Роман Суржиков - Кукла на троне

– Если так, то никакой замены! Увидев трех знакомых недотеп, Знахарка расслабится и легче даст себя схватить. А иначе насторожится, и потерь выйдет больше.

– Да, милорд.

– Еще вот что. Переоденьте агентов в лохмотья, пускай завтра ищут среди толпы. Мне нужен тот, кто пустил слух, что телега с харчами выедет повторно.

– Да, милорд.

– И последнее… Отец, вам ведь не стало лучше?

В голосе Эрвина не было ни малейшей надежды, как и в тоне отца – разочарования:

– Естественно, нет.

* * *

Однако Иона верила в шанс для отца. Строя под верою рациональный фундамент, она находила лишь один довод. Еще год назад отец с братом сильно не ладили; среди вассалов ходили даже мучительные для Ионы слухи, будто Десмонд Ориджин лишит Лорда-Неженку права наследования и отдаст герцогство Северной Принцессе. Кукловод может просто не знать о том, какое взаимное уважение царит меж Ориджинов ныне. Ошибочно считая Эрвина врагом своего отца, Кукловод попытается стравить их, рассечь Север на два лагеря – и тогда лорд Десмонд понадобится ему здоровым.

Но, по правде, голос логики был слаб. Не он убеждал Иону, а чувство: проблеск тепла, зеленый росток, пробивающийся сквозь снег. Подходя к отцу, она ощущала: вязкая смрадная патока смерти оттекла, сделалась мельче. Всего на какой-нибудь жалкий дюйм, – но Ионе хватило чуткости заметить перемену.

Раз так, – думала она, – то нельзя не позволить Знахарке снова прийти к отцу. Если есть пускай тень надежды – необходимо попытаться. Но как убедить Эрвина? Без его приказа кайры не поведут Знахарку к отцу, Эрвин же не прикажет, пока не поверит сестре. Как доказать ему, что чувство – весомый довод? Как внести надежду в его сердце?

Но нет, – вела дальше свой мысленный диалог, – я лгу себе. Эрвин верит мне, если говорю достаточно твердо. Не в нем сомнение, а во мне самой. Чувство зыбко, а страх велик: если позволю Знахарке увидеть отца вновь, и она убьет его, – я не смогу выжить под такой виною. Я не смею рискнуть. Но и не прощу себе, если не рискну.

Что же делать?..

Раздираемая волнением, Иона становилась глуха ко всему остальному. Рассеянно, вполсилы руководила реконструкцией и допустила пару отчаянных эстетических ляпов, которые вовремя исправил Эрвин. Вполуха слушала новости, не находя душевных сил на эмоциональный отклик.

Говорили, что владычица Минерва сделала первые успехи: арестовала двоих казнокрадов из адрианова кабинета министров и лично руководит допросами. Иона охотней сама вытерпела бы мучения, чем стала бы пытать другого. Однако она понимала, с какой целью Минерва так себя терзает. В проснувшейся кровожадности владычицы двор увидел исконно янмэйскую жесткость и стал больше уважать ее.

Минерва достигла кое-чего и в сфере дипломатии. Эрвин начал было тревожиться, что владычица медлит с созывом Палаты, когда выяснилось, что она разослала приглашения и от четырех Домов уже получила изысканно любезные согласия. Вполне изящно Минерва обошла два подводных камня, стоявших на ее пути.

Морис Лабелин, лишенный половины владений, гостит в императорском дворце. Вручить ему приглашение лично – оказать особенную честь, какой неудачливый вояка не заслуживает. Но послать приглашение в родную землю герцога Мориса, где ныне правят северяне, – значит, напомнить ему о разгроме и жестоко унизить. Леди Минерва нашла компромисс – она отправила письмо, но по адресу: «Фаунтерра, дворец Пера и Меча, гостевые покои». Совершив путь до почтового управления и обратно, послание попало в руки Мориса Лабелина.

Герцогство Альмера имеет двух правителей. Законная герцогиня, Аланис, лишена реальной власти. Фактический же правитель, Галлард, – узурпатор. Послав приглашение Галларду, владычица утвердит беззаконие, а пригласив в Палату Аланис, – проигнорирует реальное положение вещей и покажет себя наивной. Но леди Минерва и здесь нашла выход. Всякая земля направляет в Палату двух представителей – вот владычица и предложила Аланис с Галлардом прислать по одному от каждого. Аланис была польщена: уж она-то, прагматичная натура, понимала, что даже одно кресло в Палате – для нее огромный успех. Галлард также остался доволен: даже один представитель – все же знак, что Корона и северяне не думают идти на него войною. По крайней мере, пока.

Правда, в одном императрица оступилась: в выборе первой фрейлины. Исконно фрейлина – наперсница государыни, исключительно доверенная особа, с которой владычица может поделиться всем. Минерва в ее положении могла мало кому доверять, но два варианта напрашивались как очевидные. Вполне подходила сама Иона – благородством, незапятнанной честью, близким знанием нрава императрицы. Она была бы счастлива такому выбору, и дала владычице абсолютную искренность, понимание и помощь во всем, что только не вредит Эрвину. Но коль Минерва так и не простила Ионе трех часов в темнице Уэймара (ничтожную малость, по мнению Северной Принцессы), то оставался другой прекрасный вариант: Ребекка Литленд. Да, Литленды проявили бестактность, не поздравив государыню с коронацией. Но, скорее всего, причина этого – в военных трудностях. Минерве стоило не давать обиде волю, а повременить месяц-другой. Литленды отобьются, приедут в столицу – и из Ребекки выйдет отличная фрейлина. Все при ней: и родовитость, и светлый нрав, и бескорыстная преданность государыне. О «влюбленности» Бекки в Минерву ходили слухи еще тогда, когда последняя звалась Глорией Нортвуд.

Но нет. Императрица раскопала где-то и притащила ко двору побитую жизнью еленовку – сорокалетнюю Лейлу Тальмир. Сложно сыскать более одиозную персону! Дочка слабого баронского рода, к тому же, отверженная семьей. Бывшая придворная дама, растерявшая все манеры, чуть не позабывшая речь. Изгнанница, двадцать лет проведшая – о, боги! – хозяйкой таверны! Иона хорошо понимала желание повидать низы, попробовать на вкус изнанку жизни. Не стань родовая честь препятствием, она охотно побыла бы даже не хозяйкой в таверне, а прислугой – горничной, посудомойкой, прачкой. Но – два-три месяца, не более. Страшно представить, что сделают с душою двадцать лет в бедности, в тоскливых монотонных трудах! И вот такое полуразрушенное существо императрица сделала первою дамой своего двора!

Насмешки роились вокруг леди Лейлы, как оводы над коровой в летний день. Только самый ленивый придворный не сочинил оригинальную остроту о ее прошлом. Вассалы Эрвина – Стэтхем и Джемис, и Хортон – сочли существование Лейлы плевком в лицо: ведь Северную Принцессу отвергли ради этого пугала! Лишенные возможности прирезать Лейлу, не запятнав чести, они нарочито игнорировали ее. Генерал Хортон однажды встретил ее в коридоре – и пошел сквозь фрейлину, будто не видя. Лейла была бы сбита с ног, если б не отпрыгнула в сторону. А Аланис Альмера пришла и вовсе в неописуемое бешенство. Чертовка Тальмир была невестой Джона Корвиса – мятежного вассала герцога Айдена! Он предал отца Аланис и своего императора, ввязавшись в Шутовской заговор! Уж не хочет ли Минерва, тьма ее сожри, унизить этим назначением и саму Аланис, и всю Альмеру?! Только общими стараниями Иона с Эрвином и отцом Давидом смогли кое-как успокоить Аланис, да и вовремя подоспело приглашение в Палату на ее имя. Лишь после этого герцогиня сумела примириться с личностью фрейлины.