Лана Ежова - Темные не признаются в любви

Возражать или что-либо доказывать я не собиралась.

— А с чего ты решила, что я хочу с ней дружить? Голый расчет лучше всякой дружбы.

Не ожидавшая циничного ответа Индира помолчала и, встав из-за моего стола, напоследок без прежнего энтузиазма добавила:

— Учти, она даже котов часто меняет, что говорить о соседках.

Последнее заявление сильно удивило: Принц обожал свою хозяйку, та платила взаимностью. Боевичка уже не знала, как очернить Мадлен, раз приплела и ее любимца.

Чуть подняло настроение появление сестры в эффектном платье и реакция окружающих. Многие рассматривали его с восхищением, но нашлись и те, кого приход Кристы удивил и разозлил. Галика, Индира и ее кузина быстро справились с недоумением и с опаской посмотрели на принцессу, выдавая свою заказчицу с головой. Все-таки она… печально.

Мадлен пришла с толстой книгой под мышкой, привычно собралась сесть за стол в дальнем углу, но я успела перехватить соседку и позвать к себе.

Теперь внимание присутствующих сосредоточилось на зеленоволосой, но та преспокойно завтракала. Казалось, насмешливые и недоуменные взгляды только усилили ее аппетит не хуже горького перца.

«Вестник» от бабушки, что курьер уже в пути, поднял настроение. Сходив в комнату за шубой, я направилась к вратам.

Мороз приятно щипал щеки. Меня согревал роскошный мех и мысль, что в последующие этапы отбора смогу выглядеть пристойнее, чем на предыдущем.

Я попросила бабушку на время выдать какие-нибудь драгоценности. Она и раньше предлагала, но я не любила приемы и редко выходила в свет — как-то мама обмолвилась, что там блистают две Кимстар, а третья, рыжая, не в моде. Она пошутила, но я не смогла переступить через обиду.

Когда не мерзнешь, прогулка морозным утром — удовольствие. Зимний парк радовал умиротворяющей тишиной и пышными белыми нарядами на деревьях и кустах. Порой сквозь грязновато-серые тучи пробивались солнечные лучи, и тогда снег превращался в россыпи бриллиантов. Затянувший беседку красный плющ маяком звал к себе. Летом здесь не протолкнуться из-за студентов, но порой можно поймать и минуты уединения, и тогда вместо веселой, но пустой болтовни время быстро пролетало в компании учебника.

Выдохнув густое облачко пара, я поправила перчатки и уже собралась поворачивать назад, на дорожку, как услышала странный звук.

Стон.

Оглядевшись и никого не увидев, вскользь отметила, что к беседке сегодня приходила не только я: на снегу по меньшей мере два вида следов — миниатюрной ножки и большой лапищи. Женщина и мужчина.

Я поспешила по цепочке следов за беседку.

Девушка лежала просто на снегу. Разметавшиеся по алебастровому полотну медно-русые волосы. Расстегнутая до половины лисья шубка. Лилейно-белое лицо с закрытыми глазами. И кровь… Так много алого!

Я бросилась к ней. Упала на колени. Помогая себе зубами, содрала с рук узкие перчатки. Точка пульса на неповрежденной стороне шеи не прощупывалась, но кровь еще бежала из рваной раны. Как будто не укусили, а грызли…

Рыжеватые ресницы чуть заметно дрогнули. Жива!

Слава всем богам, она жива!

Но это ненадолго, если ничего не сделаю, большая потеря крови и мороз убьют ее.

Накрыв ладонью рану, я зашептала заклинание заживления. Когда кровь перестала течь, поделилась с незнакомкой энергией, чтобы подстегнуть ее внутренние силы.

Снова нападение вампира!.. Почему его до сих пор не нашли?

Меня трясло от гнева и страха — перед глазами живо восстали картины моей встречи с этим гадом.

Не пойди я сюда, не услышь стон… девушка погибла бы.

И боги, на ее месте могла оказаться любая! Абсолютно любая…

Сама я потерпевшую до целителя не дотащу, оставлять ее здесь одну страшно, но помощь нужна. Как быть?

Медальон! Джаред чувствовал меня через него.

Расстегнув верхние пуговицы шубы, достала из-под платья украшение. Крепко сжала в кулаке и горячо взмолилась:

— Джаред, услышь, пожалуйста… Очень нужна твоя помощь… Джаред, найди меня!

Сделала паузу, чтобы отдышаться — когда говорила, холодный воздух обжигал легкие.

Хруст ветки позади.

Я резко вскочила на ноги и обернулась, создавая энергошар.

Нас разделяли три шага.

Ему удалось подойти почти бесшумно. Если бы не хрустнувшая под чужой ногой ветка, я бы умерла, не поняв отчего.

Я твердила кромешнику, что нападает знакомый вампир, Арк Грегерсон. В чем-то оказалась права: я уже видела этого давелийца раньше. Память на лица у меня великолепна, но не в экстремальных ситуациях. Нужна минутка спокойствия, чтобы вспомнить.

Но вампир ее не предоставил.

Втянув жадно носом морозный воздух, радостно удивился:

— Ты?!

И тотчас прыгнул вперед.

Мой энергошар задел лишь его плечо.

Фантазия уже показывала картинки кровавой расправы, но…

Вампир меня не коснулся.

Багрово-черная сдвоенная вспышка отшвырнула его прочь. Меня словно накрыло двумя полупрозрачными куполами.

Кровосос дергался в конвульсиях. Кровавая пена пузырилась у оскаленного рта. Будто кто-то невидимый выворачивал, ломал кости мужчины под разными углами. Сквозь треск и рык я услышала скулеж:

— Госпожа… пощады…

Боги, это же не я его так? Я ничего не делала, да и не смогла бы!

Паникуя, едва не сбежала. Вовремя вспомнила о девушке и осталась.

— Элея!

Голос зовущего я вмиг узнала и во всю силу легких закричала:

— Я здесь! У красного плюща!

Несколько ударов моего вконец обезумевшего от радости сердца — и у беседки возникли две фигуры: в сером и черном. Кромешник явился не один — с Грегерсоном, который сразу кинулся к бесчувственной девушке.

— Джаред. — Я заплакала от облегчения.

Синие глаза блондина потемнели от тревоги.

— Ты в безопасности, Элея. И все время была в безопасности, не надо плакать, хорошая моя. — Он крепко стиснул меня в объятиях.

Когда оказалась в сильных, надежных руках, я не успокоилась. Меня лихорадило от пережитого ужаса.

— Тебе ничто не угрожало, а сейчас я и вовсе рядом. — Кромешник говорил быстро, стараясь успокоить, вернуть уверенность.

Но слезы все лились и лились. Я не контролировала их.

И тогда он накрыл мои губы поцелуем. Настойчивым, но нежным.

Сердце продолжало биться в груди всполошенно, но уже не от страха. Джаред согрел мои ледяные губы, стер поцелуями соль с моих щек.

Оказывается, в мире нет ничего лучше поцелуев…

Я опьянела от прикосновения его губ. Ненасытных, жадных, желанных.

Приятная истома разлилась по телу, ноги ослабели. Объятия мужчины стали крепче, поцелуи безудержнее.

— Молодежь, — скрипуче позвал Грегерсон, — не увлекайтесь. Вам хорошо, другим плохо.

На меня будто кипятком плеснули — настолько стало стыдно!