Леа Дуэ - Пленники летней ночи

— Она считает не так.

— Хочешь сказать, что это моя вина? — она топала по комнате, озираясь, чтобы заметить щели для прослушивания среди камней. Как еще Сисси знала, что сжигать?

Он потер лоб.

— Конечно, нет. Она сама делает выбор. Я просто рад, что она не сделала что-то еще.

Плохо дело. Девочке не нравилось, что кто-то еще был счастлив хоть на миг? Или это было из мести? Это выглядело как личное.

— Я лягу спать раньше, — сказала она. — Можешь оставаться тут, если хочешь.

Он пошел за ней.

Она спала крепко. Ночью она проснулась и придвинула матрас к двери, успокаиваясь тем, что Эдди был на другой стороне. Она не говорила ему о мыши. Это была мелочь, но он предупредил ее. Гвен поежилась и сжалась в комок под одеялами, радуясь, что между ней и странной девушкой запертая дверь.

* * *

На третий день после встречи с Тариусом — шестой здесь — погода заставила их остаться в крепости. Гвен ходила по коридорам, ей надоело исследовать и говорить. Ей нужно было найти Хейзел. Ей нужно было знать, что случилось с остальными. Ей нужен был Лютик, быстро уехать отсюда. Как Эдди прожил тут четыре года? Она ощутила слабый укол сочувствия Тариусу. Он был заперт дольше и тоже несправедливо.

Они с Эдди сидели в его комнате и ужинали. Она схватила книгу, что нашла в его постели в первую ночь, и полистала страницы.

— Собираешься читать?

— Не сегодня, — она вздохнула и бросила книгу на сундук. Деревянная крыса скатилась и упала на пол. Тут было больше животных — всего тридцать два, они рядами стояли, готовые биться с врагом. Худые борзые, приземистые маслокрылы стояли вдоль стены, она там их расставила, когда Эдди ушел ночью из комнаты. Но доски не было. Она села, забыв об ужине.

— У тебя должна быть шахматная доска.

Эдди проглотил еду.

— Скорее ткань, чем доска.

— Сыграй со мной в шахматы, — предложила она оживленно. — Что-то новое будет.

— Но я не могу…

— Прошу, Эдди, — она сцепила пальцы. — Мне нужно отвлечься от всего этого.

Он нахмурился. Он крошил булочку и толкал кусочки по тарелке. Он не собирался говорить да.

Она взяла его за руки.

— Можешь называть ходы, и я буду двигать фигуры за тебя.

Он замер, на его лице было нечитаемое выражение. А потом он сжал ее ладони.

— Попробуем.

— Спасибо! — она быстро обняла его и убрала тарелки к двери, а потом принялась искать в сундуке доску на ткани.

— Это, наверное, — он встряхнул кусок брезента с черно-зеленым потрескавшимся шахматным рисунком на нем.

— Да, — она собрала деревянных зверей, пока он разглаживал складки. Белки-пешки у зеленых, маслокрылы — у черных. Борзые и бигли, черепахи и ящерицы и прочие лесные звери встали против друг друга на неровной поверхности. Носы у крыс были чуть длиннее, чем нужно, но он хорошо вырезал их. — Вот, — она поставила последнюю фигуру. — Думаю, готово.

— Дамы вперед, — он сел, скрестив ноги, с другой стороны от доски.

— Хорошо. Эм… C2 на C4. Это маслокрыл.

Он уперся локтями в колени, прижал кончики пальцев к вискам, словно представлял игру в голове.

— А если я подвину C7 на C5?

— Так твоя белка будет нос к носу с моим драконом.

— Идеально. Твой ход.

Они играли в такой манере, Эдди порой просил ему напомнить. Он даже смог поймать одну из ее черепах и олененка. Она пожертвовала ему еще двух маслокрылов.

Они играли не меньше часа, и он поймал ее волчицу-королеву с лапами-прутиками. В шахматах она не блистала. Она отдала фигурку. Прикусив губу, Гвен сосредоточилась на доске, чтобы не пропустить больше ничего.

Она не успела сделать ход, Эдди охнул и сел прямее, прикрыл ладонью глаза. Он глубоко дышал, а потом рассмеялся.

Гвен нахмурилась.

— Ты в порядке:

— О… да, думаю, зря я так сходил, — он смеялся, а потом признался. — Я уже не знаю, где все фигуры.

— Хочешь закончить?

— Нет! — он опустил ладонь на колени. — Продолжим. Я еще тебя не победил. Просто… расскажи, где они стоят.

Она так и сделала, они продолжили. Он казался рассеянным, ерзал, быстро проиграл после этого. Может, зря все-таки поймал ее королеву.

Она собрала фигурки в ткань, и Эдди спрятал сверток в сундук.

Он замер у двери.

— Спокойной ночи, Гвен. Увидимся утром. Или… ты понимаешь.

Она улыбнулась.

— Спокойной ночи, Эдди. И спасибо.

— За то, что дал тебе выиграть?

— Мечтай.

Он смеялся, уходя.

* * *

Она проснулась уставшей и с затекшим телом, не привыкла к прогулкам, которые они проводили несколько дней, но отогнала дискомфорт. Если Хейзел или Бэй где-то там, их состояние хуже, они голодные, грязные и, может, раненые. А она быстро исцелялась, ей уже не нужно было перевязывать плечо.

Гвен думала перед сном и хотела поделиться мыслями с Эдди. Она обнаружила его спящим на полу возле комнаты, укутавшегося в серое шерстяное одеяло. Солнце проникало в трещины в стене, лучи падали на его руки и ладони. Он выглядел мирно. Его повязка немного съехала за ночь, и один глаз было видно. Его ресницы были светлыми, как и брови. Если она позовет его сейчас, он посмотрит на нее своими голубыми глазами и полюбит ее. И тогда он сможет обыскивать лес без повязки, и шанс найти ее и своих людей будет выше.

А если Сисси врала, и тут никого не было? Или зелье изменит его, сделает эгоистом, как ее?

Гвен не хотела этого. Она не могла лишить его выбора. И он был наследником, а она уже решила, что не подходит на роль королевы. Как указывала мама, как бы она тогда заботилась о сестрах?

Ей хотя бы не придется прощаться. Если она убедит Хейзел признаться в любви Голику, выйти за него, то у Гвен будет повод посещать Эдди в Оше. Хотя ей не требовался повод. Она и не захотела бы посещать его. Она будет занята сестрами.

Если они с Эдди вообще выберутся отсюда.

Она восхищалась его желанием защитить семью и свой народ, остаться здесь и уберечь их от Сисси, хоть никто и не знал, что он делал. Ей нравилось его чувство юмора и доброта. Он был из тех мужчин, что заинтересовали ее, если бы она смотрела. Но не при таких обстоятельствах. И он все еще был наследником.

Солнце медленно добралось до его подбородка. Он пошевелился, закрыл лицо рукой, и Гвен ушла за дверь. Что она делала? Он мог ее увидеть. Гвен постучала по двери, чтобы разбудить его и дать время поправить повязку.

Он постучал.

— Ты проснулась?

— Да, — она быстро открыла дверь и увидела его улыбку в паре дюймах от себя. Он улыбался от уха до уха. — Что такое? — он не мог получить хорошие новости за пару секунд после пробуждения.

— Ничего. Просто рад слышать твой голос, — он отошел, выпуская ее. Гвен заперла дверь. — Я слишком много лет просыпался в тишине.

Почему он так говорил? Его обрадовал бы любой голос. Она встряхнулась. Нужно было объяснить ему свою идею.