Лана Ежова - Темные не признаются в любви

Индира со злости могла бы сбросить вазу на пол, но не оборвать все до последнего колокольчика. Значит, это Мадлен. Больше некому. Осталось убедиться точно, узнать причину и… отомстить! Игнорировать объявление войны нельзя.

Нет, я могу понять ее нежелание делить комнату еще с кем-то — сама такая. Но покушение на чужую собственность, порча имущества — это уже чересчур.

— Так я могу рекомендовать тебя как чудо-косметолога своим знакомым? — елейной рекой растекалась Галика.

На месте Мадлен я бы уже насторожилась от подобной назойливости. Не верю, что Галика пытается загладить дурное впечатление от нападок подружки. Хотя, может, и надеется — она же из боевых магичек, на занятиях они часто получают по голове.

— Можешь! — не выдержала Мадлен. — Иди, Галика, я не обижаюсь и буду готовить тебе крем от веснушек и дальше.

От веснушек? Я пригляделась к боевичке — чистое лицо, светлая кожа, и не скажешь, что любимица солнца. Сильное средство, и я себе такое хочу…

— Спасибо! — Галика довольно заулыбалась. — Дай на всякий случай парочку своих визиток, раздам их среди наших перваков, вдруг кто-то еще не слышал о тебе.

Стиснув зубы, Мадлен отыскала несколько белых прямоугольников, на которых я успела рассмотреть рисунок колбы с оранжевым зельем, имя и цифры — номер нашей комнаты.

— Не держи зла, хорошо, Мадлен?

— Хорошо, хорошо! — Посетительницу моя соседка буквально вытолкала из комнаты.

Вернувшись, принялась быстро заполнять коробки своей продукцией. Как ни в чем не бывало, словно не она поиздевалась над чужим букетом.

— Мадлен, колокольчики оборвала ты?

Она не отрицала и не смущалась. Пожав плечами, равнодушно отозвалась:

— Их цветение не в сезон стимулируется магией, поэтому недолговечно. Все равно к вечеру осыпались бы.

Вот нахалка, слов нет!

— Возможно, и осыпались бы. — Я говорила спокойно через силу. — Но зачем было укорачивать их век?!

— На основе колокольчика-камнелома обыкновенного делают мазь, ускоряющую процесс заживления переломов.

— А мне-то что с этого? — поразилась я ее объяснению. — То, что они лекарственные, не дает тебе право трогать их. Букет был моим!

— А, он от возлюбленного? Вот почему ты завелась, Кимстар, — сделала неожиданный вывод зельеварша.

Я опешила. От какого такого возлюбленного?! Нет его у меня и не скоро появится. Просто цветы от обходительного Джареда дань правилам приличия… Ведь дань же, правда?

Пользуясь моим растерянным состоянием, Мадлен схватила купальные принадлежности и сбежала. Уже на пороге она буркнула через силу недовольное «прости».

«Прости»? Всего-то одно слово?! Скупая у меня соседка на слова.

Я разозлилась еще сильней. Сама толком не высказалась, нормальных извинений в ответ не услышала. Гнев искал выход и вскоре нашел. В мести.

Быстро надев парадную форму-платье и заплетя волосы в сложную косу, я подступилась к коробкам с косметическими зельями Мадлен. Она их планировала отнести клиентам после построения, судя по всему. Придет, продолжит их сбор и увидит «проблемку». Маленькую, но неприятную неожиданность. Вот тогда и поговорим откровенно, прежде чем я все исправлю.

Мой простенький, но коварный план улучшил настроение. И вскоре я провернула свою шалость прямо под внимательным взглядом Принца. И не раз я ловила себя на мысли, что стесняюсь кота, как будто он все понимал.

Когда Мадлен вернулась, я застегивала плащ, старательно не косясь в сторону разноцветных флакончиков, которые так и притягивали взгляд. Дожидаться, пока она переоденется в форму, я не стала, ушла раньше.

Перед фасадом университета, на огромной площади, вымощенной белыми плитами, уже пару веков ежегодно проходила церемония посвящения в адепты, вручение дипломов, принесение клятвы мага и прочие не менее торжественные события. И только сегодня, впервые за всю историю КУМа, здесь собралась, дай боги, если десятая часть студентов, и повод был отнюдь не приятный.

Я быстро нашла своих с факультета иллюзий собралось всего шестеро: два студента и три преподавателя. Улыбнувшись вечно сонной Кариесе, проигнорировав ухмыляющегося Аллара, я поприветствовала мастеров — дядю моего соперника магистра Рутха, магистра Армероу и главную язву кафедры — леди Уинсти.

Наша прекрасная, но колючая преподавательница сразу огорошила вопросом:

— Что, Кимстар, хотите стать принцессой?

— Простите?..

— Боги простят, адептка, только молитесь искренне и чаще, — в своем стиле ответила почтенная дама, поправляя перчатки на холеных руках.

Глядя, как она ежится от холода, я и сама ощутила ледяной ветер, пробирающийся под тонкую ткань плаща. Вот шмырь! Только ради того, чтобы забрать шубку из дома, стоило помириться с отцом…

— Леди Уинсти намекает, что ты осталась, чтобы поучаствовать в отборе, — прошептала сокурсница, доверительно подхватив меня под локоть. — Как я или остальные девчонки.

— Как ты?..

Я чего-то не понимала. Мне предстояло участвовать из-за сестры, другим это зачем, если магички освобождены от «почетной» участи?

— Ты как будто только проснулась, Элея, — хихикнула Кариеса. — Когда стало известно, что выбирать жену в этот раз будет принц Валиант, ректора завалили просьбами разрешить участвовать. А когда из-за отбора кому-то продлили каникулы, а кому-то и вовсе передвинули практику, девчонки и взвыли, вылететь-то из университета никто не хочет.

— А тебя не напрягает то, что принц один? — осторожно спросила я. — И достанется тоже лишь одной? Многоженство в Давелии не разрешено.

В ответ меня радостно просветили:

— Конкуренция — это хорошо. Плохо, когда никто с тобой не соперничает, значит, приз того не стоит.

— Ладно, пускай и так. Но как быть с тем моментом, что ты можешь понравиться другому давелийцу? А становясь участницей отбора, ты добровольно разрешаешь ухаживать за собой любому жениху из темных. Где гарантии, что это будет именно принц?

Лицо у Кариссы удивленно вытянулось. Замуж не за принца, а за другого аристократа она, как и остальные магички, подозреваю, не хотела. Лишь корона принцессы стоила кардинальных перемен в жизни.

Напряженно размышляя, она хлопала в кои-то веки по-настоящему накрашенными ресницами — любящая поспать девушка не гнушалась косметическими иллюзиями.

— Я очень постараюсь понравиться Валианту, — наконец ответила она уверенно.

— Удачи! — пожелала я от души.

На этом наш разговор закруглился, немногочисленные студенты и преподаватели угомонились — на белокаменное возвышение поднялся главный человек КУМа. Рихард Александр Йохенссельский. Ректор. Уважительно и шепотом — просто Сам.

Высокий, широкоплечий мужчина окинул собравшихся внимательным взглядом. Как всегда, он спокоен и безукоризненно одет. Поверх черного традиционного латорийского камзола накинута тяжелая шуба из медвежьей шкуры, тоже черная. Штаны в обтяжку, подчеркивающие мускулистые бедра и высокие сапоги, также предсказуемого цвета.