Галина Романова - Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

Я тоже остановился, рассматривая его.

Парень, как парень, светлые волосы торчат во все стороны. Они слегка запачканы сажей, слегка обгорели. Лицо чуть вытянутое, обычное лицо без особых примет. Ну, не станешь же всерьез считать приметой ссадину на лбу и грязь на щеках и носу? Кстати, надо присмотреться – есть ли у него веснушки? Нос прямой, чуть курносый, глаза серые, брови…

Я остановился, поймав себя на мысли, что рисую его словесный портрет – как будто этот Брашко уже сбежал и надо разослать по всем заставам ориентировки для поимки особо опасного преступника. Даже помотал головой, отгоняя это видение.

– Что, – первым подал голос студент, – не нравлюсь? Считаете, что мне не место тут? Мол, такому гаду и убийце место сразу на костре, как говорится, от греха подальше и чтобы другим неповадно было? Смотрите, мол, так будет с каждым, кто решит сделать хоть что-то, не предписанное законами и правилами! Только, – он слегка выпрямился, – смею вам заметить, что во все века и времена находились люди, которые выходили за общепринятые рамки. Их называли по-всякому – гениями, бунтарями, даже сумасшедшими, но именно они двигали науку! Вы можете отправить меня на костер, – голос его чуть дрогнул, но с пафосно-революционного настроя парень не сбился, – но знайте – рано или поздно, но на наше место придут другие. Они шагнут дальше, они будут двигать науку! Прогресс не остановить! И если нас постигла неудача, то…

– Ты действительно способен уболтать кого угодно, – перебил я. – Долго готовился?

– А…Э-э… Что вы имеете в виду? Если вы спрашиваете, готовился ли я к тому, что мы совершили, то я отвечу…

– Я спрашиваю – речь свою долго готовил?

– Практически всю жизнь! – выпалил Брашко. – Можно сказать, что мне с рождения судьба предназначала горькую, но славную участь бунтаря и ниспровергателя устоев. Я, видите ли, родился в семье, которая…

– Анкетные данные меня не интересуют, – снова перебил я. – Ты можешь просто отвечать на вопросы?

– Это допрос?

– Вопросы здесь задаю я. Вот когда и если мы поменяемся местами…

Студент зафыркал, откинувшись назад.

– А вы прикольный! – сообщил он. – Шутку оценил!

– Я не шучу. У тебя отсюда два пути. Либо, как ты совершенно верно заметил, костер – ну, или, коли отыщутся смягчающие обстоятельства, пожизненное заключение и надежда на амнистию лет через пятнадцать-двадцать при восшествии на престол очередного короля… Либо ты выходишь отсюда в качестве ученика инквизиторов.

– А вот это видел? – Брашко скрутил две фиги. – Нако-ся, выкуси!

– Ты такой на самом деле или прикидываешься потому, что терять тебе нечего? – поинтересовался я.

– А вас какой ответ больше устроит? – насторожился студент. Склонил голову набок, прищурился. – Кстати, можно вопрос?

– Хорошо, – пообещал я. – Только потом я тоже задам тебе вопрос. И пообещай, что ответишь на него честно.

– Это точно не допрос?

– Это и был твой вопрос?

– А…ну…нет. Я другое хотел спросить, – и, не дожидаясь кивка, поинтересовался: – Не подскажете, где я мог вас видеть? Лицо мне ваше кажется больно знакомым, да и голос…

– В Колледже ты меня видел, студиозус Любечанин. На экзамене. Ты отвечал теоретическую магию. Теории там, правда, было кот наплакал, зато магии – хоть отбавляй.

– Точно! – он хлопнул себя по лбу и вскрикнул, когда случайно задел цепочкой кандалов по носу. – А я-до дубал… – прогнусавил, зажимая ладонью пострадавший орган. – А еще вопросик можно?

– Наглеешь, юноша, – кивнул я.

– Ну, так мне терять-то нечего, – философски пожал он плечами. – И потом – я все равно не смогу остальным ничего уже рассказать… никогда…

Я кивнул:

– Потом. Сначала ты ответишь мне на один вопрос. Зачем ты это сделал?

– Что именно?

– То, что произошло в твоей комнате. Что и зачем вы сделали?

– О, – на лице Брашко мелькнуло задумчивое выражение. – Это все Роман…Ну, Роман Приз. Мы живем… жили в одной комнате. Мы дружили, понимаете? Не скажу, что были не-разлей-вода, но все-таки… В общем, это была его идея. Я только поддержал. Мне стало интересно. Я вот в жизни до такого бы не додумался. А Роман в два счета сообразил…

– Что?

– Да с пентаграммами этими. Он все мечтал типовую формулу изобрести, чтобы, значит, не зубрить сто тысяч вариантов, а иметь один, стандартный, который только в мелочах будет подстраиваться под каждый конкретный случай. Вывести формулу, создать шаблон…Это бы упростило жизнь некромантов, а значит, оставило бы им время для других дел.

– Например, бунтовать и заражать окружающих крамольными идеями…

– Я так и знал, что в вашем лице найду только ортодокса, готового уничтожить самые крохотные ростки прогресса! – с негодованием повстанца на эшафоте провозгласил Брашко. – Роман был гением. И он не виноват, что эксперимент по созданию типовой пентаграммы прошел неудачно. Мне уже науку не двигать, но рано или поздно…

– Лучше поздно, чем рано. Человечество должно быть готовым для перемен.

– К переменам заранее приготовиться нельзя…

– Ага, поэтому некоторые студиозусы предпочитают не учить вопросы к экзамену в надежде, что достанется легкий билет. Мол, ко всему и сразу быть готовым нельзя.

– Я учил, – набычился парень.

– Только немного не тот предмет… Ладно, это к делу не относится. Оценка выставлена, никто не станет подвергать ее сомнениям… Ты лучше повтори еще раз – ради чего вы все это затеяли?

– Ради науки. Ради прогресса. В конечном счете, ради блага всего человечества!

– Очень большое благо – типовая пентаграмма. Вы еще скажите, что вашей упрощенной формулой могла бы воспользоваться любая домохозяйка, если вдруг ее на собственной кухне стали бы донимать шуликуны*. Набросала чертежик, добавила от себя пару значков – и все дела. Не надо учиться пять лет, корпеть над учебниками, тренировать глазомер и руку, чтобы научиться рисовать магические знаки даже в темноте. Достаточно в аптеке купить «рецепт» и правильно воспользоваться инструкцией.

(*Шуликуны – здесь, домовые чертенята. Чаще всего обитают у ведьм и колдунов, помогая по хозяйству и выполняя их небольшие поручения. Мелкие пакостники.)

– Вот вы как, да? – обиделся Брашко. – Я так и знал, что красно-бурые обязательно наложат на наше изобретение свою лапу. И только попробуй защищаться – ославят на весь свет, проклянут и подвергнут анафеме, а сами будут сплошь и рядом чертить мои схемы…

В какой-то мере я с ним был согласен. Моя собственная судьба шла такой же странной и сложной дорогой.

– Но-но! В конце концов, я обещал тебе вопрос. И если ты будешь себя так и дальше вести, забуду на него ответить!

Брашко несколько секунд рассматривал меня, склонив голову набок.