Ольга Болдырева - Принцип отражения [СИ]

— И ведь даже «спасибо» не дождешься, — проворчал парень, ощущая себя крайне глупо.

В задумчивости он помассировал ноющий лоб и скептично оглядел комнату. Сейчас она напоминала поле битвы. Отгремели последние команды, и выжившие, кое-как перевязав раны, обходят взрытую землю, в надежде отыскать товарищей, вглядываясь в застывшие лица мертвецов. Игорь подошел к облику Саломеи, раздумывая над тем, чтобы его тоже оттащить к стене. Сколько морты еще будут выяснять отношения — неизвестно, а о тело, развалившееся поперек комнаты, можно споткнуться, переломав все кости.

Саломея, покидая облик, спешила. И сейчас пустые янтарные глаза бездумно таращились в потолок. Ядовитая желтизна поблекла, словно выцвела. Растрепанные волосы неровными полосами перечеркивали лицо и в сумраке комнаты походили на следы запекшейся крови. От этого казалось, что затаившееся внутри чудовище выдает себя, пытаясь прорваться в реальный мир. Ионов наклонился ниже, смахнул непослушные пряди и, поддавшись секундному порыву, провел пальцем по щеке Саломеи, словно пытаясь стереть еле заметный след шрама.

Облик моргнул.

— Твою мать! — Игорь резко отшатнулся, сообразив, что мерви уже вернулись.

— Господин Ионов? — Саломея еще раз моргнула, нахмурилась и тоже провела ладонью по щеке, повторяя движение за Игорем.

— Эм-м…

— Это он так нас «подвинуть» решил, чтобы не мешались. Верно, Ионов? — крайне ехидно отозвался со своего места Война. Подниматься он не спешил. Только, скривившись, потер челюсть, будто нехило схлопотал по ней несколькими минутами ранее, и остался сидеть на месте.

— И хватит называть меня «господин Ионов»!

Саломея, уже занявшая новый стул, покачала головой.

— Так будет невежливо, — возразила она.

— Скажи это Войне!

Рыжий оскалился, блеснув белоснежными клыками.

— Это же Война…

Прозвучало сокрушенно, как неизлечимый диагноз, но рыжий остался доволен объяснением Саломеи и гордо приосанился.

— В интересах всего Нера, чтобы вы как можно быстрее вернули себе способности, — Мея немного помолчала, давая Игорю возможность осмыслить эту информацию, и закончила мысль. — Вы наш Владыка, господин Ионов.

В комнате на мгновение наступила оглушающая тишина.

— Ок, — спокойно отозвался Игорь.

Морты переглянулись, а затем воззрились на парня с совершенно нечитаемыми выражениями лиц. Война даже перестал скалиться.

— Ну-у, если вам Воронцова не хватило… — хмыкнул Ионов.

— Не-не-не! Стоп! — рыжий замахал руками и вскочил с пола, уставившись на Игоря с огромным подозрением. — Так просто?

— Что просто? — прикинувшись, что не понял вопроса, Игорь почувствовал себя отомщенным за все былые невзгоды, устроенные ему Рыцарями.

— Ты слишком просто согласился!

Ионов лучезарно улыбнулся.

— Я не соглашался. Если вы считаете меня своим Владыкой — не стану мешать, какие бы причины вы себе не вообразили. Но становиться им? Нет уж.

— Но… — если бы Игорь не помнил, насколько ужасающей и смертоносной силой обладает Саломея, он бы решил, что перед ним сидит безвинно обиженный ребенок — настолько грустный взгляд не могла изобразить даже Фобос, когда получала по носу от Гнева.

— Хотите быть на нашей стороне и помогать — пожалуйста. Это куда лучше, чем опять сражаться. Поможете мне пробить блок Данте и не потерять контроль — буду благодарен. Потом вернемся к вашей проблеме. Сейчас из меня такой же Владыка, как из Войны — милая школьница.

Если бы их разговор слышал Татьяна Сергеевна, она бы обязательно фыркнула что-то вроде «наконец-то отрастил мозги». Но, к счастью, свидетелей этих ночных посиделок не было, а Игорь надеялся, что сделал правильный выбор. Сама идея того, что он может приказывать Рыцарям Нереальности, казалось дикой. Но если именно это стало для мортов уважительной причиной заключить мир и предложить свою помощь — он был согласен принять правила игры.

Возможно, в процессе они осознают, что Игорь — хреновая кандидатура на освободившееся после Воронцова место. Хотя бы потому, что он предпочитает не командовать тварями Нера, а убивать их. Да и планов по захвату или уничтожению мира у него почему-то пока не появлялось…

— Как скажете, Владыка, — морта поднялась и поклонилась. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вы согласились. Доброй ночи.

Саломея сделала знак Войне, и они, снова использовав окно в качестве двери, покинули комнату Ионова, растворившись в густом ночном воздухе.

Игорь, растянувшись на кровати, устало закрыл глаза.

И перед тем, как провалиться в сумбурный сон, подумал, что было бы классно посмотреть, как перекосит рожи некоторых знакомых из Отдела (да и из инквизиции не меньше), если в очередной свой визит на Полежаевскую Ионов притащит с собой «подчиненных» из Нереальности.

А уж как Воронцов бы обрадовался, донеси до него кто-нибудь эту новость на тот свет…

— И что это за фигня сейчас получилась? — вопрос, заданный Войной носил исключительно риторический характер.

Воды реки были спокойны. Темные, мерно шелестящие о гладкий облицованный камень, сковавший стихию. Лунный свет — скупой и редкий, едва проглядывающий сквозь слои плотных туч, серебрил тонкую дорожку на другой берег. Людей не было. Все припозднившиеся прохожие давно укрылись в ненадежных домах. Только иногда по мосту испуганными мышами мелькали машины, гремя о стыки и разбавляя сонный плеск механическим гудением. Война подобрал мелкий камешек и бросил его в воду, в середину лунной дорожки, и с удовольствием проследил, как серебряный цвет зарябил и смазался, разбегаясь в стороны вместе с небольшими кругами.

Саломея помолчала и как-то совсем по-человечески потерла ладонями лицо, словно пытаясь прогнать лишние мысли. Земной мир проникал в них по капле, аккуратно пуская корни в кровь и разум. А может быть, просто отыскивал что-то прежнее, забытое.

В конце концов, каждая мервь, а соответственно и морт, когда-то была человеком.

Без вмешательства Воронцова, они никогда не смогли бы обрести разум. Но и так, под влиянием данума Александра должны были пройти годы, чтобы в медлительной алчной туше победило сознание, чаще — даже десятилетия. А чтобы собрать достаточно силы и перейти на следующую ступень, став из морта Рыцарем — целые столетия. Никто из них не мог сказать, сколько длился его путь обретения крох разума и цели…

Время в Нереальности оставалось понятием относительным и непостоянным, чтобы доверять ему.

Иногда что-то возвращалось. Вспышками, образами, цветом. Главная проблема заключалась в том, что никто из мервей никогда не пытался заглянуть за край памяти. Это было естественно, это было правильно. Став могущественным монстром, глупо вспоминать, что некогда являлся беззащитной добычей. А теперь Саломея останавливалась на мысли, что это интересно — узнать, по какому она шла пути, и почему тот закончился третьим номером среди Рыцарей Нереальности.