт говорил на креольском, не придавая этому значения. Ева не могла разобрать слов, звуки были незнакомыми и певучими, но в них она безошибочно уловила обещание страсти.

— Варфоломей, мы опоздаем, — сказала она для порядка, — скоро полночь.

Наглая ладонь скользнула в вырез платья и накрыла грудь. Черт кивнул, соглашаясь. «Опоздаем», — говорил его взгляд.

— Не понимаю, зачем мы сюда приехали, — сказал Зайцев, глядя на шикарный особняк, который переливался огнями, словно новогодняя елка. Слышалась приглушенная музыка.

Зверь пожал плечами:

— Просто наблюдаем. Оцениваем обстановку. Сегодня у чертей разгул и праздник Ты считаешь, такое можно оставить без внимания?

Алексею совсем не улыбалось провести ночь, шатаясь вокруг чертова дома, переполненного нечистой силой. Тем более на праздник ни его, ни Зверя не приглашали. Они как воры перелезли через забор под покровом ночи и притаились в неосвещенной части сада.

— Мутный этот Амадей… — Зайцев прицельно сплюнул на клумбу и огляделся. — Тебе не кажется, что участок больше, чем на самом деле? Нужно измерить. Может, получится его прижать хотя бы за манипуляции с пространством.

Алексей деловито извлек из кармана рулетку, но, как назло, откуда-то начал наползать туман. Он окутывал яблони, стлался по траве, постепенно подбираясь к дому.

— Измерениями можно заняться в другой раз. На вот, глотни.

Зверь достал из кармана плоскую металлическую фляжку.

«Как в кино», — подумал Зайцев и сделал осторожный глоток Он ожидал, что горло обожжет крепкий алкоголь, но жидкость была тягучей, солоноватой и сильно пахла травами.

— Что это? — спросил Алексей, принюхиваясь.

— Ты же не хочешь, чтобы нас обнаружили? Пей.

Зайцев послушно сделал еще один глоток и все-таки закашлялся. Послевкусие отдавало гнилью и плесенью, желудок свело противным спазмом.

— Знаю, неприятно, но ничего не поделаешь. Скоро пройдет. Правда, возможны побочные эффекты, — тоном врача сообщил Зверь. — Тошнота, галлюцинации, бессонница, потеря аппетита, зуд в странных местах, выпадение волос и так… по мелочи.

— Ты… ты… ты…

Алексей хватал ртом воздух. Он с трудом удержался, чтобы не провести рукой по волосам. На макушке они начали редеть, а ему только этого и не хватало — облысеть на работе.

— Шучу, — коротко сказал Зверь, но было ясно, что шутка — никакая не шутка. — Очень мощный защитный декокт.

Зайцев разозлился. Снова дал втянуть себя в сомнительное приключение, да еще и напоили какой-то лютой дрянью! Почему он, взрослый мужчина, руководитель московского отделения Совета, так слепо доверяет этому непонятному Зверю и следует за ним, как собачонка на поводке? Хотелось высказать все, что он думает об этом человеке и сложившейся ситуации, но слова застряли в горле вместе с кашлем.