Алина Углицкая - Перст судьбы. Эсмиль

– Интересно, откуда у маленькой рабыни такие глубокие познания о строении городской канализации?

– Я очень любознательная, – съязвила девушка.

– Надеюсь, твоя любознательность не будет простираться дальше твоих прямых обязанностей.

– И какие же у меня обязанности?

– Доставлять мне удовольствие. Всеми возможными способами, на которые ты только способна.

Эсмиль не удержалась. Обернувшись всем корпусом к Дарвейну и прогнувшись в спине, она слегка приоткрыла плотно запахнутый ворот, обнажая ложбинку между грудей. Глянула призывно из-под густых ресниц, обвела губы розовым язычком и с придыханием шепнула:

– А вы уверены, что справитесь, мой хозяин?

Лэр иронично выгнул бровь. А его рабыня с секретом! Если бы не знал точно, никогда бы не поверил, что всего пару дней назад он стал ее первым мужчиной. Но, возможно, девушку обучали? Он слышал, что в некоторых местах существуют специальные закрытые пансионы, где юных девственниц обучают искусству любви, а потом продают за бешеные деньги богатым клиентам. Только вот каким образом такая жемчужина могла затесаться в третьесортный трактир?

Сам Дарвейн редко платил за любовь. Вокруг него всегда хватало хорошеньких женщин, готовых на небольшие жертвы ради внимания красавца-данганара. К тому же его почти не возбуждала покорная обреченность рабынь. Но в тот раз…

…Была уже ночь, когда усталые и измученные долгой дорогой, данганары, наконец, достигли, окраины Марлиона – крошечного городка, приткнувшегося в стороне от полузабытого тракта. И первое же строение оказалось трактиром.

Когда на стук никто не открыл, Дарвейн толкнул дубовую дверь и вошел в ободранное помещение с грубо сколоченной мебелью. В нос ударил резкий запах лука. Что ж, ему приходилось ночевать и в худших местах.

А потом он увидел свет, проникавший сквозь неплотно запертую дверь, ведущую в кухню, и решительно шагнул туда.

На мгновение ему показалось, будто он увидел фею: легкую, воздушную, обнаженную фею в ореоле золотистых волос. У нее были прекрасные, идеальной формы груди, будто зовущие к ним прикоснуться, а в невинных глазах застыл такой испуг, что кровь ударила ему в голову, а потом бурным потоком устремилась к паху. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким твердым, как тогда. Это было словно наваждение…

Тогда, в съемной комнате, он повел себя грубо, но его возбуждение оказалось настолько сильным, что он едва не сошел с ума. А потом брал ее только в качестве наказания… Но как же хороша она будет на шелковых простынях, под бархатным балдахином в его родовом замке. Женщина, при одном взгляде на которую, у него мутится разум и бурлит огонь в крови.

– Сегодня у тебя будет возможность продемонстрировать свои способности, – ровным голосом сказал он и пришпорил коня, приближаясь к городским стражникам.

– Пошлина! Два ледора за человека, один за коня.

Дарвейн кивнул одному из своих спутников. Тот ловко достал из-под полы толстый кошель и быстро отсчитал нужную сумму. Серебряные монеты перекочевали в грязную ладонь стражника.

– Проходите.

За городскими воротами путешественников встретил гул голосов и топот тысячи ног. Такого Эсмиль еще не видела: широкая, мощена камнем улица была плотно застроена домами, чьи верхние этажи нависали над нижними, лишая жителей малейшего проблеска света. С обеих сторон от дороги, почти под стенами домов, шли неглубокие канавы, куда жители выливали помои, не выходя из дома, просто выплескивая из окон. А впереди маячила широкая площадь, по которой с грохотом проносились крытые повозки и груженные товаром телеги.

– Если это называется городом, то я даже не представляю, как выглядит то, что ты назвал дырой, – пораженно пробормотала Эсмиль.

– Сейчас найдем трактир, устроимся, тогда сможешь помыться и привести себя в порядок, – Дарвейн сделал вид, что не услышал ее слов. – В это время здесь бывает ярмарка. Пойдешь, прикупишь себе одежду поприличнее, а то в этих тряпках на тебя смотреть противно.

Девушке и самой давно хотелось помыться и надеть чистую одежду. Ей казалось, что она вся провоняла лошадиным потом и запахом городской помойки, и уже никогда не избавится от этой вони.

– А что такое ярмарка?

– Место, где покупают и продают все, что пожелаешь.

– Базар, значит.

– Странное слово, никогда такого не слышал.

– Так говорят в Амарре.

Почти в ста метрах от городских ворот им встретилась первая вывеска: на потемневшей от времени доске было выведено известью всего три слова: "Стол и кров". Молчаливые спутники переглянулись со своим предводителем. Наверняка цены здесь заоблачные, сказывается близость к хлебному месту, но искать что-то еще…

Лэр махнул рукой и направил лошадь к воротам, за которыми будущих постояльцев ожидал слуга.

***

Дарвейн заплатил за две комнаты на втором этаже, ясно дав понять, что собирается провести ночь со своей рабыней. Он небрежно швырнул мешок с вещами на лавку и сообщил, что ждёт девушку в общем зале через десять минут. Этого времени, по его мнению, было вполне достаточно, чтобы посетить уборную, смыть с себя пыль дорог и найти, во что переодеться.

Едва за ним закрылась дверь, как Эсмиль в сердцах запустила ему в след ночной горшок, стоявший под кроватью. И лишь когда тот упал на дощатый пол и покатился, дребезжа и подпрыгивая, она с ужасом подумала, что он мог оказаться полным… и отмывать все это безобразие Дарвейн заставил бы ее.

Комната досталась маленькая, но чистенькая, с недавно выбеленными стенами и крепкой мебелью. Единственное окно прикрывали цветастые занавески, бельё на кровати выглядело достаточно чистым, а в углу за шторкой обнаружилась тумбочка, на которой стоял большой медный таз и кувшин с теплой водой. Рядом лежала стопка полотенец и горшочек с пахучей субстанцией, похожей на прозрачное желе.

Эсмиль запустила туда палец, осторожно зачерпнула неизвестное вещество и принюхалась. Пахло приятно, кажется, цветами. Она сунула руку в кувшин с водой и увидела, как странное желе превращается в пену. Мыло! Это всего лишь жидкое мыло! Совсем, как в Амарре!

Едва не хохоча от радости, девушка налила в таз воды и с удовольствием смыла грязь со своего лица. Затем намылила одно из полотенец и прошлась влажной тканью по всему телу, начиная от шеи и кончая натертыми стопами.

Эсмиль ещё не видела себя полностью, но ей очень понравилась и ровная кремовая кожа, и упругие мышцы, и грудь, оказавшаяся гораздо полнее, чем прежде. И к тому же, девушка стала на несколько лет моложе, чем была до этого, что тоже не могло не радовать.

Воды оказалось слишком мало для полноценного мытья. Эсмиль пришлось использовать все полотенца, прежде чем она почувствовала себя хоть немного чище, чем до этого.