Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

— А что? — веселится Мастер. — Коменданту ты всё объяснил просто и доходчиво. Чем девочка хуже?

— Это просто неприлично!

— Представь, что ты — доктор… — начинает советовать Мастер, но я не успеваю ничего представить, равно как и сказать, что думаю по поводу таких «представлений», потому что со двора доносится:

— Карола, кто там?

— Мастер Рогар пришли.

— Мастер Рогар?

— Старинный приятель вашего дядюшки…

— А… Вспомнила. Но что же ты его за воротами держишь?

Домоправительница распахивает створки шире, и Миррима натыкается взглядом на меня. Видели, как лужа покрывается ледком? Что-то подобное произошло и с глазами девчонки: они просто омертвели.

— Этот человек не войдёт в мой дом.

— Юная госпожа, позвольте заметить: неугодный вам человек является моим имуществом, и, не пуская его, вы отказываете и мне, — мягко замечает Мастер.

— Он… — Несколько вдохов гномика мучительно подыскивает слова. — Если он — ваше имущество, то я должна просить… обезопасить меня и моих гостей от этого… имущества.

— Как пожелаете, — кланяется Рогар и бросает мне: — Протяни руки.

Я выполняю приказ раньше, чем успеваю подумать зачем.

На запястьях защёлкиваются браслеты, соединённые короткой цепью, от среднего звена которой отходит ещё одна цепочка — её конец теряется в складках плаща моего хозяина.

— Карола, проводи Мастера в свободную кладовую… Пусть оставит… своё имущество там. — Малявка гордо удаляется.

Рогар кивает мне, и мы спешим выполнить повеление грозной хозяйки.

Кладовая небольшая, но вполне уютная, о чём я и сообщаю, когда Рогар интересуется моим мнением.

— Тебя устраивает?

— Более чем. По крайней мере, меня никто не будет беспокоить.

— Наручники сильно мешают?

— Вовсе нет… — Я принимаюсь изучать своё новое «украшение». Браслеты обтянуты островками кожи, как и мой ошейник, но под мягким слоем отчётливо прощупываются… звенья? Так вот почему так удобно… Цепь коротковата, зато — тонкая и лёгкая. Нет, сильно досаждать не будут. Хотя выглядят, скажем так, внушительно. И движения сковывают, как им и положено.

— Надоест — снимешь, — разрешает Мастер.

— Ты оставишь мне ключ? — Вот теперь я удивляюсь. Весьма.

— А он тебе не нужен, — усмехается мой хозяин.

— Как это понимать?

— Здесь два замка: один для ключа, а второй… На одном из звеньев есть два выступа: сверху и снизу. Если на них нажать одновременно, звено… В общем, сам попробуй.

Я попробовал. Правда, не с первой попытки нашёл нужное место. Действительно, звено раскладывается, увеличиваясь в размерах раза в три, и рука свободно выходит из браслета.

— Занятно. — Я защёлкнул наручник обратно. — И об этом секрете все знают?

— Не все. Только владелец. Да и исполнить этот фокус могу только я… Ну и ты, раз уж магия не может тебе препятствовать.

— Практично… А зачем ты рассказал?

— Нечего потакать капризному ребёнку, беспричинно задирающему нос! — улыбается Мастер. — Тебе же нужно отдыхать?

В дверь заглядывает Карола:

— Хозяйка сказала, что… вас нужно привязать.

— А намордник надеть не надо? — ехидничаю. А что прикажете делать?

— Откуда мне знать, — сокрушённо отвечает гномка.

— Ладно, выполним и эту просьбу… «хозяйки». — Мастер отстёгивает от пояса другой конец «поводка», снабжённый очередным замком, и прикрепляет его к кольцу на крышке массивного сундука.

— Передай, что я выполнил все условия.

Карола, заметно повеселев, топает прочь.

— Длины хватит? — интересуется Мастер.

— Для чего? Чтобы удавиться? — невинно улыбаюсь я.

— Заботишься о нём, заботишься… — Рогар вздыхает с притворной укоризной и покидает кладовую с последним напутствием: — Не скучай!

Дверь захлопывается. Задвигается засов. Я пару минут стою посреди кладовой, на взгляд определяя наиболее располагающее к отдыху место. Наконец, выбрав один из углов комнаты, устраиваюсь со всем доступным комфортом на груде пустых мешков.

Да-а-а… Впору биться головой о стену и рвать на себе волосы. Вот только осталось решить: делать это одновременно или всё-таки по очереди?

Нет, я не ёрничаю. Я даже не смеюсь. Хотя, чего греха таить: в том, что произошло, есть некоторая… забавность. Неужели так легко привыкнуть к пинкам, которыми награждает судьба? Получается, очень легко. Что ж, я насладился отписанными мне неприятностями в полной мере. Вконец испортил отношения с Мирримой (о чём совершенно искренне жалею), внушил принцессе жгучую ненависть к моей скромной персоне (пока угрызений совести по этому поводу не испытываю, но чувствую: всё ещё впереди), заставил Рогара менять планы (с одной стороны, мне и раньше-то было плевать на его намерения, но с другой… Кто меня за язык дёргал?).

Что ещё? Спас город от разрушения. Маловато для того, чтобы заслужить прощение, верно? Как несправедлива жизнь: совершая добро для многих, ты непременно сделаешь больно кому-то одному… И не всегда — себе. Если бы мои поступки, отпущенные в мир, возвращали зло только мне, было бы гораздо легче и приятнее существовать. Впрочем, с Добром и Злом всегда так.

И всё же любопытно… Неужели мы были предназначены друг другу? Ерунда какая-то получается. Почему — ерунда? Есть несколько причин, заставляющих меня сомневаться в правдивости слов Владычицы. Нет, конечно, я не смею упрекать (и уж тем более — обвинять!) Её во лжи, но… Имеются махонькие нестыковки. Едва заметные изъяны в сложном орнаменте жизни.

Изъян первый. Я совершенно не обязан был дожить до этого дня. В смысле, до дня встречи с малолетней принцессой. Скажем грубо и прямо: я должен был покинуть сей суетный мир гораздо раньше. Ладно, не буду брать в расчёт детство и юность (хотя, по здравом рассуждении, смертельно опасных ситуаций хватало и в те светлые, не обременённые придуманными заботами, времена), но, простите, последние полгода! Это же просто наказание какое-то: ни дня спокойного существования. То есть дни-то были, но их «спокойствие» воспринималось хуже, чем «напряжение» всего остального времени. Почему, спросите вы? Потому что мир и покой громоздились друг на друга, строя эдакую горку — вроде тех, с которых ребятня зимой съезжает на пятой точке, — и чем дольше выдавался «мирный» промежуток, тем выше росла гора, с которой я рано или поздно должен был сверзиться вниз. Есть о чём задуматься, верно? С другой стороны, каждый день сражаться за право находиться на этом свете — не самая желанная для вашего покорного слуги альтернатива. Проще говоря: неохота прилагать столько усилий. Что ж, придётся пока оставить всё, как и было, и… Знаете, это даже удобно: можно приноровиться и угадывать тот, единственный настоящий момент, с которого события начинают катиться под откос… О чём это я?