Кристина Амарант - Я твой хозяин! [СИ]

Наама вспоминала их последние ночи. Совсем другие, не сопряженные с насилием, без наркотика и принуждения. Когда можно было просто расслабиться, отдаться умелым мужским ласкам и получать наслаждение. Снова и снова.

Она ненавидела его за насилие и властность. Боялась, как боится скотина гневливого хозяина. Но что самое ужасное — она желала его.

Андрос все же сумел надломить ее. Отобрать что-то важное, без чего Наама больше не ощущала себя целостной.

И все же, несмотря на тяжелый каждодневный труд, риск и страх перед будущем, демоница в страшном сне не могла подумать о том, чтобы вернуться к ди Небиросу. Дай Богиня Нааме право выбирать заново, она бы снова сбежала.

А ведь ей сказочно, невероятно повезло. Повезло дважды.

Первый раз, когда на третий день блужданий по лесу оголодавшая до готовности есть кору демоница — в рваном платье, с разбитыми в кровь ногами — наткнулась на этот домик на полянке недалеко от предгорий. Увидев его, Наама чуть было не разрыдалась от счастья и даже не подумала задаться вопросом откуда в непролазных дебрях человеческое жилье и кому оно может принадлежать?

Как выяснилось, домик охранял защитный контур. И тут беглянку ждала вторая большая удача. Прошедший неделей раньше ураган, свалил одно из деревьев, на которые хозяин домика нанес руны и тем самым создал брешь в защите. Не случись этого, Наама так бы и бродила вокруг невидимой стены, тщетно пытаясь попасть внутрь.

А домик, судя по пожелтевшей спектрографии на стене, на которой пятерка бородатых мускулистых мужиков, улыбаясь, позировали на фоне туши василиска, принадлежал команде душеловов-сезонников. В нем была печка, нехитрая утварь, необходимая для жизни, набор метательных ножей, небольшой охотничий самострел. Даже пара курток и штанов из грубой немаркой ткани нашлись — в самый раз для леса. В сухом прохладном погребе беглянка обнаружила несколько мешков риса и бобов, а также бочонок дешевого виски.

Это было куда больше, чем Наама осмелилась бы просить у Богини.

Поначалу демоница думала остаться на пару ночей. Переночевать в тепле, зализать раны. Но идти было некуда. Разве что снова в лес, не зная дороги, рискуя встретить людей или нелюдей, которые опознают в ней беглую рабыню.

Идти было некуда, и Наама осталась.

Стоял разгар лета. Не меньше четырех месяцев до начала зимы с ее сыростью, пронизывающим холодом и бескормицей. В лесу спела земляника, брусника и малина. На болотце чуть подальше росла крупная и сладкая морошка. Лес полнился грибами — трудно пройти и не наступить, а заросли лещины, тянувшиеся на сотни футов вдоль края оврага, обещали через месяц небывалый урожай орехов.

В окрестностях в изобилии водилась дичь: зайцы, олени, косули. Как, наверное, были бы шокированы прежние подружки и поклонники Наамы ди Вине, увидев, как она пробирается по лесу в мешковатой и уродливой мужской одежде с самострелом наперевес. Как сидит в засаде у тропы, ведущей к водопою, как преследует подранка, чтобы хладнокровно перерезать ему горло и выпустить кровь. Как свежует потом тушу, не кривясь от вида внутренностей.

Нет, ее никогда этому не учили. Как не учили и колоть дрова, копать ямы, растапливать печь и ушивать одежду. Все пришлось осваивать самой, вспоминая прочитанные книги, да свои наблюдения за простолюдинами. Счастье Наамы, что она всегда была внимательна и отличалась хорошей памятью.

А еще она очень хотела жить.

Демоница заботилась о случайно доставшемся ей хозяйстве. Делала припасы, в надежде задобрить сушеными грибами, ягодами и мясом настоящих владельцев своего пристанища. И старательно гнала мысли о том, как станет объясняться с ними, когда начнутся холода и охотники вернуться.

Как знать, может и не вернуться вовсе?

Прикрыв сушащиеся грибы чистой тряпицей, Наама подхватила ведро с отходами и направилась к помойной яме, которую предусмотрительно устроила чуть в стороне от жилища. Подходя ближе, замедлила шаг, нащупывая нож на поясе. Возле объедков частенько можно встретить мелкую лесную живность. Чаще попадались крысы, которыми демоница брезговала, но дважды удалось подбить зайца, а однажды ее добычей стала птица похожая на крупную черную курицу с красным оперением на голове. Названия птицы Наама не знала, но это не помешало ей зажарить и съесть случайную добычу.

На вкус та была хороша. Не хуже той же курицы, разве что пожестче.

Обострившийся за полтора месяца жизни в лесу слух, уловил шорох. Плавным движением демоница вынула нож и швырнула его на звук. Жалобный визг, переходящий в хрип подсказал, что бросок удался. Раздвинув кусты, она обнаружила тушку барсука и довольно хмыкнула. Отличная добыча, не придется завтра идти на охоту.

Перерезав зверьку горло, она вывалила объедки в яму. И, подхватив трофей за задние лапы, пошла обратно. Кровь капала, оставляя кровавую стежку на примятых шагами травах.

Наама дошла до поваленного дерева. Того самого, открывавшего проход к ее жилищу. И замерла, мгновенно подобравшись.

Перед домиком кто-то был.

Невысокий, белобрысый, обряженный в клетчатую фермерскую рубаху и грубые синие штаны, чужак стоял возле самодельных козел и рассматривал вывешенные на просушку грибы.

Судя по виду он был один. У ног незнакомца лежала палка с подвешенными на нее тушками перепелов и стояла полная ягод корзина.

Наама медленно опустила на землю свой трофей, и скользнула вперед. Прежде, чем чужак успел обернуться, она была за его спиной. Вцепилась в короткие светлые пряди, заставляя незнакомца вскинуть голову. И прижала нож к шее, белевшей в вороте рубахи.

Достаточно одного легкого, почти незаметного движения, как с незваным гостем будет покончено. Труп растащат звери, расклюют птицы, и никто никогда не узнает о том, что в охотничьем домике в предгорьях скрывается беглая рабыня…

Но Наама медлила. На нее смотрели широко распахнутые, голубые, как весеннее небо глаза. Большие, полные детского удивления. Пшеничная челка падала на лоб, на курносом носу золотились веснушки.

Мальчишка. Долговязый по меркам ровесников, что и ввело ее поначалу в заблуждение, но все же ребенок. Человеческий ребенок, ещё не вошедший в тот возраст, когда на подбородке появляется первый пушок.

Удивление в глазах сменилось испугом. Мальчишка трепыхнулся в ее руках, и это заставило Нааму сильней вцепиться в светлые вихры и прижать нож плотнее к горлу.

— Не дергайся, — голос после полуторамесячного молчания звучал хрипло, как карканье ворона.

— Простите, госпожа! — пацаненок рассмотрел ее и страх на его лице усилился. Он зачастил, оправдываясь. — Я случайно. Клянусь, я просто проверял силки. Туточки, рядышком! Я ничего не украл!