Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

Комиссар уголовной полиции Обендорфер – маленький жилистый человек с внимательными светлыми глазами и аккуратно подстриженной бородкой, похоже, знал свое дело. Он опросил их спокойно и тщательно, добросовестно записав каждую деталь. Со стоическим спокойствием комиссар собрал воедино все невероятные детали происшествия, сравнил и оценил их, и пришел к выводу, что случай Беллхайма объяснения не имеет. Газеты, правда, утверждали, что это всего лишь одна из версий, но факт оставался фактом – криминалисты не смогли установить, что же произошло на самом деле. Убийство исключалось. С Гумбольдта и его спутников были сняты все подозрения, и они снова могли вздохнуть свободно.

Два вечера Гумбольдт провел с Гертрудой Беллхайм, убеждая ее в том, насколько важно сейчас действовать быстро, чтобы разобраться в трагической судьбе ее мужа. Бедная женщина все еще была потрясена. Рыдая и обвиняя себя во всем случившемся, она все же согласилась отдать ученому дневник мужа – ведь именно в нем могла содержаться разгадка тайны. Она даже заявила о готовности организовать экспедицию и оплатить большую часть возможных расходов.

С этого момента события начали развиваться стремительно. Гумбольдт, взяв руководство на себя, следил за подбором приборов и технических приспособлений и занимался подготовкой «Пачакутека» к длительному перелету. Элиза засыпала разнообразными поручениями Вилли, Берта, Лену и Мышонка, а сама занялась заготовкой провианта. И девятого января, то есть сегодня, они оказались на пути в Шпандау – то есть, к новому приключению.

Оскар открыл глаза. В темноте впереди замерцали огни. Факелы отбрасывали на снег желтоватый свет и указывали дорогу. Чуть в стороне, на краю леса, виднелся стог сена. Его темный силуэт возвышался на добрых пятнадцать метров. Рядом маячили фигуры нескольких мужчин. Кажется, их уже поджидают. Оскар окликнул Шарлотту и Элизу:

– Просыпайтесь! Мы прибыли.

Вилма, тоже в конце концов задремавшая, вынула замерзший клюв из перьев.

– Большая птица? – донесся голос из портативного лингафона, прикрепленного к ее спине.

Оскар погладил Вилму по голове:

– Да, малышка. Большая птица тебя ждет. Полезай в корзину, я тебя понесу.

Киви не требовалось повторять дважды. Она мигом спрыгнула с рук Шарлотты и забралась в корзину. Шарлотта моргала и щурилась спросонья.

– О, уже приехали, – пряча зевок, проговорила девушка. – Который час?

Оскар поднес поближе к глазам карманные часы:

– Одиннадцать тридцать.

– Полчаса до полуночи, – снова зевнула Шарлотта. – При такой погоде просто чудо, что мы вообще добрались. Наконец-то попадем в теплую, уютную каюту.

Вилли, восседавший на козлах, спрыгнул и помог пассажирам выйти. Оскар придержал дверцы саней, и только после того, как дамы покинули сани, достал оттуда корзину с Вилмой. Тем временем подкатили Берт и Мышонок на грузовых санях. Лена сидела рядом с Мышонком, но ничего, кроме лохматой меховой шапки и рукавиц разглядеть было нельзя. Гумбольдт распорядился относительно разгрузки и заговорил с поджидавшими их мужчинами.

Огромные ворота ангара, тщательно замаскированного под стог, распахнулись, и перед ними предстал воздушный корабль. Свет факелов бодро заплясал на его ярко раскрашенных бортах. Всякий раз, когда Оскару приходилось видеть «Пачакутек», он поражался мощи и изяществу этого детища индейских инженеров. Благородные обводы пассажирской гондолы, огромный баллон, наполняемый газом, подвесные моторы и воздушные винты просто поражали. «Пачакутек», подарок народа, который другие племена называли «заклинателями дождя», был расписан древними символами – змеями и драконами. Те, кто видел его впервые, испытывали понятную робость, но люди, которым Гумбольдт поручил охранять корабль и следить за его готовностью, уже привыкли к этому фантастическому зрелищу. Поговаривали, что граф Фердинанд фон Цеппелин близок к тому, чтобы построить подобный летательный аппарат, но на это уйдут еще годы и годы.

Сани уже разгрузили, а поклажу перенесли в багажные отсеки. Гумбольдт поднялся на борт и запустил горелки. Часть водорода, хранившегося под давлением в емкостях на корабле, устремилась в оболочку баллона, другая привела в действие моторы. Корабль вздрогнул, как застоявшаяся молодая лошадь.

Когда все механизмы были проверены, прозвучал сигнал. Гумбольдт сложил ладони рупором и крикнул:

– Все в порядке! Поднимайтесь на борт!

Оскар подышал на пальцы. Ну и закоченели же они! Наконец-то он окажется в теплой утробе воздушного корабля!

Он простился с друзьями, поднялся по веревочной лестнице и помог подняться женщинам. Канаты были отпущены, и «Пачакутек» под мелодичное урчание двигателей взмыл в небо. Оскар, Шарлотта и Элиза свернули причальные концы и устремились в тепло. Гумбольдт установил автоматический гирокомпас и последовал за ними.

Оскар еще раз напоследок помахал друзьям и присоединился к остальным. Несмотря на ледяной встречный ветер, воздушный корабль легко развернулся на девяносто градусов и поплыл на юго-запад – прямо в звездную ночь.

На следующее утро. Столовые горы Бандиагара Солнце уже поднялось над горизонтом, когда Йатиме достигла края утеса и оказалась прямо над ущельем. До плато на его противоположной стороне оставалось не больше пятидесяти метров, но нужно было стать птицей, чтобы преодолеть глубокую расщелину. Лишь узкий каменистый карниз вел к Запретному городу, а мост, созданный самой природой на головокружительной высоте, соединял два песчаниковых массива.

Девушка из племени догонов знала, что поступает вопреки воле отца, ступив на этот мост, но у нее были на то особые причины. Сегодня ее отец, деревенский кузнец, попытается раздуть свой горн, но не найдет для этого ни дров, ни древесного угля. Из-за нескончаемой засухи топлива в округе становилось все меньше, и собирать его становилось все труднее. У подножий гор почти не осталось деревьев, а те, что были, принадлежали другим хозяевам. Как только они замечали, что у них воруют хворост, то сразу же бежали с жалобами к старейшине деревни. Поэтому чтобы раздобыть дрова приходилось либо отправляться далеко в глубь Сау – пустынной местности, поросшей кустарником, либо с большим риском подниматься в горы. Пребывание на плато было строжайше запрещено. С тех пор, как много сотен лет назад таинственный народ теллем доставил в Запретный город тот самый камень, над этим местом тяготело проклятие. Согласно преданию, из-за этого обитатели города изменились, превратившись в чудовищ. Догонам пришлось вступить с ними в кровопролитную войну, и лишь одержав победу, они положили конец угрозе с гор.