Александра Лисина - Враг

— Бронлор? Левый фланг? — быстро уточнил седовласый.

— Откуда знаешь?!

Дядько только хмыкнул: не узнать зигзагообразный след от ятагана орка на груди Ирбиса было невозможно. Как невозможно спутать грязно-серого цвета молнию на его левом плече — подобные метки есть у всех, кто хоть раз в жизни попадал под заклятие орочьего шамана. Но в последние годы сшибка со свинорылыми была только под Бронлором, вблизи Серого пика, [11] Серый пик — горы на северо-востоке Интариса. Граничат с территориями орков. где орки лет пять назад решили испытать границы Интариса на прочность. Там еще была скверная история с пограничниками, прошляпившими разведотряды орков за пару месяцев до того, как разразилась катастрофа, и безобразным состоянием местного гарнизона, начальство которого после всего случившегося с позором перевешали. При полном одобрении короля Мирдаиса, кстати, который в том бою едва не лишился собственной короны.

Но Создатель миловал — в последний момент отбились, и почти трехдневная битва закончилась победой интарисцев. Правда, им повезло, что поблизости от Бронлора находился отряд Стражей, невесть какими ветрами занесенный в такую даль, однако они сыграли в той заварухе немаловажную роль. В том числе удержали пятачок свободного пространства вокруг своего сюзерена — ценой собственных жизней и нескольких сотен нещадно воняющих орочьих трупов, из которых потом сложили целую стену.

Спросите, с какого перепуга Дядько вдруг решил, что Ирбис — именно драгун? Да потому что приметил у него на внутренней стороне правого предплечья татуировку в виде двух перекрещенных сабель на фоне алого щита с золотой окантовкой — такие носили только знаменитые драгуны короля. Вот только после Бронлора остатки потрепанного полка расформировали, а выживших перебросили в другие части. После чего всучили медали, крепко пожали руки и… благополучно забыли. Казалось, навсегда. Хотя, как выясняется, забыли-то о них далеко не все.

На неподдельную оторопь, проступившую на лице Ирбиса, седовласый удовлетворенно кивнул: значит, угадал. А потом закатал рукав собственной рубахи, где красовался точно такой же зигзагообразный рубец. При виде него суровый мечник дрогнул, а потом вдруг широко улыбнулся и коротко, по-особенному, отсалютовал.

— Хазад!

— Хазад аймаре. [12] Боевой клич интарисцев. — Дядько повторил его жест и приглашающее кивнул: — Начнем?

Белик со скучающим видом отвернулся и побрел в сторону. Его этот бой не интересовал: Дядько был лучшим на своей заставе еще десять лет назад. И даже сейчас, почти в пятьдесят, мог дать сто очков вперед любому ловкачу.

Юноша медленно двинулся вдоль прибрежных кустов, не обращая внимания на яростный звон стали и азартные выкрики со спины. По пути безошибочно угадал, в каком месте притаился коварный гаррканец, поджидающий его подобно засевшему в засаде хищнику, и заранее обогнул наглую скотину по широкой дуге. У норовистого зверя в последние дни появилась отвратительная привычка — проверять хозяина на прочность. Видать, спокойная жизнь сказывалась: энергию девать некуда, вот он и дурачился. Или, возможно, просто повзрослел?

— Погоди, вернемся домой, и там уж будет не до шуток, — буркнул Белик, покосившись на густые заросли храмовника. — Но ты опять плохо спрятался, малыш. Я тебя чую.

Каким образом среди острых колючек вообще мог кто-то притаиться, понять было сложно: длинные шипы прошивали насквозь даже плотную кожу облегченной брони, не говоря уж о шкуре породистого скакуна. Но донесшийся оттуда разочарованный вздох подтвердил: мальчишка не ошибся. А когда минуту спустя из-за пышных кустов выбрался донельзя раздосадованный Карраш, стало ясно: хозяин снова подловил его на ошибке.

— Ты забыл задержать дыхание. — Белик с улыбкой потрепал скакуна по холке и двинулся дальше, тихонько насвистывая под нос.

Он неторопливо шел вдоль берега, совершенно не обращая внимания на пристроившегося хвостиком скакуна и несколько странных взглядов со спины. В одном месте остановился, чтобы посмотреть на верхушку высокой сосны, чему-то загадочно улыбнулся. Затем углубился в лес, погулял уже там. Снова вернулся к реке. С наслаждением умыл лицо прохладной водой. Беззаботным гулякой побрел дальше, краешком глаза приглядывая за резвящимся конем. Наконец примерно через час отыскал небольшую, но уютную полянку, окруженную со всех сторон непролазными дебрями храмовника и, бросив наземь свой неудобный талисман, растянулся на траве во весь рост, с удовольствием подставив лицо теплым солнечным лучам.

Карраш покрутился вокруг, старательно обнюхал кусты, с аппетитом съел какую-то мелкую живность, которую нашел тут же, в траве. А убедившись в отсутствии посторонних, со счастливым сопением пристроился рядом с хозяином. При этом умудрился совершенно неимоверным образом изогнуть ноги, будто там было не три, а как минимум десять суставов, поерзал и, наконец, свернулся клубком наподобие гигантского кота, прикрыв хищные желтые глаза и выставив торчком оба мохнатых уха.

— Смотри, увидит кто… как потом оправдываться будем?

Гаррканец неопределенно хрюкнул и махнул длинным хвостом.

— А ушастые? — снова спросил Белик, и вот тогда Карраш недовольно заворчал. — Знаю, мы их не любим, но придется потерпеть до дома. Как думаешь, Траш там не скучно одной?

— Гр-р-р…

— Вот и я так считаю: наша малышка не из тех, кто позволит себя обидеть. Думаю, голодной она всяко не останется — места там дикие, нехоженые. Зверье непуганое. Людей почти нет, поэтому разглядывать ее некому. А мы потом по дороге подхватим.

Гаррканец томно вздохнул, но долго отдыхать ему не дали: где-то в стороне послышался треск разрываемой ткани, сдавленный вскрик, а затем и болезненное шипение, будто агрессивный храмовник, раскинувший свои владения на много сотен шагов вокруг, поймал в колючие объятия какого-то незадачливого путника.

Карраш моментально оказался на ногах, хищно озираясь и щеря крупные белые зубы. Белик тоже прислушался, но почти сразу расслабился и покачал головой.

— Ну, надо же… совсем спятили, дурехи!

Он со вздохом поднялся и, обогнув опасную растительность по краю, углубился в лес, ориентируясь на хруст веток и чужие голоса, в которых все больше проступало отчаяние.

— Вы чего тут одни бродите? — строго спросил юноша, завидев впереди голубой сарафан и длинную цветастую юбку, из-под которой выглядывали загорелые ноги. — Зачем ушли из лагеря?

В ответ донесся слаженный девичий визг и треск рвущейся ткани — две полоумные девицы, похоже, застряли в плену у коварного кустарника. А от неожиданности так резво подпрыгнули, что тонкая ткань юбок не выдержала — начала расползаться на длинные ленточки.