Анна Бэй - Вопреки. Том 3 [СИ]

— Что? — спросил Блэквелл.

Алиса подняла на него испуганный взгляд:

— Я… — она начала было говорить, но осеклась и потёрла переносицу, собираясь с мыслями, — Хватит. Я не хочу.

— Продолжай! — настаивал Блэквелл.

— Ветер… он вот здесь есть, — Алиса вела пальцем по ряби на воде и брызгам, рассеивающимся по воздуху, — Но нет направления. Художник замыкает движения воздуха и сводит на нет! — девушка двигала пальцем туда, где были видны только волны уже без ряби и брызг воды по ветру, — Здесь ветер перестаёт влиять на воду, волны идут по законам нашего мистера Икс. Но хуже всего… — Алиса глубоко вздохнула, — Солнце должно садиться не так, как на картине. Оно должно быть здесь, и мы должны видеть закат с этого ракурса в это время года. Но на картине его нет, точнее есть его отражение в воде, и оно… оно тонет. Он убивает символ огня в воде, как и воздуха, который он просто замыкает. Здесь жива только вода, жив Мордвин, который ваш брат очень любит, и детально знает, но суть замка, суть колыбели стихий ему понять не дано. Ему было не больше четырнадцати, когда он это нарисовал…

— Да. Он обожал живопись… — задумчиво сказал Хозяин и подошёл к столику, — Ему было четырнадцать, когда отец написал завещание. Мордвин выбрал меня, ты же знаешь, искорка, что замок сам выбирает себе наследника… хотя текущий Хранитель имеет право голоса.

— Я бы на месте замка тоже выбрала из двух зол меньшее, ведь ваш брат не следствие игр с Некромантией, не несчастный случай сделал его таким. Да он по жизни ебучий монстр!

— Отец был согласен с выбором замка, он на самом деле заведомо знал, что так будет, — Блэквелл сделал паузу и посмотрел на портрет своего отца, — Не очень дальновидно. Когда мой сводный брат не получил то, ради чего по сути его готовили, то его просто стёрли как Элайджу Блэквелла. Отец сам подписал приговор своему сыну.

— Приговор был подписан намного раньше, Милорд. И не судите строго своего отца, он был великим человеком.

— Мой брат любил его, пока не появилась моя мать, пока не родился я. Это было ошибкой.

— Вы на полном серьёзе сейчас? То, что произошло, не было ошибкой, вы не ошибка, вы — Хранитель. Ваш брат сильный маг с довольно сильной волей, который сознательно делал выбор в пользу того, кем он в итоге стал. Да, были тяжелые испытания, и он их не прошёл, но и у вас были испытания не легче, и вы прошли их успешно, несмотря ни на что.

Блэквелл сделал большой глоток алкоголя и посмотрел на девушку зловеще:

— По мне похоже, что я прошёл их?

— Я бы использовала метафору «вышел сухим из воды», что крайне символично.

— И всё же было ошибкой привести в свой дом Эву Вэйнс.

— Он послушал сердце.

— Это слабость. Слабость человека, который отвечает за жизни миллиардов людей.

— Да, пусть он Великий полководец и правитель, но всё же человек. Из плоти и крови, со слабостями. Что в этом плохого?

— Что плохого? — Блэквелл громко рассмеялся и развёл руками, — Больше двадцати лет идёт война, две трети населения мертвы, потому что он послушал сердце.

Алиса устало подошла к креслу и упала в него поперёк так, что ноги оказались на подлокотнике:

— Милорд, возможно, он допустил ошибку, но это как спорить о том, что первичной: курица или яйцо. Вы в чём-то правы, но вами движет только холодный расчёт и логика. Нельзя игнорировать сердце. Феликс Блэквелл был Великим, на него слишком много взвалили с пелёнок, и всего однажды он сделал что-то для себя, выбрал любовь, а не долг. А как бы вы поступили?

Блэквелл опустил голову и осторожно посмотрел на Алису.

— Человек, которым я быть не хочу, выбрал бы долг.

— А кем вы хотите быть? — спросила Алиса очень аккуратно.

— Скажем так, этот человек с лёгкостью дал бы тебе свободу.

— Щедро. Только какой ценой?

— От тебя бы ничего не потребовалось.

— Всегда есть цена, вы сами говорили. Если плачу не я, то кто? Мы ведь на войне, если вы отпустите меня, то кто-то поплатится зубами, ногой, головой, жизнью… свободой. Список может продолжаться до бесконечности.

— Тебе есть дело до чьих-то жизней? Какая к чёрту разница кто умрёт? Главное, что ты будешь свободна.

— Хороший вопрос! Совесть. Эта гадость вроде так называется.

— Можно подумать, она у тебя есть…

— Не уверенна. Но знаете… когда я очутилась в этом мире, я сразу знала себе цену. Я ужасно самоуверенная по жизни, даже высокомерная, и я не стыжусь этого, ведь люди вокруг идиоты, а я не должна чувствовать уколы совести за то, что я лучше. Так же я осознала, что моя сила кому-то понадобится, ведь глупо предполагать, что, появившись в этом мире, я буду распоряжаться силовыми ресурсами сама. Кто я, в конце концов? Я знала, что по мою душу будут приходить снова и снова, мне было без разницы что будет со мной, и ничего с тех пор не изменилось, кроме… кроме того, что я стёрла себе память. Я боялась только за своих родных, боялась, что выведу на них след своей дерзостью.

— Я знаю кто твои родные.

— Вот именно. Вы знаете. Я покорилась вам, я приняла своё рабство только в вашем лице. Дайте мне свободу, за мной придёт Некромант, ведь по силе только он меня превосходит, но я не буду покоряться его целям, я выберу смерть. И вряд ли это называют совестью, нет, это эгоизм. Просто разница в том, сколько погибнет людей, прежде чем я приду к тому, что и так очевидно.

— Огласи!

— Очевидно: я не вижу перспективы свободы для себя, пока идёт война, потому что, где бы я ни была, она нагонит меня или моих близких.

— Ты отказываешься от свободы?

Она сделала паузу, а потом неуверенно спросила:

— Глупо, да?

Через полминуты он подошёл к Алисе, которая увлеклась разглядыванием картины, и подал кружку с чаем, чему она была удивлена. Сам он сел на второе кресло, стоявшее напротив, и начал пить чай.

— Вы ведь намеренно повесили эту картину сюда. Почему она так важна?

— Чтобы помнить, что человек, с которым я всю жизнь борюсь — мой брат.

— Или для того, чтобы помнить, что этот монстр когда-то был человеком, так же не лишённым талантов и слабостей?

Губы Винсента вновь исказила странная улыбка. Он смотрел на догорающие бумаги в камине и медленно пил чай.

— Зачем ты постоянно меня преследуешь? — задал он вопрос девушке, которая закатила глаза и лениво потягивала чай из фарфоровой кружки.

— Совет не нашёл никого более ненужного, чем я. Все остальные вас бояться.

— Но не ты.

— Ну да, я ведь почти тоже самое и сказала…

— Ты подчиняешь мне, а не Совету. А я ничего не приказывал, поэтому можешь не выполнять их поручения.

— Я лучше с вами посижу.

— Зачем?

— Лучше сдохнуть от вашего бесконтрольного гнева, чем столкнуться с безграничной тупостью и мышиной возней ваших подчинённых. Они же лебезящие дегенераты! — она запрокинула голову на подлокотник кресла и замотала ногами.