Вероника Бер - Роза X Лилия [СИ]

— Если он считает меня предательницей, то черт с ним, но я давно перестала считать его своим братом.

— Стоп, тише, никто из вас не предатель, у меня, конечно, тоже были так себе отношения с братом, но…

— Евандер, а кем ты нам приходишься? — решил сменить тему Кристиан.

Он начал листать книгу в поиске самого себя, после чего снова нашёл их и начал внимательно изучать. У их дедушки был двоюродный брат, младшим сыном которого Евандер и является.

— Это дальние родственники или не очень?

— Ну, могло бы быть и дальше, так что это нормально. Тем более смотри, у нас глаза сильно похожи!

Утром они проснулись рано, чтобы они могли пройти то самое «испытание» и узнать, есть ли у них дар.

Вообще, они ещё не совсем отошли от всего, что было вчера, а тут ещё и это.

Кристиану было очень интересно, что же они будут делать, как этот дар выявится и, что самое главное, кому же он попадется.

Ему бы хотелось, чтобы им овладел именно он: воскрешение — полезная вещь, особенно при его амбициях, он верит, что выдержит обучение и сможет применять его только в благих целях. Селеста же, скорее всего, просто бы отказалась, просто потому что ей это не нужно, да и вряд ли она захочет тратить на это свое время и силы. Да и кто она, чтобы владеть чем-то таким огромным и великим?

Они пересеклись, но не сказали друг другу ни слова, даже на банальное «доброе утро» ни у кого не хватило решимости. Их неприязнь друг к другу постепенно начала перерастать в ненависть, после которой начинается путь вражды.

И как они смогли такое допустить?

— Доброе утро! — поприветствовал их Евандер, — Надеюсь, вы выспались?

— Ещё как! — бодро ответил Кристиан.

— Ну, тогда — за мной!

Они спустились вниз и пошли в сторону заднего двора. Они вышли на террасу и увидели стол, на котором лежало зеркало, и два стула напротив него.

— Зеркало, которое показывает скрытые страхи? — уточнила Селеста.

— Да, это именно оно. Правда, оно показывает не страхи, а раскрывает душу человека, показывает то, что он скрывает на самой глубине. Поэтому, чаще всего, выходят именно страхи.

— Но мы уже проходили испытание с ним и все прошло по-обычному.

— А сейчас все будет иначе, не зря же я просил дождаться утра.

Когда Евандер начал ходить по двору, они заметили, что он полон других зеркал, только обычных. Паскуаль с помощью них настраивал падение света, чтобы луч мог попасть туда, куда нужно.

Когда он закончил, зеркало Правды отбрасывало луч на одно из сидений, где, как они догадались, и должен был сидеть испытуемый.

«А это вообще для глаз безопасно?» — подумал Кристиан.

— Думаю, дамы должны пройти вперёд, — Евандер пригласил Селесту за стол.

Она вышла и села на нужное место, сразу же зажмурив глаза от резкого света, а Паскуаль сел напротив неё.

— Нет, малышка, я знаю, это тяжело, но ты должна открыть глаза и посмотреть в него хотя бы ненадолго.

У Селесты долго не получалось раскрыть глаз, но когда вышло, они тут же засветились белым, а девушка замерла. Евандер начал внимательно смотреть на другую сторону зеркала, наблюдая за тем, что с ней происходит в данный момент. Признаться, даже Кристиану сейчас стало интересно, но он не осмеливался подойти.

Когда она очнулась, её взгляд был очень напуганным. Картер тут же встала и отвернулась от резкого света.

— Все также, как и в первый раз, только более глубоко, — сказала она.

— Видать, ты не одаренная, — Евандер пожал плечами, — Теперь твоя очередь, Кристиан.

Он прошел на нужное место и сел, тут же закрыв глаза: свет был до жути яркий.

— Соберись же, ну!

Приложив усилия, он все же открыл глаза и посмотрел в него. После все начало сильно плыть перед глазами, было такое ощущения, что он получил солнечный удар и вот-вот потеряет сознание, но потом картина начала приобретать очертания.

Его голова кружилась, а он стоял в спальне какой-то съемной квартиры. Напротив него была двухспальная кровать, а рядом стояло две кроватки с младенцами.

Кристиан взглянул на двух малышей: светловолосого, который спал в нелепой позе, и темноволосого, лежавшего на боку, и сразу же понял, что это он и сестра, только совсем маленькие.

Выходит, он сейчас в прошлом? На том же моменте, в котором был на испытании?

— Сильвия, прости меня, но я правда ничего не могу!

Он узнал голос отца, более молодой и живой, и тут же побежал в коридор.

Атилиус стоял у двери в верхней одежде, готовый уходить, но путь ему преграждала напуганная русоволосая девушка.

— Ты не можешь…не можешь оставить меня!

— Это ради твоей безопасности, ради наших с тобою детей, я должен уйти.

— Но разве ты не говорил?! Не говорил, что любишь меня?! — Сильвия отчаянно кричала и её голос раздавался пугающим эхо.

Приглядевшись, Кристиан заметил внутри неё ключ, который становился все более и более заметным. Правда, когда он пытался подойти к матери ближе, его словно откидывало назад, а комната начинала плыть перед глазами.

— Я люблю. Но пойми, сейчас такое время, когда никому нет дела до чувств.

— Но любовь, разве она не способна победить все злые силы?

Атилиус громко выдохнул и взял её за плечи.

— Сильвия, черт тебя подери, ты уже взрослая женщина, у тебя двое детей, прекрати мыслить как девочка-подросток, которая фанатеет с тупых сериалов.

— Но Атилиус, подумай о детях, каково им: расти без отца?

— Сейчас ты не думаешь о детях, чертова эгоистка, прекрати врать! Ты думаешь лишь о том, что ты останешься одна и все, полно детей не имеют отцов и прекрасно живут, справятся! Им будет куда лучше, если такой папаша как я просто свалит.

— Ты совершаешь ошибку, милый, подумай о том, какое будущее могло бы быть у нас.

— Могло бы, но наши пути сильно разошлись, если бы ты снимала свои розовые очки хоть иногда, ты бы меня поняла…

Ключ становился все более явным, но Кристиан никак не мог до него дотянуться: его словно выкидывало из этой реальности, из-за чего он боялся потерять с ней контакт навсегда.

Он смотрел на свою мать, в глазах которой постепенно гасли лучи надежды, и ему становилось её очень жаль. Как, как она смогла изначально полюбить его?!

Неужели его мать была настолько…

Глупой?

Наивной?

Неуверенной в своих собственных силах?

Сейчас он смотрел на женщину, которая пыталась вернуть своего мужа, который её уже давно не любит, стараясь навязать ему светлое будущее, которого просто нет.

Разве это не глупо? Разве это не отчаянный поступок?

Это и есть та самая героиня, которая устроила революцию, или же это просто женщина, которая открыто высказывалась против власти и шла на огонь, думая прежде всего об этом, а не о детях, которые из-за её же глупости потом останутся совершенно одни?