Александр Аразин - Неприкаянное Племя: Сурвивалист

- Может ли это быть, - вскричал наместник, - чтобы дворянин у мужика украл коня?!

- Последнего! - кланяясь в ноги, с покорностью подтвердил Андрон. - И так я был нищ, а теперь сэр Майкл и вконец меня обобрал. Единственный способ, чтобы я не умер от голодной смерти - это посадить меня на кол.

- Может ли это быть? - хватаясь за голову, воскликнул наместник. - Неужели это - правда?!

- Правда! - отвечал, кланяясь в ноги, Андрон. - И если бы мои рёбра могли говорить, они подтвердили бы, что я говорю правду. И глаза тоже. Я сам, вот этими глазами, видел сэра Майкла фон-Бурга на моей лошадке. Лошадь даже заржала от радости, увидав меня. Люди врут, кони, ты сам знаешь, - никогда. И если бы лошади могли говорить, а люди замолчали, в мире слышалось бы столько же правды, сколько теперь лжи. И я, и лошадь сказали, что сэр едет на краденом животном. Но Майкл фон-Бург дал лошадке один удар палкой, а мне - столько, что каждое ребро моё может подтвердить правоту моих слов.

- Иди, - сказал Ричарда фон-Тривье, грозный, как туча, - и живи спокойно: дело будет разобрано, и виновный получит то, что заслужил.

И приказал позвать к себе сэра Майкла фон-Бурга.

- Тебя следовало бы посадить на кол, - закричал наместник, едва рыцарь переступил порог его покоя, - если бы ты не заслуживал, чтобы тебя повесили вот на этой уздечке! Как?! Дворянин украл у нищего мужика единственного коня?!

Майкл фон-Бург, видя, что наместник всё знает, стал на колени и сказал:

- Мой отец сэр Грегори фон-Бург был великий воин и своими победами прославил и расширил границы королевства. Я женат на дочери Марселя Гринвуда, богатейшего среди торговцев Зокрана. Прошу тебя не за себя, а за этих знаменитых и славных людей. Подумай, какое горе и бесчестье причинишь ты им, подвергнув меня позору!

- Славному сэру Грегори фон-Бургу лучше было бы быть убитым в первом же бою, когда он ещё был холостым, чем иметь потом такого сына, как ты, - гневно ответил наместник, - а почтенному Марселю Гринвуду лучше бы вечно видеть дочь девушкой, чем тебя - своим зятем! Ты посадил их честь на краденого коня. Когда ты будешь болтаться на этой уздечке, с них будет снято грязное пятно: в их роду не будет вора!

Наместник края призвал к себе судью сэра Эдуарда фон-Абрамса и приказал:

- Да воссияет хоть на этот раз справедливость! Преступление слишком кричит о себе, чтобы правосудие молчало. Исследуй вину этого человека и доложи её Дворянскому Собранию. Пусть члены Собрания сами увидят, в чём этот человек повинен, и отдадут его верховному суду! Ступайте все и ищите справедливости.

Артисты ушли со сцены, а подсобные рабочие споро заменили декорации: зрители увидели большой мраморный зал, длинный стол за которым сидели пять дворян, со скучающими минами на масках. Вперёд вышел сэр Эдуард фон-Абрамс и сказал:

- Боги всё слышат. Они живут на небе, но всё видят. Боги везде. И, говоря в вашем почтенном собрании, я говорю в присутствии богов. Не подозревайте же меня в кознях, злобе или низких замыслах. Призываю богов в свидетели, с радостью я посадил бы на кол Андрона за ложный донос, за клевету на дворянина: «Тебе приходили в голову гнусные мысли, когда ты лежал у себя на постели, может быть, придут хорошие, когда ты будешь сидеть на колу!» Но сказанное им (увы!) совершенная правда. Лучшие из свидетелей видели лошадь крестьянина в табуне сэра Майкла фон-Бурга: мои глаза. И если бы было наоборот, если бы Андрон украл коня у сэра Майкла, я не задумался бы вынести приговор: «Андрон - вор». Отрубил бы ему правую руку, посадил бы его на кол, а на друзей его и родственников наложил бы штраф: «Вы сами должны быть плохими людьми, если среди вас водятся воры. Тухлая та вода, в которой лежит тухлая рыба». Но сказать это сэру Майклу фон-Бургу! Сказать это вам, почтенные дворяне, его друзьям, близким и знакомым! Не значило ли бы это оскорбить вас? А если даже судья, поставленный охранять уважение к власти, оскорбляет вас, что же будет делать простой народ?

Весь совет, потупившись, задумчиво гладил бороды.

- Наместник короля возмущён, - продолжал судья сэр Эдуард фон-Абрамс. - Чем? Тем, что в Зокране украли старую клячу? Но воруют даже племенных жеребцов! Тем, что вор пойман? Но этому надо только радоваться! Наместник возмущён до глубины своей праведной души тем, что вором оказался дворянин. Ричарда фон-Тривье возмущён, чего же ждать от простого народа? Если негодует свой, чего же ждать от чужих? Не скажут ли нам: «Вы - тухлая вода, если в вас лежала тухлая рыба?» Не уроним ли достоинства власти, назвав деяние сэра Майкла фон-Бурга «кражей»? Да свершится правосудие! Я судья, и первый говорю это. Но да не будет произнесено слово «кража», я стою на страже достоинства власти и первый этого требую. Мы не можем сказать: «сэр Майкл фон-Бург украл лошадь у нищего крестьянина Андрона».

Тяжёлое молчанье воцарилось после этих слов судьи в Собрании.

- После этого хоть не выезжай на улицу, - подал голос один из участников заседания, - если мы сами аристократов так честим!

Встал артист, игравший пожилого дворянина - в отличие от остальных, чьи маски были абсолютно гладкими, на его было множество морщин; он провёл рукой по седой бороде и весомо сказал:

- Судья сэр Эдуард фон-Абрамс совершенно прав. Следует сказать так: «сэр Майкл фон-Бург виновен в том, что взял без спроса лошадь у крестьянина Андрона». Так будет лучше!

- Позволь, уважаемый сэр Лютер фон-Ритс! - С живостью воскликнул другой дворянин. - Отпуская яд, надо взвешивать каждую крупинку. Слово - яд. И мы должны взвешивать каждое слово. Почему же непременно «у крестьянина Андрона»? Сэр Майкл мог и не знать, что лошадь принадлежит именно Андрону. Он взял просто чужого коня. Так и скажем: «Виновен в том, что взял без спроса неизвестно кому принадлежащего, чужого коня!»

Все согласились было, но тут подал голос ещё один член Собрания:

- Стойте, почтенное Собрание! «Неизвестно кому принадлежащего». Это уж меняет дело! Неизвестно кому принадлежащая вещь. Это находка! И сэр Майкл фон-Бург виновен «в утайке находки, неизвестно кому принадлежащей, чужой лошади»!

- Верно! Верно! - послышалось было среди сановников, но их остановил сэр Лютер фон-Ритс:

- Господа! Это уже несправедливо! Сэр Майкл фон-Бург взял не чужую лошадь. Если конь был находкой, половина принадлежала нашедшему. Значит, сэр Майкл взял не чужую лошадь, а только не совсем свою. Это разница! Он принял не совсем своего коня за своего. Это большая ошибка! Сэр Майкл фон-Бург должен лучше знать своих лошадей! И не ошибаться!

Судья сэр Эдуард фон-Абрамс вскочил даже с места:

- Вот, вот! Скажи, что ты ешь, почтенный сэр Лютер фон-Ритс, что ты такой умный? Скажи, чтобы и я поел этого блюда! Кражи, следовательно, совсем не было! Сэр Майкл виновен только в том, что он сам не знает своих лошадей.