Галина Романова - Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

– Если по моим следам сюда придут другие, ваши незнание может вас спасти.

– А они придут? – хозяин избы опасливо оглянулся на окошко, за которым белело поле. Далеко на горизонте сизо-бурой щеточкой вставал лес. На глазок близко, а по цене, которую надо было заплатить за право нарубить там бревен – как на другом конце света.

– Непременно, – Мара тоже посмотрела на равнину. – Они уже знают, что я здесь.

Люди вздрогнули, словно в ворота уже колотили чьи-то кулаки.

– Поэтому мне надо как можно скорее уходить. И куда подальше.

– Это оно как же… Это, конечно, да, но… – в мужиках радость от того, что опасная гостья уйдет, мешалась с жалостью к одинокой вдове с ребенком, которая вынуждена брести, неведомо, куда. – Вот прямо сейчас, да?

– Нет, – Мара улыбнулась бледными губами. – Пусть малыш немного погреется… И поест.

Словно догадываясь, что речь идет о нем, ребенок зашевелился, пробуждаясь.

Заметив, что сын проснулся, мать позволила ему выпрямиться и усадила на коленях.

Он оказался довольно крупным – не совсем малыш, на вид ему было около полугода, а то и все восемь месяцев. Сидел он, во всяком случае, уверенно и, выпростав ручонки из укутывавшей его шали, потянулся к столу. Мара стянула с его головы колпачок, открыв русые взлохмаченные волосики. Из-под челки открыто и спокойно смотрели серые глаза.

Женщины тут же растаяли. Послышались взволнованные вздохи, охи и ахи, а хозяйка и ее сноха наперегонки кинулись – одна к печи за угощением, а другая за детскими вещичками, которыми можно было поделиться. Мара принимала то и другое с улыбкой, а ее сын, кажется, был вполне счастлив, зажав в кулачках тряпичную куклу.

– Спасибо, – поблагодарила гостья. – Мы задержимся тут ненадолго. Нам надо уходить…

Женщины наперебой стали упрашивать ее задержаться ради ребенка – мол, неплохо бы накормить малыша, переодеть, дать отдых.

– Нельзя, – мягко, но непреклонно твердила Мара. – Нельзя мне тут задерживаться. Это может навлечь на вас беду. Я должна уйти. Только… – она пытливо обвела взглядом селищан, – мне нужен защитник.

Мужики попятились все, как один. О том, кто именно преследует ее, гостья не сказала ни слова, но никто почему-то не хотел знать подробностей. И тем более никто не горел желанием рисковать жизнью, столкнувшись с тем неведомым врагом, который преследует ее. Молодая сноха хозяйки на всякий случай даже вцепилась в локоть своего мужа, взглядом умоляя не лезть на рожон.

– Не беспокойтесь, – улыбка Мары стала светлой и снисходительной, – защитника я отыщу себе сама. Вы мне только немного поможете.

Но утро принесло неожиданности.

Хозяйство – или то, что Дорис-Марджет Крама понимала под таковым – нам, двум мужчинам, пришлось вести самим. Поэтому мы проспали. А проснулись только от настойчивого стука в дверь.

Первой моей мыслью, еще сквозь сон, было – лошади. Кони оголодали, выбрались из сараюшки, куда их определили на постой, и сейчас колотят копытами в дверь, причем с разбега. Лишь приняв вертикальное положение и кое-как проморгавшись, сообразил, что это не копыта, а всего лишь кулаки. Но числом не менее десятка. Дверь ходила ходуном.

– Подъем, брат Груви! – раздался голос инквизитора. – У нас гости!

А то я не слышу! В железных перчатках они, что ли?

– Принимайте посетителей, брат.

– А почему я?

– Потому, что я старше и вообще начальство! А приказы начальства не обсуждаются.

Начальство он… Пили вчера наравне, а как до дела… Но спорить не стал. Выбравшись из постели, пошлепал открывать.

– Меч прихватите, – донесся в спину голос пра Михаря.

А то я не знаю!

Желание сорвать злость и досаду хоть на ком-то было так велико, что я не просто открыл дверь, а рывком распахнул ее и отскочил в сторону, спрятавшись за косяком. И вовремя – два мужика плечом к плечу ввалились в сени и тут же, не успев принять вертикальное положение, принялись шумно выяснять отношения.

– Я первый! Нет, я!.. Да врешь! Это я-то вру? Да у кого хошь спроси… Да у кого спросить-то? У ентих, что ли? Да нет тут никого!.. Это ты нарочно…Ах, так! Да вот тебе…

Мужики увлеченно принялись тузить друг дружку, даже не заметив, что уже давно находятся внутри дома. Я честно попытался их разнять, даже пару раз изловчился и ткнул одного из них кончиком меча пониже спины. Но скоро оставил это дело. Если вы когда-нибудь пытались участвовать в деревенской драке «стенка на стенку», вы меня поймете, почему я ограничился тем, что отступил в сторонку, сосредоточившись на спасении своего драгоценного организма. У мужиков, может быть, есть лишние зубы, а вот у меня – нет.

Скрип второй двери, в жилую часть дома, никто не услышал.

– Эт-та что еще такое? Оставить!

Командный бас заставил вздрогнуть и выронить меч даже привычного меня, а драчуны застыли в причудливых позах.

– Встать! Смир-рна!

Оба вскочили так быстро, словно юность у них прошла на плацу в гвардии какого-нибудь отставного вояки, помешанного на войне.

Пра Михарь, подтянутый, мрачный, решительный, в рясе инквизитора, замер на пороге, уперев руки в бока. Под его взглядом даже мне стало неуютно, что уж говорить о незваных гостях.

– Это что такое вы устроили с утра пораньше? – с места в карьер начал он. – Кто вас учил врываться в чужие дома и устраивать там дебош и погром?

– Да мы это… мы того… – мужики старательно заулыбались. – Нам бы некромансера…

– Некромансера?

– Дык того…ну…некромансерка, которая тут, это…того… ну… жила, – хором, подталкивая друг друга локтями, пустились в объяснение мужики, – она это…значицца, померла, вот мы и… ну, это… Обещалась она нам, вот!

– Что обещалась?

– Дык это…ну… посмотреть, что да как. Вот! Как померла, так мы того, ну…вроде как рукой махнули, а вчерась народ сказывал, на ее место вроде как другой приехал, вот мы и того…

– Посмотреть пришли? – нехорошо прищурился пра. – Это не ко мне. Это вон к нему!

Он кивнул мужикам за спины, и те сделали поворот «налево-кругом» так слаженно, словно действительно пару лет тренировались в шагистике. Когда они узрели скромно стоявшего в уголке меня, на их лицах расцвели одинаковые улыбки.

– Ага…

Мне ужасно захотелось научиться проходить сквозь стены. Просто так, на всякий случай. Потому как стерпеть две бородатые улыбки от уха до уха еще можно, но когда за их спинами маячит пра Михарь, ехидно потирающий руки, становится слегка не по себе. Так и вижу, как он строчит донос: «А в городе Хочеве, вопреки данному обету, взял на себя роль некроманта, чем нарушил присягу и статьи двенадцать, четырнадцать и восемнадцать-прим. „Уложения о наказаниях“». Нет, поймите меня правильно, я мечтал быть отчисленным, но – увы! – в данном случае мое отчисление будет означать тюремное заключение. Скорее всего, пожизненное. Так что, как ни странно, но на ближайшие несколько дней мне инквизитором было быть выгоднее, чем некромантом.