Александра Лисина - Враг

А ведь Сова успел в свои сорок с лишком повоевать даже под Бронлором. И на королевском турнире трижды брал первый приз как лучший мечник. Если уж королю не нужны такие люди… Торково семя! Может, скоро настанет невеселое время, когда и ему, Гаррону, наскучит эта работа? Или найдется удачливый разбойничек, которому удастся оттяпать ему руку? Кому он тогда будет нужен?..

Тем временем караванщики с готовностью расселись вокруг костра, с жадностью поглядывая на ароматное варево, с которым как раз управилась толстуха Арва.

Эльфы, как всегда, устроились особняком. Снобы. Сколько было историй, как за малейшую оплошность они отнимали людские жизни. Сколько случалось, что брякнул сдуру какой-нибудь болван, и все: мимолетный взмах меча, как росчерк пера — быстрый и красивый; бесстрастный взгляд зеленых глаз, один-единственный шаг навстречу и вежливая улыбка на божественном лице, от которой моментально стынет кровь. Эльфы не делали различий в возрасте, поле, статусе и количестве сопровождающей дурака охране: хоть нищий, хоть король. Потому-то с ними предпочитали не связываться, а уж если доводилось столкнуться, то раскланиваться начинали издалека, с почтением и уважением во взоре. И только потом, когда угроза минует, сплевывали вслед, мысленно желая союзничкам «добра и процветания».

Хорошо хоть неугомонный Белик их больше не донимает и не травит свои похабные байки, иначе без беды бы точно не обошлось. Кстати, а сам-то он где? Куда подевался? Его расстеленный под дальней елью плащ пустовал, возле костра он тоже не крутился, никакого лишнего шума в лагере не наблюдалось…

Гаррон еще раз огляделся по сторонам, после чего глухо выругался и быстрым шагом направился к пасущимся в стороне тяжеловозам, старательно отгоняя от себя нехорошую догадку. А когда гаррканца среди них не нашел, вот тогда уже обеспокоился по-настоящему.

— Урантар, где твой племянник?

Дядько обежал глазами поляну и тоже посуровел: Белика и след простыл.

— Карраш здесь?

— Нет, — отрывисто бросил Гаррон, почему-то тревожась все больше, и от седовласого это не укрылось. Он по очереди взглянул на внезапно примолкших попутчиков. Приметил встревоженное лицо Илимы, выглянувшей в этот момент из повозки, оценил ее порванный рукав. И наконец очень медленно повернулся к палатке эльфов: двое светлых в ответ на его взгляд вопросительно приподняли безупречной формы брови, а темный…

— Торково копыто! — пробормотал Дядько, наконец-то сообразив, что именно неправильно. Гаррон тоже сложил дважды два и внезапно спал с лица: темного рядом с ними не было.

Таррэн откинул с лица непослушную челку и опустил натруженные руки: ежевечерние тренировки давно вошли у него в привычку. За последние две сотни лет, наполненные постоянным ожиданием нападения «дорогих» родственничков, он не пропустил ни одной. Кроме тех дней, когда по причине серьезных увечий не мог поднять родовые клинки.

Их всегда было два: длинный сак’раши в правую руку и более короткий, но не менее смертоносный с’сирташи в левую. Узкие, слегка изогнутые и почти невесомые, эльфийские мечи испокон веков славились непревзойденным качеством. А защитные руны у основания рукояти превращали их в совершенное орудие убийства, которому не страшны ни время, ни воры, ни даже магия. Идеальные спутники в долгой жизни бессмертного — верные, надежные, никогда не предающие кровь перворожденного, в которой некогда были закалены. И обоими он владел в совершенстве.

Три крохотных значка под изящной гардой ярко подмигнули ему, на мгновение сложились в свившегося кольцом, грозно оскалившегося черного дракона, но почти сразу погасли: хозяин не хотел открывать свое настоящее имя.

Темный эльф с уважением поклонился оружию, отдавая дань сотворившему его мастеру, и с величайшей осторожностью спрятал клинки в ножны.

Светлые презирали парные мечи и пользовались лишь длинными сак’раши. Но среди темных нашелся один умелец, рискнувший сломать древнюю традицию. Первым сменил ножны у бедра на более удобные — на спине, а потом ввел в смертоносный танец клинков пару. С тех пор темные не расставались со своими сак’раши и с’сирташи. И это послужило одной из множества причин разрыва между древними родами бессмертных. Когда-то очень и очень давно…

Таррэн упруго поднялся с колен и, раздевшись, смыл в прохладной воде пот и дорожную грязь. Но в лагерь вернулся не сразу, а еще долго стоял, медленно обсыхая на ветру и с удовольствием вдыхая ароматы нетронутого людским присутствием леса. Он любил этот запах — изумительную смесь речной прохлады и насыщенного травяного духа. Любил слушать пение птиц, ровный шум текущей воды, стрекотание сверчков, тихий шорох крыльев ночных охотников — летучих мышей и других крылатых существ, подстерегающих добычу по ночам. Подставлять лицо лунному свету, жадно вдыхать прохладный воздух и впитывать всем существом красоту этого щедрого на чудеса мира, в котором и смертные и бессмертные являлись непрошеными гостями.

Ощущение чужого взгляда пришло внезапно. Как сон, наваждение, смутная тень в глубине леса. Но и его было вполне достаточно, чтобы эльф насторожился, стремительно оделся и, подхватив оружие, шагнул под прикрытие древесных стволов.

Никто не сравнится с перворожденным в погоне. Ничто не ускользнет от бдительного взгляда и чуткого слуха бессмертного, способного различить даже писк летучей мыши на расстоянии в несколько сотен шагов… Но вокруг был самый обычный лес — молчаливый и загадочный, мирный и совсем не враждебный. Только очень уж тихий. Что за шутки? Ведь минуту назад казалось, что здесь кто-то есть, а теперь пусто. Ни шороха, ни звука.

Таррэн немного покружил по окрестностям, выискивая хоть какой-нибудь знак, что недавнее ощущение ему не почудилось, как намедни в Аккмале. Даже рискнул посмотреть вторым зрением, но ничего не нового не обнаружил: те же деревья, та же докучливая мошкара, испуганная белка на ветке, прыснувшая прочь от опасного двуногого, длинная вереница муравьев, штурмующих замшелое бревно, одинокая сова на верхушке сосны, беззвучный мышиный писк — и все. Никаких врагов, никаких шпионов и соглядатаев. Действительно, показалось…

Эльф досадливо поморщился, но отдых был безнадежно испорчен. Поэтому он не стал возвращаться к реке, а двинулся обратно в лагерь, по пути предварительно намеренно пошумев, чтобы сдуру стрелу в лоб не пустили. И здорово удивился, когда по возвращении в него буквально воткнулось полтора десятка пар враждебных глаз.

Он непонимающе моргнул:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, — безмятежно улыбнулся Элиар.

— Человеческий мальчишка пропал, вот они и бесятся, — равнодушно пояснил Танарис. — Уже с полчаса, как ушел седой, но от сопляка пока ни слуху ни духу. Гаррканец тоже исчез. Ах да, еще девчонка (та, младшая, на которую южанин заглядывается) вернулась в изорванном платье.