Галина Романова - Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

– А я что? Я ничего? Я тут того…этого…

– Он тут готовится, – мягко сообщил пра. – Вещи собирает, оружие готовит к работе. Вы же насчет работы договариваться пришли?

– Ага! – мужики развернулись в обратную сторону также четко и слаженно, и закивали с полной самоотдачей. – Насчет этого самого! Ведь лютует! Спасу нет! Ну, прямо на улицу не выйди!

Улыбка пра Михаря стала такой лучезарной, что захотелось повеситься.

– Повторяю, это не ко мне. Это вон к нему. А я в сем славном предприятии исполняю обязанности казначея.

– Чего? – вытаращились мужики.

– Чего-чего… Деньги давайте!

– А-а-а, – хором выдохнули просители и одинаковыми жестами полезли за пазуху. – Это можно… Это само собой.

Деньги инквизитор принял, не считая, и милостиво кивнул головой:

– Хорошо. А о делах поговорите вон с ним!

После чего развернулся и скрылся в комнате, не забыв плотно притворить за собой дверь и оставив меня наедине с мужиками – и своими сомнениями.

Но они рассеялись к тому моменту, когда я вернулся в комнату. Пра Михарь удивительно ловко для мужчины и священника шуровал возле печи, хотя и страдальчески морщился и бормотал что-то, не имеющее отношение к молитвам. Уж если просьбы к богам там и содержались, то просьбы наслать все мыслимые и немыслимые кары на тех придурков, которые придумали печь, ухват, горшки и прочую утварь. Так же высказывались пожелания горе-изобретателям хоть раз поменяться со своими бесовскими изобретениями местами, а уж он бы им показал, как можно использовать ухват и кочергу нетрадиционными методами.

– М-да, теперь понятно, что вы делаете в Инквизиции, – промолвил я спустя несколько минут. – Подкидываете дознавателям и палачам идеи.

– Будете острить, брат, и начну еще и испытывать их на людях… А, бес тебя в…на…и через!

Это теплое пожелание было высказано горшку, который никак не желал становиться компактнее в устье, дабы занимать как можно меньше места. Смирившись с тем, что горшок не желает принимать форму стенки устья, пра Михарь оставил ухват, прикрыл печь крышкой и присел на лавку у стола:

– Ну, и что там? Собаки нехорошо лают да руины разговаривают?

– Почти, – пожал плечами в ответ. – Странные звуки там слышатся иногда. И вроде, если верить показаниям свидетелей, Марджет уже там побывала – произвела, так сказать, разведку. Чем-то побрызгала, что-то нашептала и велела подождать. Мол, у нее сейчас много дел и отвлекаться нельзя. Но, дескать, как только освободится, сразу наведается по этому адресу.

– Что за адрес?

– Левый Нижний переулок, дом в самом конце, у оврага.

– Левый Нижний… А Правый Верхний есть?

– Наверное. Насколько понимаю, тут всего одна улица – Большая, она же Главная – а все остальные переулки.

– Ладно. И что там в переулке?

– Сарай. Старый сарай, который был выстроен чуть в стороне. Трудно сказать, что там собирались хранить, но только ничего не выходило. Держали скотину – она болела и околевала. Хранили припасы – гнили, подмокали, приходили в негодность. Даже в самую сухую пору там солома покрывалась плесенью или «сгорала».

– Сгорала* или поджигали?

(*В данном случае имелось в виду, что солома перепревала в труху и пыль, которая действительно немного похожа на дымок.)

– Скорее всего, сгорала – сарай-то оставался нетронутым! Все убеждены, что в нем завелась нечистая сила. Но откуда взялась – неизвестно.

– Будете проверять?

Снова пожал плечами и принюхался. Интересно, что там такое готовится? Надеюсь, продукты хотя бы свежие? Или десятидневной давности?

Ответ на вопрос умер, не родившись – в дверь постучали снова. И этот стук мне был хорошо знаком. Так мощно и размеренно мог стучать только тот, кто облечен силой и кто вынужден снисходить до слабых мира сего. Короче, явился представитель местной власти.

Инквизитор сурово сдвинул брови, но я не сдвинулся с места, и отворять он пошел сам, на прощание кинув в мою сторону такой взгляд, что захотелось самому устроить аутодафе в печке. Жаркое из некроманта. Только у нас, и только сегодня!

Несколько слов, сказанных низким сиплым голосом – и они вошли. В смысле, пра Михарь и дородный человек в ярко-зеленом камзоле. Его круглое отудловатое лицо было багровым от натуги, но кулаки сводили на нет любое желание прохаживаться по поводу его внешности.

– Это где здесь новый некромант? – с порога потребовал он.

Пра выразительно шевельнул бровями – мол, не сиди сиднем.

– Ну, я, – медленно встал из-за стола.

– Вот что, – мужчина рубанул ладонью воздух. Волна пошла такая, что качнулись занавески на окне. – Собирайтесь!

– Зачем?

– Есть дело. И срочное. Я вашей предшественнице говорил, но это же женщина! Сами понимаете – в голове ветер… Правду сказать, она без дела не сидела. То за одно хватается, то за другое. Как эта… как ее… в общем, вертелась за троих. Но – женский ум всем известен! – частенько забывала про самое элементарное. То заказы перепутает, то опоздает на встречу… В общем, уже третью седмицу заказ висит.

– Какой?

– По поводу сноса старой ратуши.

– А зачем…

– А как же? Там же закладная жертва! Ее нейтрализовать надо!

С этим я как раз не спорил – закладная жертва штука опасная. Если под фундамент какого-либо дома положить свежий человеческий труп – в идеале, человек должен быть убит непосредственно на месте захоронения, а еще лучше замурован в стену живым – такое здание простоит века. Ему все будет нипочем – ни пожары, ни наводнения, ни землетрясения, и даже под действием времени оно будет разрушаться медленнее. Закладная жертва будет оберегать здание, пока ее не извлекут и не перезахоронят на кладбище с соблюдением всех формальностей. Правда, долго и счастливо в таком доме будут жить только те, кто по нраву пришелся закладной. Но…

– Но зачем сносить старую ратушу, если закладная жертва еще существует?

– Так ведь ратуша-то старая! А нам нужна новая. Эту сломаем, новую сделаем. Лучше прежней. Но вот закладная мешает. Ее убрать – и хоть завтра можно ломать. Кому оно нужно, это старье?

– И моя коллега… она знала?

– Еще бы! Даже приезжала к ратуше, облазила ее всю, чем-то там гремела в подвалах и сказала, что занята, что дело долгое и трудное, что, как освободится, сразу вернется… Только она померла. А дело висит. А нам из казны воеводства надо денег просить на строительство. Без отчета о рухнувшей ратуше нам ни медянки не дадут!

Я полез чесать затылок. Не нравилось мне это дело. Марджет в свое время увлекалась историей – даже прочитала мне лекцию об истории Больших Звездунов, которую я – историю, разумеется! – не слышал, хотя и прожил в том городке некоторое время. Подозреваю, что дело было так – она приехала, поразилась зданию «раннероманского» или «позднеготического стиля с явным влиянием местного колорита», ужаснулась тому, что хочевцы хотят снести памятник архитектуры, вот и выдумала историю со своей занятностью и невесть какими сложностями. И просто-напросто тянула время в надежде, что ситуация как-то разрешиться.