Константин Читатель - Вася

"— Насмешки ладно, сочувствие то же понятно, но вот злость то откуда?", — анализируя взгляды парней и девушек, я никак не мог разобраться в их отношении к своей персоне.

— Василий, сын Савелия Рукина, направлен к нам из крепости Отрада, — начал зачитывать свиток мужчина в сюртуке, едва я зашел в кабинет ректора: — ни на одно занятие в школе за прошедший месяц не явился, при том что столовую посещал без единого пропуска приема пищи.

Слушая вначале вполуха, по мере произнесения слов обвинений в прогулах, я повернулся вначале к выступающему перед школьным советом мужчине в сюртуке, а затем к учителю, который в числе других преподавателей сидел за длинным столом на против меня. На мою, чуть приподнятую вверх в немом вопросе бровь, он отрицательно дернул подбородком, отведя глаза в сторону.

— Итак, Василий Рукин, какое оправдание ты можешь привести в свою защиту? — сидевший по левую руку от ректора, лупоглазый и снулый мужчина уставился на меня своими глазищами.

"— Разумник," — сообразил я, параллельно отметив сложный конструкт, активированный в мою сторону.

— Я не нашел себя в расписании на доске объявлений и поэтому не знал, куда мне идти, — как можно честнее сказал я, помня еще из воспоминаний о другой жизни, что частично сказанная правда, остается правдой.

— И ты не пытался как-либо решить этот вопрос? — подал голос снулый, продолжая пялиться в мою сторону.

— Я много раз подходил к доске объявлений, — я продолжил говорить правду: — а так же стучался в дверь к господину ректору, но мне никто не открыл.

— Он говорит правду, — откинувшись назад, снулый многозначительно посмотрел вправо и влево от себя.

— По какой причине молодой человек был направлен к нам на обучение? — подал голос сидящий с краю толстячок.

— По указу Царя, всех одаренных со стихией Металл, направлять в отмеченные школы, — ответил мужчина в сюртуке, заглядывая в свиток и неожиданно обратился ко мне, повернувшись всем корпусом: — а как ты попал в крепость Отрада?

— Пошлите запрос на имя господина Киселева, — с твердостью в голосе, выдал я: — при надлежащем допуске в дела карательного корпуса Царской канцелярии, вам ответят.

— Гхм, — закашлялся снулый и обратился, спустя минуту обдумывания, к ректору: — думаю, в свете открывшихся деталей, молодой человек должен продолжить учебу.

— Да! — встрепенулся ректор, и, посмотрев на мужчину в сюртуке, веско докончил: — и потрудитесь на этот раз внести учащегося в школьное расписание!

Я шел по коридорам старшей школы и мысленно улыбался. Проведенное в дороге время с мелким не прошло даром. Я поднахватался информации из его рассказов, умело применив не афишируемые среди простых людей данные. Разумник без труда определил, что я говорю чистую правду, называя имя главы корпуса карателей. О том, что господин Киселев даже не подозревает о моем существовании, собравшимся в кабинете у ректора знать было совсем не обязательно.

В отличие от преподавателя, читавшего лекции в предыдущем классе, стоящий за кафедрой мужчина казался тусклым и пыльным. Он что-то бубнил про равенство первостихий, а так же о стихии Хаос. Периодически пугая подростков тем, что стоит им столкнуться с техникой на ее основе, как тут-же наступит неминуемая гибель и все умрут.

— Как же тогда этот мир еще не погиб, если от Хаоса нет защиты? — не выдержал я, сидя как и прежде на галерке, но уже среди других учеников.

— В мире существуют пять первостихий, — он по новой начал свой бубнеж, даже не посмотрев в мою сторону: — замкнув круг Порядка, первостихии способны противостоять разрушительному воздействию Хаоса на наш мир.

Плюнув мысленно на не желающего говорить по существу учителя, я задумался о том, как бы мне встретиться с прежним учителем, а так же получить ответы на появившиеся к нему вопросы.

— Ты не должен был учиться в моем классе, — спустя пару дней мне удалось перехватить длинного и нескладного учителя, прогуляв ради этого очередной занудный урок.

— И что? — не понял я: — почему нельзя было сказать в кабинете у ректора, что весь месяц я ходил на ваши занятия и меня надо оставить в прежнем классе?

— Как ты заметил, в моем классе учатся дети только из знатных родов, — решив указать на мой социальный статус, отчеканил он.

— А так же благородных и древних, — ехидно сказал я, после чего добавил: — и что?

— А то, что эти семьи принесли Царю присягу, и за то, что ты только слушал мои лекции, тебя надлежит сослать в рудники, а еще лучше казнить! — выдал бывший учитель.

— Так что же вы меня не выгнали то?! — оторопел я от вскрывшейся перспективы.

— У тебя на одежде был герб Ковальских, я думал, что ты один из них, — признал свою ошибку мужчина, после чего поспешил предупредить: — кстати, за незаконное ношение знаков принадлежности к древним родам полагаются рудники.

— А?! — еще больше "присел" я.

— На твоем месте, я бы сбежал из школы, — понизив голос, учитель бросил по сторонам быстрый взгляд, убеждаясь, что нас никто не видит: — род Белозеровых издревле враждует с Ковальскими, а те, рано или поздно, узнают об этой истории.

— Бежать? — только представив, как я опять путешествую по бесконечным дорогам, после проживания в течении почти двух месяцев под крышей и с обильной едой, мне по настоящему поплохело.

— Во время летней практики, — подсказал мужчина: — если исчезнешь прямо сейчас, то обязательно объявят в розыск и найдут.

Я не хуже учителя представлял, на что способны поисковые заклинания. Во время путешествия с мелким, я то и дело ощущал воздействие дистанционных техник. Оставив своего товарища одного, двое карателей хоть и уехали по другим делам, но о нас не забывали, по несколько раз в сутки активируя конструкты и проверяя по отклику, где мы находимся и как обстоят дела.

На уроках в новом классе было откровенно скучно. Никаких практических заданий нам не задавали, больше придавая значение психологической накачке подростковых умов. Чаще всего говорилось, что за достижение высокого ранга придется расплачиваться в горниле стихий, а так же насаждалось покорность к доставшейся судьбе.

Как и я, большинство школяров пропускали все это мимо ушей, больше занятые шутками друг над другом и безопасным флиртом. Отлично зная, что ничего между ними не будет, парни делали девушкам смелые предложения, а те, не менее смело отвечали взаимностью. Естественно, что дальше слов и записок ничего не шло, но даже это приводило подростков в состояние постоянного перевозбуждения.

"— Лиза, Лиза," — в который раз вздыхал я, только теперь понимая, насколько мне тогда повезло.

Доподлинно знать, что находится в глубине корсета, и не только знать, но помнить каково это держать женскую грудь в своих руках. Видеть не просто изгиб юбки, но и прижиматься к шелковистой коже разгоряченного бедра. Вдыхать не какие-то запахи женской парфюмерии, а чувствовать разгоряченное дыхание в конце часового безумства.