Ша Форд - Рассвет

Неожиданный подарок.

Фонари потускнели, и слуги убрали швабры. Д’Мер выждала еще минуту.

— Готов, Правый?

Младший кивнул. Синяк был на его глазу, золотой герб на тунике был порван. Но кровь на рукавах была не его.

Д’Мер поджала губы и вытащила конвертик из кармана штанов.

— Смешай это с листьями. Помни, баночка с черникой. Смотри, чтобы тебя не заметили.

Он пропал во тьме, спокойный и тихий, как призрак.

— Найди нам сильных коней, — сказала Д’Мер Левому, выбравшись из кустов. — Встретимся наверху.

Она прошла к двери одна, сильно надвинув капюшон. Что-то застонало за ней, и она чуть не подпрыгнула, а потом поняла, что это ветер. Синяк на ребрах болел, сердце колотилось.

Наконец, Д’Мер решилась толкнуть дверь. Засов был открыт. Она прошла под звуки спора: повар возмущался, Аэрилин вопила в ответ. Не время. Не было времени. Но Д’Мер замедлилась и слушала.

— Не стоило тебя отпускать одну! — вопил повар. — Все это моя вина. Ты слишком юна, знала мало. Если бы я тебя удержал дома, пират бы тебя не схватил.

— Он меня не хватал. Я его выбрала! — сказала Аэрилин. — Я люблю его!

— Ты так думаешь. Я знаю работу этих бандитов. Они говорят все, чтобы добраться до юбки…

— Фу!

— …а потом они уплывают на рассвете, и их больше не видно и не слышно. Я знал много женщин, которые попадали в их западню, — повар не слушал Аэрилин. — Теперь и ты. Он тебя испортил!

Д’Мер заглянула в кабинет по пути, они хмуро смотрели друг на друга за длинным грязным столом. Она прошла, повернулась к коридору…

— У нас сын, — выпалила Аэрилин.

Д’Мер замерла.

— Сын? — громкий стук, повар рухнул на стул. — Ты… стала матерью?

— Да. И мне больно вдали от него. Но в королевстве творятся ужасы, и никто не понимает. Я пришла в лес, потому что думала, что смогу помочь морям. Я пришла не ради твоего благословения, и мне не нужны лекции. Лисандр хороший, Горацио, — строго сказала Аэрилин. — Он заботится о своем народе, обо мне. Я заставила его оставить меня. Спокойной ночи.

Д’Мер поспешила по коридору.

— Постой! — стул повара скрипнул по полу, его шаги загремели к двери. Он не дал Аэрилин выйти за порог. Графиня увидела ее тень, обернувшись.

— Что?

— Просто сложно осознавать, что девочка, за которой я приглядывал, стала женщиной. Не представляю тебя женой или матерью, когда ты дитя в моих глазах. Просто… дай минутку осознать это, — пол заскрипел, он переминался. — Нам сделают чай, и ты все расскажешь…

Д’Мер ушла раньше, чем повар пересек порог. Она юркнула к узкой лестнице и прошла к комнате, которую хорошо знала. Когда-то там была ее комната, много лет назад. Она была рада, что Гаррон отдал ее Аэрилин.

Дверь привела в тускло освещенную комнату. Лампа сияла на столике у кровати. Все остальное было погашено. В комнате все еще ощущался запах фитиля.

Д’Мер не закрыла дверь за собой. Она надела капюшон и прошла к окну, где склонилась в ночь. Воздух был прохладным, холодный пот покрыл ее горло. Она закрыла глаза от вида леса и стона ветра. Пока они были открытыми, она видела бездушные тела в кустах, глядящие на нее немигающие глаза.

Ее руки задрожали у окна. Почти все в ней кричало задвинуть шторы и отойти… кроме одного.

Темные тихие ленты проникли в ее вены. Они успокаивали лаской старого врага в ее крови. Хотя почти вся она боялась заклинания, часть ее любила тьму… и она пробудилась со стоном.

Эта женщина улыбалась опасности. Она не ощущала себя трупом перед стаей волков, а была среди них. Д’Мер была грозным волком, самым хитрым из них. Другие будут дрожать от ее силы.

Скоро ее найдет скаут. Он не ошибется. Она была среди деревьев, лампа горела за ее спиной — маяк для врагов. Сильнее уже мишенью не стать.

И она не была разочарована.

Сигнал скаута раздался в лесу: слабый крик совы. Другие будут рядом. И графине нужно было, чтобы они остались.

Она задвинула шторы и отошла, улыбнулась, когда дверь за ней скрипнула. Тихие шаги прошли по полу. Д’Мер знала эту поступь. Она ее ждала.

— Было умно прикрыться моей дочерью, чтобы пройти по лесу. И я не должна удивляться. Ты всегда была умной. И как моя Аэрилин?

— Не такая, как вы, — прорычала Элена. — Она будет стыдиться, узнав правду

— Да… потому мы ей не говорили.

— Я не знаю, как вы это сделали, графиня. Я не знаю, как вы сбежали от Кревана или дошли сюда. Я не знаю, что вы делаете в комнате Аэрилин, но мне все равно, — едва слышно зашипел кинжал, покидая ножны. — Я рада, что появился шанс… все решить.

Д’Мер улыбнулась, когда Элена застыла за ее спиной.

— Решила это сделать?

— Назовите причину, по которой я не должна.

— Ты должна. Ты имеешь право убить меня на месте… но не можешь.

— Я лишь хочу понять, как лучше вас убить.

Д’Мер вздохнула, ощутив давление кинжала на спине. Он прижался к ее коже, но не шел дальше. Клинок не пронзил ее плоть, не оставил линию кровь. Элена так не мешкала.

Это было слишком просто.

— Давай… убей меня.

Кинжал надавил на ее плоть почти до раны.

Д’Мер рассмеялась.

— Не нежничай. Я думала, ты была убийцей.

— И являюсь.

— Нет, ты разочарование.

Д’Мер повернулась и отбила кинжал. Черные глаза Элены горели над маской, ее брови были сдвинуты. Но ее кинжалы-близнецы вяло висели в руках.

Она все еще держалась за эту надежду, как с детства. Элена посмотрела на нее, как всегда делала. Она смотрела на Д’Мер, словно та могла убрать стену между ними и притянуть ее к себе.

Этого не будет. Ее надежда была лишь мечтой, стала ее цепью. Этой цепью Д’Мер приковала ее. Не было смысла притворяться и дальше. Элена не была ей нужна. Она давно перестала быть полезной.

И тогда ее цепи порвались.

— Я ожидала от тебя большего, Элена. Ты могла стать большим, у тебя есть сила Смерти, — тихо говорила Д’Мер, глядя ей в глаза. — Но ты слишком слаба для этой силы.

Элена нахмурилась, взгляд дрогнул.

— Я не слабая.

— Посмотри на себя, — прошипела Д’Мер. — Ты пощадила женщину, которая пыталась тебя убить много раз, которая слышала твои крики и не прекращала их. Да, я знаю, почему ты ненавидела Холтана.

Д’Мер шагнула вперед, Элена отпрянула. Она перестала хмуриться, на лице проступили боль и шок. Теперь кинжал был у графини… и она не знала пощады.

— Вы… знали?

— Ясное дело. Я слышу каждый шепот в своем замке. Я надеялась, что ты убьешь его за это. Я бы тогда тобой гордилась. Но ты слишком его любила…

— Я не любила его! Я ненавидела! — закричала Элена.

Д’Мер ухмыльнулась, глядя, как ее костяшки побелели на кинжалах.

— Нет, ты любила его, Элена. Ранить могут только любимые. И ничего не поделать. Хочешь знать, что я думаю? — Д’Мер подошла ближе. Она впилась пальцами в темные волосы Элены и прошептала. — Думаю, ты любишь боль, потому что это тебе идет… ты знаешь, что заслужила это.