Джена Шоуолтер - Темная страсть

Смертный мужчина, которого Торин заколол ножом, безжизненной массой падает на землю. Мертвый. На его запястье виднеется татуировка в виде перевернутой восьмерки — символ бесконечности и метка охотников. Он не нападал на Торина, даже не пытался. Они просто пересеклись на улице, почти четыреста лет назад, когда повелитель демона Болезни покинул крепость, чтобы наконец встретиться с любимой женщиной, но, заметив клеймо на запястье мужчины, напал первым.

Для Ярости этот поступок жесток и необоснован. А значит, Торин заслуживает наказания.

Аэрон много раз видел именно этот эпизод, и всегда ему приходилось сдерживаться. Вот и сейчас случилось то же самое. Его пальцы против воли сжали рукоятку кинжала, нахлынуло мучительное желание пронзить им Торина, как тот когда-то сделал с охотником.

«Я поступил бы точно так же! — мысленно прокричал он своему демону. — Убил бы того охотника без всяких разбирательств. Так что Торин не заслуживает наказания».

Ярость зарычал.

«Спокойствие!» Аэрон разжал пальцы и опустил руку вдоль тела.

— Демон хочет на меня напасть? — будничным тоном поинтересовался Торин.

Друзья хорошо знали Аэрона.

— Да, но не волнуйся. Я контролирую ублюдка.

Ему показалось, что демон насмешливо фыркнул.

Чем больше он сдерживал Ярость, тем сильнее тот понукал его наказывать окружающих за их проступки. Наконец эта потребность захватывала Аэрона целиком, и тогда он срывался и летел в город чинить безжалостное возмездие за малейшие прегрешения всем, кто попадался под руку.

Припадки необузданной мести и стали причиной, по которой Аэрон покрыл свое тело татуировками. Будучи бессмертным, который необычайно быстро исцеляется, ему пришлось подмешать в чернила экстракт амброзии, чтобы изображения не сходили с кожи. Процедура оказалась весьма болезненной, будто бы он впрыскивал себе в вены жидкий огонь. Сожалел ли он об этом? Черт подери, нет. Всякий раз, глядя на себя в зеркало, Аэрон вспоминал о своих страшных деяниях и понимал, что если не поостережется, то это может повториться.

Кроме этого, татуировки служили напоминанием о людях, которых он незаслуженно лишил жизни. Иногда это облегчало Аэрону тяжесть вины. А иногда помогало приглушать неумеренную гордость силой своего демона.

— Уверен, что контролируешь его?

— Что? — спросил Аэрон, очнувшись от своих мыслей.

Торин снова усмехнулся.

— Я спросил, уверен ли ты, что контролируешь своего демона? Ты часто моргаешь, а твои глаза светятся красным.

— Я в порядке.

В отличие от Оливии его голос звучал неискренне. В нем явно слышалась фальшь.

— Я тебе верю. Честно. Итак… вернемся к нашему разговору? — спросил Торин.

О чем они говорили, когда он отвлекся? Ах да.

— Ты, без сомнения, явился сюда вовсе не затем, чтобы сравнивать меня с теми нашими друзьями, кто обрел вторые половинки. Я едва ли похож на влюбленных идиотов, в которых они превратились, стоило им привести в крепость женщин.

— И этой фразой ты мне целых три шутки испортил. Эх, с тобой не повеселишься.

О том же подумал и Аэрон, когда Оливия упомянула про три своих желания. По непонятной причине подтверждение догадки его расстроило.

— Торин, ближе к делу, пожалуйста.

— Хорошо. Твой ангел уже создал проблему. Некоторые из нас хотят от нее избавиться, другие — оставить здесь. Я поддерживаю вторую команду и считаю, что стоит привлечь ее на свою сторону, прежде чем из-за тебя она нас всех возненавидит и начнет помогать нашим врагам.

— Держись от нее подальше.

Аэрону не хотелось и близко подпускать Торина к Оливии. Благодаря своим белокурым волосам, черным бровям и зеленым насмешливым глазам этому красавчику даже не нужно было прикасаться к женщине, чтобы завоевать ее.

Торин закатил глаза.

— Болван! Тебе следовало бы благодарить меня, а не угрожать. Я как раз и пришел сказать, чтобы ты ее спрятал. Потому что Уильям тоже выступает за то, чтобы она осталась, так как планирует сам заняться ее обольщением.

Уильям. Бессмертный, помешанный на сексе. Черные волосы и голубые глаза, еще более порочные, чем у Торина. Высокий, мускулистый и необузданный воин, скрывающий под одеждой совершенно особые татуировки: крест над сердцем и карта сокровищ на спине, если память Аэрону не изменяет. Карта сокровищ тянется вдоль ребер, спускаясь ниже поясницы прямиком к «зоне развлечений».

По словам смертных женщин, Уильям — настоящий силач и любитель поразвлечься.

Оливии он, пожалуй, понравился бы.

Аэрону вдруг захотелось впечатать Уильяма в стену, чтобы подпортить его смазливую мордашку. Раньше у него никогда не возникало такого желания, хотя Ярость настойчиво требовал наказать бессмертного, разбив его сердце на сотни кусочков так же, как он поступил с сотнями женщин. Правда, Ярость хотел, чтобы Аэрон вершил правосудие с помощью кинжала.

Он всегда сопротивлялся желаниям своего демона, потому что ему нравился Уильям, который, хоть и не являлся настоящим Владыкой, в бою никогда не подводил. И не останавливался даже перед убийством.

«В отсутствие Легион тебя так и тянет подраться, вот и все». Да уж. Он явно балансирует на грани.

— Спасибо, Торин, что предупредил насчет Уильяма, — сказал Аэрон, стараясь, чтобы голос его прозвучал насмешливо. — Едва ли Оливия задержится здесь надолго, так что никто не успеет ее очаровать.

— Уильям, несомненно, ответил бы тебе, что ему хватит и нескольких секунд.

«Не реагируй». Хотя, окажись сейчас Уильям поблизости, Аэрон с удовольствием «случайно» потерял бы контроль над демоном Ярости, позволив ему наконец добраться до бессмертного.

Ярость одобрительно заурчал.

— И вот еще что, — добавил Торин, вновь привлекая его внимание. — Раз уж мы заговорили о помешанных на сексе, то Парис просил передать тебе, что сегодня Люсьен телепортирует его в город на поиски женщины. И оставит там до утра.

— Хорошо.

Оставалось надеяться, что захлестнувшее Аэрона чувство облегчения не имеет ничего общего с тем фактом, что Парис будет находиться далеко от Оливии.

— Люсьен обнаружил какие-нибудь следы охотников, пока был там?

— Не-а. Ни на холме, ни в Буде.

— Хорошо, — повторил Аэрон, снова принявшись расхаживать по коридору из угла в угол. — А как насчет темноволосой женщины?

— Ничего, но Парис пообещал продолжить ее поиски. Как только восстановит силы, разумеется. Кстати, об утрате сил. Парис упомянул, что ангел ранен. Хочешь, я попрошу кого-нибудь привести доктора?

На их языке «привести» означало «похитить».

— Нет. Она сама исцелится.

Некоторое время назад Владыки пытались заручиться услугами постоянного доктора, но тщетно. Теперь из-за беременности Эшлин вопрос встал крайне остро. Никто не знал, кем будет ребенок — смертным или демоном, — поэтому врача следовало выбирать крайне осторожно.