Кристиан Бэд - Магистериум морум

Саймон угрелся и задремал, Хел встал на стражу.

Магистру же не спалось. Он ворочался, вспоминал свои разговоры с Борном. Крутил их и так, и этак. Не находил ответа.

Потом всё же уснул, но спал беспокойно. А перед утром увидел во сне серые воды Неясыти, мост… И словно бы он идёт по мосту, смотрит в воду и видит — обширный двор перед магической башней, а на возвышении перед входом в неё — каменный алтарь, где лежит соломенная фигурка, завёрнутая линялую в тряпку.

«О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды».

Хилон из Спарты

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Дорога на Ренге.

Год 1203 от заключения Договора, день 15.

Слугам не дозволяется подходить к алтарю, что у колдовской башни. Им строго-настрого наказано — даже не смотреть в его сторону и мётлами рядом не махать.

На алтарь магистр кладёт фальшивую личину, что примет на себя гнев демона. Вспыхнет, изойдёт дымом. Сгорит вместо человека.

Соломенных кукол маг вяжет сам, нарекает, разговаривает с ними. Созданий Ада не трудно обмануть. Есть тело, есть имя. Есть инкуб, запертый в пентаграмме.

Для разговора с ним нужен кто-то, обладающий именем. На это сгодится и соломенный маг. Он тоже — тело земли, сделан из тканей её. Из травы, тряпок и ниток.

Магистр поднимает голову и смотрит вверх, на узкие окна-бойницы третьего этажа. Как там его пленник?

Сердце стучит глухо и тяжело, словно кровь в жилах всё гуще. Перед глазами — смуглая нагота инкуба. Гибкая. Горячая. Магу приходится пользоваться особенными заклятиями, чтобы принять в себя его флюид и не изжариться заживо.

Раньше инкубы не были так горячи. Этот — особенный, или он сам, Фабиус Ренгский, истончился, и не может уже выносить всей меры адского огня?

Инкуб не умеет любить, но способен брать. А когда берёт — отдаёт и себя всего. Такова суть привычного ему процесса соития. Там, в Аду, демоны во время любви становятся одним целым друг с другом. Нелюди, что с них возьмёшь. Люди так не умеют. Люди любят, оставаясь собой. Не потому ли они предают и бросают?

Всё ближе каменное крыльцо, винтовая лестница. И запах… Пряный волнующий запах инкуба.

Пентаграмма вспыхнет, когда магистр переступит порог. Демон поднимет голову навстречу: он тоже ждёт, думает, боится…

Маг сбросит одежду на ходу, читая заклинание, шагнёт к пентаграмме. Нагота встанет перед наготой. Страх перед страхом. Желание — перед желанием.

Демон поднимется навстречу магу, но, ощутив холод, отшатнётся в ужасе.

То, что происходит меж ним и магом, порождено страхом, а не любовью. Инкуб надеется, что человек, удовлетворённый ласками, отпустит его. Маг же надеется, что инкуб не сумеет расплести сложную сеть заклятий и причинить вред его настоящему телу.

Оба они — лгут. Или — не оба?

Фабиус оглядывается — ему кажется, что мутное балконное стекло строит рожи. Даже стекло подозревает, что лишь он… Только он — лжёт!

Демон — любит его, как умеет. В чём может быть его обман? Он-то не набивался в любовники к человеку. Он — пленник, и хочет купить любовью свободу. Он не знает, что маг выпьет сущего, как кубок с вином.

Магистр Фабиус застывает перед входом в башню, оглядывается тревожно. Очень темно: тучи закрыли глаза двух лун. Он открывает тяжёлую дверь, уверенно шагает по тёмной лестнице. Свечи не горят, но он тысячи раз ходил здесь. Тело помнит щербины и сколы на ступенях, выступы и неровности каменной кладки.

На третьем, самом верхнем этаже, Фабиус невольно замедляет шаг, прислушивается. В пентерном зале тихо, но магистр знает: демон здесь, он ждёт.

Фабиус сбрасывает у порога одежду и открывает дверь. В зале жарко, словно в предбаннике. Маг сразу же упревает. Шаг, второй… Мокрый от пота, он замирает у пентаграммы, не решаясь переступить алую огненную черту. Серый мрамор холодит босые ступни.

Он оглядывается — дверь в зал осталась приотворённой. Что ж, пусть будет так: слишком душно.

Демон оставляет конвульсивные попытки вырваться, поворачивает голову. Глаза его словно подёрнуты пеплом и уже не вспыхивают.

На миг их чувства соприкасаются, и маг понимает — инкубу холодно.

Ещё один шаг. Пальцы нащупывают ледяную канавку пентаграммы. Огонь, что течёт по ней, тоже хладен, и Фабиус вздрагивает всем телом.

Инкуб поднимается ему навстречу. Магические путы слегка ослабевают на нём. Он всё ещё надеется, что маг удовлетворится и отпустит его. Глупец.

Фабиус улыбается и раскрывает объятья. На считанные мгновения демон и человек сливаются, растворяются друг в друге. Маг становится чуть-чуть демоном, инкуб — слегка человеком. Жарко… Как же жарко!

Долго продлиться такая связь не может. Фабиус задыхается, в висках у него стучит всё сильнее. Ему плохо. Ему кажется, что кровь его — горит!

Он горел так и раньше, но каждый последующий раз — всё больнее. Бессмертие стоит дорого. Для обоих.

Маг терпит, сколько возможно, а потом разрушает магические единство, отшатывается, вновь переступая алую черту. Падает на колени и тяжело дышит.

Инкуб без сил стекает на мрамор. Он берёт в себя так много холода, что взамен вынужден отдать весь свой жар. Вместе с жизнью. Он не умеет иначе и не способен удержаться, сливаясь с Фабиусом до самого дна. Это хитрый человек прячет часть своего естества, скрывая имя и суть за заклятиями.

Маг постепенно остывает и выравнивает дыхание. Он вобрал в себя средоточие огня сущих! У него — получилось! Опять! Это ещё 40 лет жизни.

Он поднимается и делает шаг к дверям, к одежде. Оглядывается: демон дрожит от холода и усталости в своей холодной клетке. Скоро он ощутит, что огонь оставляет его, а холод сковывает члены, делая их хрупкими и ломкими. Тогда он попытается отомстить и, умирая, сумеет освободиться на то самое длинное мгновение, когда был одним целым с коварным человеком. Но найти его не сумеет, ведь настоящего имени он не знает. И молния поразит фигурку на алтаре.

Истратив последние силы на месть, тело демона провалится в небытие. Пентаграмма покроется пеплом, и можно будет собрать щёточкой то, что осталось от сущего и ссыпать в глиняный горшок. Авось, пригодится.

Фабиус тянется за одеждой, ступает за порог, вздрагивает от холода и… просыпается в холодном поту.

Он знает, что означает сон: это инкуб ищет его, нащупывает его душу среди теней! Он где-то рядом и жаждет мести!

Фабиус поднялся до света, ёжась от сырого холода — иней лежал на траве. Он растёр руками лицо и, чтобы взбодриться, побрёл на поиски спутанных лошадей. Хел уснул, пригрев своим телом лекаря, и кони ушли к ручью.

Вернувшись с лошадями, магистр не нашёл ни остатков костра, ни спутников. Он выругался, обозвав себя беспамятной совой, чем и разбудил демонёнка.