Татьяна Буденкова - Жизнь и приключения вдовы вампира [СИ]

— А я взамен вашего молчания, вам, какую пожелаете, услугу окажу.

Аким Евсеич помолчал, подумал и решил, что распускать про сына городского головы дурные слухи, даже если это чистая правда, только себе во вред. А так, вот он случай, не жаль и болящей поясницы.

— Есть одно дело, в коем вы можете мне поспособствовать.

— Я к вашим услугам, — картинно кивнул на глазах распухающим носом Алексей Петрович.

— Откажитесь от желания жениться на моей дочери.

— Но сегодняшний случай… я же пока холост… А молодому мужчине, в силе… э… каждодневный пост тягостен.

— Как хотите, вы сами просили об одолжении. Но теперь у меня будет причина для отказа. Так не лучше ли вам всё-таки передумать?

Натали готовилась к первому в своей жизни балу.

— Батюшка, как же быть? Мазурку или котильон я буду вынуждена пропустить, ведь приглашение на мазурку, например, может сделать только хорошо знакомый кавалер. А меня на балу никто не знает!

— Хм, ты права, — улыбнулся Аким Евсеич. — Поэтому танцевать мазурку ты будешь со мной.

— Но, папенька? Как же… — растерялась Натали, — столько лет прошло со смерти матушки, я и не припомню, чтобы вы когда-либо за эти годы танцевали.

— Вот поэтому я нанял учителя, который даст нам с тобой несколько уроков. Ты хоть и обучалась танцам и манерам, но это твой первый бал. Нам очень важно обратить на тебя внимание с лучшей стороны.

— Папенька, а котильон?

— Показать, что мы никого не знаем в кругах этого общества — очень не выгодная позиция. Хотя недалека от истины. На котильон уже напрашивался сынок городского головы…

Натали непроизвольно встала, будто что-то хотела сказать, но передумала. Аким Евсеич посмотрел на дочь продолжительным взглядом:

— Натали, Алексей Петрович молод и привлекателен. Дамы на него… кхе, кхе… как пчёлы на мёд… в общем я хочу сказать, что репутация его в обществе может тебя скомпрометировать.

— Это как же, батюшка? Он молод, красив, богат, хорошего происхождения! Многие семьи желали бы иметь его в зятьях!

И Аким Евсеич решился рассказать про случай в беседке.

— Батюшка, — щеки Натали порозовели, но глаза блестели и улыбались: — не думаете же вы, что молодой мужчина в расцвете сил ведёт монашеский образ жизни?

Теперь пришла очередь растеряться Акиму Евсеичу. Он не то чтобы не знал, что ответить, его поразило подобное отношение дочери.

— А не думаешь ли ты, дочь моя, что для мужчины, который многие годы занимался мотовством и кутежом, семейная жизнь с одной женщиной окажется скучным бременем? И страдать в большей степени будет жена. Ему общество будет многое прощать, тебе — ничего.

— Но… в нашем городе выбор не велик. Да и Алексей Петрович вполне может не заинтересоваться мной. И мы попусту рассуждаем на эту тему.

— Натали, ты упустила из виду, что на бал мы едем в уездный город. А тамошних кавалеров ты и в глаза не видала. Так что и судить пока не можешь: кто более достоин твоего внимания. А вот, чтобы иметь возможность судить, да рядить — тебе необходимо произвести наилучшее впечатление на этом балу.

— Да, батюшка, мне пришла посылка с заграничной бальной книжкой красного цвета с золочёной окантовкой и карандашик к ней. Вы посмотрите: как изыскано оформлены странички!

— Как бы с платьем не опоздать?

— Батюшка, по совету Марьи Алексевны, я заказала платье цвета бордо.

— Натали, но на бал приняты белые платья…

— Да, в основном для молодых, незамужних девиц. А я… вдова и мне позволительны наряды. Да и потом, сегодня я ещё в чёрном платье, а завтра буду порхать в белом. В обществе могут сказать, что и думать забыла о дорогом супруге.

— Но траур, и в самом деле, миновал.

Натали несколько замялась, будто набираясь решимости, и заговорила:

— Для вас, батюшка, я думаю не секрет, что в обществе много говорят о… вдове вампира… обо мне, батюшка.

— Не будешь же ты поддерживать досужие разговоры?

— Почему досужие?

Такой намёк на запретную в их разговорах тему, больно царапнул душу Акима Евсеича, но он промолчал, ожидая, что скажет Натали далее.

— Отчего не поддержать полунамёком, чтобы выгодно отличиться от других? Ведь на этот бал привезут столько молодых девиц в роскошных платьях и цветах! Все схожи своей юностью и белыми нарядами, кавалерам отличать их разве что по внешности родителей, дабы не ошибиться приданным. А мне, как даме, позволительно бриллиантовое украшение и более яркое платье. — Натали вздохнула, немного помолчала и продолжила: — Флёр подобных разговоров нисколько меня не компрометирует. Моя репутация за годы траура столь безупречна, что те таинственные слухи, которые витают в обществе, как аромат хорошей пищи возбуждает аппетит, возбуждают и привлекают ко мне внимание. — В комнате повисло долгое молчание.

— Натали, я понял о каких бриллиантах ты говоришь… Да, бант-склаваж твоей матушки я утаил от твоего покойного супруга, поскольку это единственная вещь, которую я много лет храню, как память о моей дорогой супруге. А для него это были бы всего лишь бриллианты, он бы понёс бант к скупщику, его бы касались разные люди… А этот бант-склаваж помнит прикосновенье пальцев твоей матушки. С тех пор, как она его собственноручно убрала в этот футляр, я на него лишь иногда позволял себе смотреть. И знаешь, у меня было такое чувство, будто говорил со своей любимой женой.

В футляре на красном шёлке лежала чёрная бархотка на шею, к которой крепилось небольшое ожерелье в виде банта из белого золота. В центре благородная шпинель яркого красного цвета, заключённая в легкий, воздушный узор белоснежного бриллиантового кружева.

Нарядное, таинственное, полное изящества и тонкого кокетства женское украшение.

— Вот видишь, как кстати я заказала платье цвета бордо! Эта ткань сильнее оттенит красный цвет камня, цвет крови…

— Крови? Натали, меня пугают твои взгляды на жизнь. Ты ещё так молода…

— Ах, батюшка, это всё романы. Романы! — улыбалась дочь.

— Да, неумеренное чтение ни к чему хорошему не привело, хотя я полагал наоборот — ты наберёшься из книг ума-разума.

— Батюшка, платье прекрасно! Прекрасно! — искренне радовалась Натали.

— Да, выставленный за платье счёт поверг меня в изумление. Уж не из чистого ли золота оно сшито? — вздохнул Аким Евсеич.

— А ещё прюнелевые туфельки… — продолжала радоваться Натали, глядя на батюшку, явно делавшего строгий вид, а на самом деле…

А на самом деле Аким Евсеич находился в полном смятении. Ведь, если говорить по чести, то и в его жизни это был первый бал. И это в его-то годы?

— Да, да. И веер в тон платья и перчатки… Я знаю, знаю, Натали. Все счета уже оплачены.