Галина Романова - Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

Вот только псы Ругевита не спешили вступать в схватку. Промчавшись плечом к плечу, они в самый последний момент вильнули в стороны, обходя своих противников по дуге. Секунда, другая – и между женщиной, ребенком и двумя пастями не осталось ничего.

Но мгновением раньше, до того, как разум осознал и принял решение, тело среагировало само. Я сообразил, что пришпорил коня, заставляя его сорваться в галоп, когда он уже летел вдогонку за чудовищными тварями. На скаку привстал на стременах, рывком выбросил вперед почти парализованную правую руку. Чтобы остановить сердце, нужно лишь шевельнуть кистью, сделать одно плавное и сильное движение.

И я его сделал. Не колеблясь, не думая и не рассуждая, каким-то образом заставив непослушные пальцы совершить нужный пасс. И осознал, что сделал, лишь когда один из псов вдруг споткнулся и покатился по земле. Перевернулся раза три и затих светло-серой тушей.

Казалось, застыло все вокруг. Бегущие люди остановились. Всадники сдержали коней. Оставшись один, уцелевший пес бросил преследование и завыл, поднимая морду в небо.

– Убивший пса Ругевита сам становится псом Ругевита! – прозвучал голос моей жены.

Труп чудовищного зверя распростерся на примятой траве, которая на глазах покрывалась инеем. Иней проступал и на шерсти мертвого зверя, и на его разинутой пасти, и на выпученных глазах. Его становилось все больше и больше, уже через пару минут над трупом вырос настоящий сугроб и похолодало так сильно, словно вернулась зима.

Почему-то я не мог отвести взгляда от этого холмика. И в памяти кружились снежинки. Слышался хруст снега под лапами, собственное тяжкое дыхание вырывалось из груди. Упругое сильное тело летело вперед сквозь ветер и холод. Равнина стлалась под лапы. Могущество. Сила, Власть. Служение. То, ради чего рожден. То, к чему шел неосознанно все эти годы.

– Убивший пса Ругевита сам становится псом Ругевита! – гремело в ушах.

Псом Ругевита. Стражем мира. Охотником и защитником. Силой, с которой не могут не считаться. Где-то когда-то были легенды, и кого-то ведь называли «псами Ругевита» еще пару столетий назад. Был какой-то рыцарский орден…

…это они, те, кто когда-то называли себя «псами Ругевита», пришли на эту землю. Это они были теми врагами, которые заставили листвов отступить в самую глушь болот. Это защиты от них просили жители исчезнувшего городка, от которого осталось только отражение в водах озера. Обитель, в которой отшельники молились именно Ругевиту, не зря появилась в этих лесах – она была заставой, первым и последним стражем. Все изменилось, прошли века. Рыцари, именовавшие себя псами Ругевита, канули в прошлое. Кажется, они предали своего покровителя, связавшись с иными богами из иных миров, и погибли. И вот Ругевит здесь, пришел на зов пра Михаря, как когда-то приходил на зов «псов-рыцарей». И ему нужен новый пес. Ибо нельзя просто так выступить против бога и не заплатить за это…

Своей человечностью.

– Нет.

– Ты понимаешь, что говоришь?

– Да.

– Ты совершаешь ошибку.

- Нет. Я сделал свой выбор.

– Ты остаешься, – это, скорее, не вопрос, а утверждение.

– Да, – горло словно одеревенело, звук получился хриплым, резким.

– Я могу тебя заставить.

– Попробуй.

Равнодушно поднял взгляд на древнего бога. После всего, что случилось за этот день, вряд ли что-то могло меня всерьез напугать или удивить. Тяжелый взгляд – глаза в глаза – бог и человек. Взгляд зовущий, манящий, приказывающий – и упрямый до одури.

– Шучу, ты должен сам…

Естественно, сам! Пес всегда сам подходит к человеку, признавая его своим хозяином. Но мне все так надоело, что я не тронулся с места, оставшись сидеть в седле и рассматривая правую руку, как неживой отдельный от меня предмет. Я хочу остаться человеком, и сейчас меня больше интересовала моя рука. Интересно, останется эта легкая припухлость и красота навсегда? А ранка на ладони – как скоро она перестанет кровоточить? Могущество. Сила, Власть… Не они занимали меня в этот момент. Как ни странно, но опасность остаться калекой волновала намного сильнее.

И Ругевит, кажется, понял мои мысли.

– Итак… ты решил?

– Нет.

Осторожно разобрал поводья, чтобы править конем одной рукой. Пусть даже без правой руки, но я хочу остаться человеком.

– Опять не вышло, – Ругевит был достаточно древним и сильным богом, чтобы признать своё поражение . - Жаль, из тебя мог бы получиться…

– Нет, – на сей раз голос не подвел. – Из меня уже получилось…

Как говорится, «что выросло, то выросло!»

Ругевит медленно кивнул.

– Что ж, ещё увидимся!

Еще медленнее, словно надеялся, что я передумаю, развернул коня и скрылся в чаще Пес следовал за ним. Прежде, чем раствориться в зарослях вслед за хозяином, он бросил на меня через плечо вопросительный взгляд. И, клянусь, но в собачьих глазах читался вопрос: «Ну, брат, ты идешь или нет?»

В какой-то момент мне захотелось сорваться с места, бросить все, забыть прежнюю жизнь и кинуться вдогонку. Я сдержался, хотя видят боги, чего мне это стоило. Мелькнула и пропала мысль, что надо было откупиться, возможно, даже предложить вместо себя кого-то другого, но кого? Не Брашко, вырванного у Змея? И не пра Михаря. А над остальными людьми у меня не было власти.

– Згаш, – и когда я перестану вздрагивать, едва услышу свое имя из уст инквизитора! – вы можете объяснить мне, что все это значит?

Они что, ничего не слышали?

– Мне, – понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, – только что предложили работу. А я отказался.

– Почему?

– И вы туда же? Пра? Ну, не карьерист я, что поделать!

– Да уж, – мой куратор усмехнулся как-то странно, – не карьерист. Куда вам, с такой-то карьерой…

Не помню возвращения. То есть, не хочу вспоминать. Да, собственно, ничего особенного все равно не приходит на ум. Прощание с сыном – мне все-таки удалось от него оторваться, да и то после того, как его приемный отец пообещал писать мне. Дорога обратно через леса. Ночевка в той же покинутой обители – оказывается, мы забыли тут котелок, и он все это время провалялся на полу в трапезной. Потом была еще одна покинутая избушка – явно срубленная дровосеками времянка, чтоб было, где провести пару ночей.

В дороге и на привалах мы большей частью помалкивали. О чем было говорить? Что обсуждать? Все видели одно и то же, и пусть каждый понял произошедшее по-своему, старались держать свое знание при себе. Даже неугомонный Брашко помалкивал. Молчание камнем лежало на душе. Нужно было хоть что-то, что сняло эту тяжесть, позволило нормально дышать и смотреть в будущее. А потом…

Всадники появились из-за поворота лесной дороги неожиданно. Лишь за пару секунд до того, как увидели людей, мы услышали конский топот и успели разве что переглянуться. Семеро.