Дарья Абрамова - Заклинатель кисти [СИ]

— Ну ладно, не будет об этом, — тут же оживилась Йой. — Лучше скажи, зачем пришел. Явно не меня повидать, — девушка улыбнулась. Озорно и с укором. Не люблю, когда люди превращают свою влюбленность в шутку… но, должен признать, это куда лучше, чем есть бы она страдала и лила слезы дни напролет. Это говорит о высокой силе духа. Эх, она куда сильнее меня.

— Это насчет списка гостей прошлого званного ужина.

— А что с ним? — удивилась Йой.

— Ничего. Мне просто нужно узнать об одном госте, добавленном тобой в список. Это… вроде как важно.

— Ты говоришь, что это ничего, а затем тут же заявляешь, что оно важно. Странно это… как там это называют писатели?.. гипербола?

— Оксюморон, — вздохнул я. — И, Йой, мне действительно нужно это знать.

Однако работница начала играться со мной, как лисица-озорница из легенд о том, как эти нечистые духи дурачили людей, насылая на них видения, гипнотизируя и заставляя проделывать различные ужасные вещи себе на потеху.

— Хорошо, я расскажу. Но сначала поможешь нам с уборкой, — я хотел было возразить, но девушка остановила меня уверенным жестом. — Господин Уджа сказал только, что ты не должен работать куртизаном, а обо всем остальном никакой речи не шло. Я и так дала тебе время отдохнуть и освоиться, а теперь, будь любезен, помогай. Тем более я же не заставляю тебя драить все это одному — мы сделаем это все вместе.

— А не многовато ли у вас тут и так работничков? Аж пять человек, включая тебя.

Йой довольно улыбнулась.

— В самый раз, чтобы отмыть помещение да все кадки.

«Они еще и кадки моют?!» — с кислой физиономией подумал я, и работница, заметив мое недовольство, хихикнула.

— Не поможешь, не расскажу ничего о нужном тебе госте, а я все о них знаю. А еще господину нажалуюсь, мол, никакой пользы от тебя.

Пришлось согласиться: не хватало еще лишних проблем с Уджа.

Если подумать, то в котельной, обеспечивающей жар и горячую воду, работать еще тяжелее — таскать уголь похуже будет того, что пришлось делать мне, драя полы и кадки теплой или горячей водой, которую нужно накачивать в ведра из помп, находящихся в специально отведенном месте этого большого зала. Конечно же, не обошлось и без легкого пролития горячего себе на ногу — к счастью, даже ожога не осталось. Несмотря на тяжесть работы, Аум скакал то тут, то там так, словно обладал каким-то невозможно огромным запасом выносливости и энтузиазма, что, впрочем, недалеко было от правды.

В помещении не находилось никакого рода часов, да и окон тоже, поэтому время летело быстро и незаметно: когда управились со всей работой, было уже время обеда. Руки, ноги и спина начали неприятно ныть от таскаемой тяжести и активного мытья полов.

— Фух! — вздохнув, Йой стерла тыльной стороной ладони пот со лба и улыбнулась. В тот момент она, стоя со шваброй в руке, была похожа на маленького командира нашего полка мойщиков. — Всем спасибо! Хорошо поработали! — ее похвала прозвучала так искренне и добро, что вызвала улыбку у всех: даже одной из девушек, которая, судя по кислой физиономии и то и дело недовольному взгляду, явно не особо величала работницу.

— Отлично! — отложил швабру и потянулся Аум. — Какие будут еще приказания? — он выглядел таким бодрым, словно за прошедшие часы вовсе ничего такого не делал… что было неправдой: несмотря на мои ранние сомнения, бывший русал взялся за дело всерьез и драил, пожалуй, за двоих, если не за троих, ни разу не выказав нытья или неудовольствия и периодически находя время шутить и поднимать остальным настроение.

Йой удивленно посмотрела на него, затем усмехнулась.

— Я ценю твой настрой, но сейчас вам всем лучше отдохнуть и перекусить. День длинный — еще много чего успеете.

Когда работники начали расходиться, Аум позвал меня пойти и пообедать с ним, но я сказал ему идти без меня.

— Я тебя нагоню. Мне нужно кое-что спросить у Йой.

Бывший русал недоуменно вскинул бровь, затем глянул на девушку, в одиночестве собиравшую уборочный инвентарь, хмыкнул и ухмыльнулся. Не знаю, что ему там подумалось, но такая его физиономия мне не понравилась.

— Ну, как знаешь, — сказал он загадочно и ушел, решив присоединиться к ожидавшим его у выхода трем работницам и начав с ними заигрывать. Я, честно говоря, так и не понял, какой ему интерес это делать: неужто хочет переспать с ними тремя? Или это развлечение такое?

— Помочь? — спросил я, подойдя к Йой.

Девушка выглядела уставшей и задумчивой: она настолько была погружена в свои мысли, что не сразу сообразила — сначала тихо смотрела на меня некоторое время, словно воспринимая с задержкой сказанное, а затем моргнула и немного оживилась.

— Ах, нет, все в порядке.

— Я заметил, — усмехнулся и все равно помог Йой отнести часть уборочного инвентаря в специальную подсобку, неприметная дверь в которую располагается в одном из дальних углов зала. Пока шли, между нами воцарилось неловкое молчание, и я решил разрядить обстановку, весело спросив: — Ну, как тебе Аум? — девушка непонимающе посмотрела на меня. — Ну-у-у-у, он популярен среди дам…

Йой усмехнулась.

— Петух он. Мне не нравятся петухи. Слишком много врут и показушничают.

— А какие тебе нравя..? — тут же начал я, но осекся, поняв, какую глупость спросил. Ведь знал же ответ.

Йой смущенно посмотрела на меня и отвела взгляд.

— Разве ты не знаешь? — спросила она с явной грустью.

— Знаю, — тут же поспешил ответить, чтобы не расстраивать сильнее.

Мы снова замолчали. Может, не стоило зазря раскрывать рот? От этого обстановка сделалась еще более напряженной.

— Знаешь, почему я рассказала тебе о Саки?.. — вдруг спросила Йой. Я непонимающе посмотрел на нее. — Потому что чувствую нечто похожее. Не к Уджа, конечно. И я рассказала ей об этом, — девушка криво улыбнулась, затем тут же помрачнела. — Саки на это усмехнулась и сказала, что вы оба отлично подходите друг другу. И тогда я разозлилась и начала защищать тебя, говоря, что ты, в отличие от господина Уджа, хороший и добрый. Саки сказала, что я ошибаюсь и слепа, и мы поссорились. Это было вчера вечером, и мы так и не помирились. Конечно, подобные ссоры случались и раньше, но первой всегда шла мириться я. В этот раз… мне как-то не хочется. Ведь если сделаю это, то признаю, что неправа, а я не намерена отступать.

Даже не зная, что на такое сказать, я натянуто улыбнулся.

— Но ведь господин Уджа тоже добрый.

Однако Йой вдруг так серьезно посмотрела на меня, что стало совсем не по себе: девушка глядела с легким осуждением, как будто сказал нечто в корне неверное. Помедлив, она остановилась рядом с подсобным помещением и сказала в лоб:

— Разве может брошенный всеми ребенок быть добрым? Всеми брошенный и обиженный ребенок, который почти не успел познать любви. Мужчина, который оставлял после себя горы тел, который мнит себя лишь оружием, находя таким образом прекрасную отговорку, чтобы уйти от угрызений совести и ответственности… хотя, может, непочтительно будет сказано, но порой я сомневаюсь, есть ли у него вообще совесть. Чувствует ли он вообще что-либо, — Йой сделала паузу и прикусила нижнюю губу, на ее лице отразилось смятение: словно она хотело что-то еще мне сказать, но колебалась. Неуверенный, в какое русло зайдет наш разговор, я, помедлив, коснулся ее плеча. Девушка удивилась и слегка вздрогнула, а затем, решившись, уверенно посмотрела мне в глаза. — Нам нужно поговорить… мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Я давно хотела, но все время сомневалась. И, вот, вчерашняя ссора, наконец, меня подвигла. Насчет Уджа, Линжа… и того, что произошло более пяти лет назад…