Ольга Тафтай - Техник-Маг широкого профиля

Вопреки ожиданием его нога прочно стояла на невидимой опоре, будто парила.

- Это мост из воздуха? - уточнил Арсений, трогая 'путь' рукой.

- Да, - Степан Евгеньевич довольно улыбнулся. - Не беспокойтесь, он полтора метра в ширину. И для Вас я создал ограждение, чтобы никто не свалился.

- Мы пойдем по нему до самой горы? - спросил Артем, как-то нервно закусив губу.

- Это самый безопасный и быстрый способ. По прямой получается 16 километров. Если пойдем по земле, то будем долго петлять. И тогда обеспечить вашу безопасность будет сложно.

- А сделать его видимым нельзя? - почти отчаявшись, взмолился Артем.

- Если он будет видим, то местные твари могут попытаться его атаковать. Этот путь уже долго и исправно служит. Можешь не бояться, не упадешь, - ехидно заверил мэр.

Но Артем лишь смотрел пустым взглядом на край стены. Его брат беззаботно сидел возле него. Влада была удивлена, что старший из ее братьев мог бояться высоты. Ей казалось, что он ни за что не показал бы страха, из-за одной лишь гордости. Но позже она поняла, что ошиблась.

Дима орал и старался вырваться. Он упорно отказывался ступать на проложенную для них дорогу. Не помогали ни уговоры, ни обещания. В итоге Арсений и Артем вдвоем просто втащили Диму на "путь". Артем периодами выдавал что-то невнятное типа: 'Если бы сказали сразу, я бы его предупредил...'

Через полчаса от начала их продвижения, Дима, наконец, успокоился. Он даже пытался бегать. Но Степан Евгеньевич предупредил, что такое поведение мешает ему поддерживать 'путь'. Так что Артем всю оставшуюся дорогу держал брата за руку.

Арсений был замыкающим в группе. Перед ним шли Дима с Артемом. Влада не хотела видеть спину Глеба. Даже простой взгляд на парня вызывал неприятные ощущения под ограничителями. Она подошла к Степану Евгеньевичу, который шел первым. Идти в тишине было скучно, и девушка решила задать давно мучавший ее вопрос.

- А почему вы называете создателя Второго Сердца очкастым некромантом?

- Потому что у него плохое зрение, - широко улыбнулся мэр, но увидев кислую мину Влады, продолжил. - Потому что он и есть некромант. А как еще можно назвать того, кто пытался воскресить умершего человека?

Степан Евгеньевич замолчал, что-то взвешивая в голове. За тем, кивнув головой, будто принял какое-то важное решение, он начал свой рассказ.

Со Львом Максимовичем будущий мэр познакомился в лаборатории университета, где проходил стажировку. У них появилась общая цель. Степа Евгеньевич хотел помочь совей любимой избежать смертной казни из-за слишком большого потенциала по взаимодействию с ф-волами. Лев Максимович искал способ создания искусственного сердца для своей больной жены. В начале восьмидесятых найти донора для МАГЭС было почти не возможно. Если подходили необходимые медицинские показатели, то нестыковка по волновому спектру вела к летальному исходу в 100% случаев.

В то время у Елизаветы Михайловны родился уже третий сын. Но после того, как мальчик достиг возраста полутора лет, общий потенциал по взаимодействию у женщины за короткий срок вырос в разы. Лев Максимович после нескольких тестов предложил разделить силы. Тогда потенциала у сердца, созданного им, хватило бы, чтобы его жена смогла жить дальше.

Но эксперимент шел долго. Братья Елизаветы Михайловны были простыми людьми, как и родители. Близким спектром обладал только Степан Евгеньевич, но он не мог круглосуточно поддерживать создание сердца в одиночку в течении нескольких недель. Лев Михайлович, как мог, сменял его. У Федора Сидоровича, мужа Елизаветы, спектр вступал в конфликт с аппаратурой, как бы он не старался управлять им.

В итоге сердце было создано за месяц. Но жена Льва Максимовича умерла за четыре дня до окончания эксперимента. Еще два дня ушло на тестирование. Сердце работало прекрасно даже без живого носителя. Но Лев Максимович все же решился на вживление Сердца в мертвое тело. Сердце проработало полчаса и стало медленно умирать.

После последнего удара, вся энергия, заключенная в нем, вернулась к Елизавете. Но тело женщины было слишком ослабевшим за месяц нахождения в искусственной коме, и она стала терять контроль над собой. Три дня Степан и Федор боролись за ее жизнь. Тогда казалось, что лучшим итогом будет простая спокойная смерть. В худшем, масштабы разрушений было сложно представить. Но все обошлось.

Только когда Елизавета вернулась в норму, Степан заметил, что Лев сбежал. Спустя год будущий мэр нашел ученого в этом закрытом городе. Но единственное, что мог тогда сделать Степан, это пожалеть повредившегося умом человека, который бесцельно слонялся на границе леса. Степан Евгеньевич хотел вернуться, но город оказался отрезан от остального мира.

Много позже, мэр заметил, что его давний знакомый стал почти гениален в приручении местных растений и животных. Ему выделили жилье за пределами города, где он мог спокойно творить. 70 % всех разработок в городе было сделано им.

- А если он такой ненормальный, то не опасно ли нам будет с ним находиться? - с сомнением спросила Влада.

- Он психически не здоров, но в целом безобиден. Почти как этот, - Степан Евгеньевич указал на Диму.

Влада обернулась на троюродного брата, который шел на корточках, рассматривая лес под ним. Девушка едва заметно покачала головой. Ведь она сама, по сути, не совсем нормальна. Вздохнув, она решила полностью довериться Степану Евгеньевичу, раз другого варианта у нее нет.

Наконец прозрачный путь закончился. Теперь под ногами была не идеально ровная поверхность, а тонкая тропинка испещренная корнями деревьев. Влада почувствовала, что ноги с благодарностью отзываются на все неровности тропки. Пройдя немного по лесу, они вышли на берег реки. Речка была слишком широкая для горной местности. По обоим берегам на метр от воды не было никаких растений.

Группа свернула в небольшой овраг, разрезающий берег. Теперь они шли вверх по течению у самой кромки воды. Река казалась темной и вязкой. Затем тропа отворачивала от воды и упиралась в небольшой деревянный домик, будто вросший в скалу рядом с ним.

Мэр первым вошел внутрь домика, остальные последовали за ним. Дом представлял собой одну большую комнату и маленькие сени. Убранство комнаты было простым: пол, стены и потолок были деревянными, в противоположном от входа углу на металлическом листе стояла печка-буржуйка, недалеко от нее деревянная кровать с тонким матрацем, рядом стол, тоже деревянный. Правда, выбивалось из этого аскетичного вида обилие полок на стенах, на которых громоздились черные, серые и голубоватые гробики старых приборов. Их можно было безошибочно отличить по мощных текстолитовым ручкам и рычажкам всевозможных расцветок. Шкалы и экраны приборов были закрыты тонкими створками, поэтому судить об их назначении, не взяв прибор в руки, было проблемно. Но к удивлению всех, в доме не было никого.