Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

Лазурные глаза методично изучают каждую точку моего лица. Фрэлл, она же видит!.. Впрочем, натягивать капюшон поздно. Не поможет. Клеймо во всей красе, а на холодном воздухе (как я успел убедиться) синий узор наливается фиолетовыми тонами…

Всё, сейчас буду стёрт в порошок. Хуже всего, если Магрит так же молча развернётся и исчезнет, оставив меня наедине со стыдом. Пусть ударит, пусть обругает, только не молчит! Боги, если вы слышите вашего недостойного слугу, хоть раз помогите! Я не вынесу этого молчания…

Не знаю, какое мнение о ситуации сложилось у Властителей Судеб, но моя сестра не отступила от своего единственного правила: «Если мир не желает преклонить передо мной колени, я просто взлечу над его головой!» Проще говоря, Магрит сделала то, чего не ожидал ни я, ни духи леса, ни осиротевшие лошади, разбредшиеся по поляне…

Она сделала шаг в мою сторону, взметнув волну бордового бархата, приподняла тонкую бровь, качнула головой и… Самым невинным тоном поинтересовалась:

— Как дела?

Ничего себе! Будто вчера расстались… Или это новая уловка? Прелюдия к жестокой трагедии? Не узнаю, пока не отвечу…

— Вашими молитвами, dou Магрит, — пробурчал я.

— Прости, сестринского поцелуя придётся избежать: зря я, что ли, прихорашивалась? — Она кокетливо провела пальцами по кончикам ресниц.

— Как вам будет угодно. — Я упорно не желал понимать, что происходит. Поцелуй? Да она и в лучшие времена не была столь тепло ко мне настроена… Я бы решил, что это морок, если бы не чувствовал каждой клеточкой тела властную Силу, исходящую от гибкой фигуры Магрит.

— Ну не дуйся! — Сестрёнка подозрительно улыбчива… Не к добру это. Совсем не к добру.

— У меня немного поводов для веселья, — констатирую. Довольно уныло.

— Разве? — Я награждён нарочито наивным взглядом. — Остался жив и не рад? Я тебя не узнаю… Насколько могу припомнить, ты умереть боялся… до смерти!

— Это было давно.

Магрит ведёт себя совершенно как девчонка. Как озорная девчонка. Может, подыграть ей? Пошутить? Нет, не рискну: вдруг она только этого и ждёт, чтобы начать убийственную атаку.

— Всего лишь несколько лет назад. Да что там! Ещё весной ты вёл себя предельно осторожно.

— Откуда вы знаете? — Я не удержал любопытство в узде.

— Слухами земля полнится, — загадочно промурлыкала Магрит. — Однако ты и разошёлся…

— Куда? — Не совсем понимаю иронию сестры.

— На все четыре стороны! Чего стоит одна только картинка на твоём лице… Опять попал кому-то под горячую руку? Или играл в героя? А может, и в самом деле убил?

— Я поступаю как хочу! — отрезал я.

Смех звонкими колокольчиками взлетел над ободранными кронами деревьев.

— «Как хочу»! И насколько эти слова сочетаются с предметом, столь нежно обнимающим твою шею?

Фрэлл! Шарф предательски размотался, пока я принимал участие в побоище, и ошейник оказался на виду… Что делать? Покраснеть от стыда или побледнеть от гнева? Неприемлемо и то и другое: сестра всегда ухитряется проникнуть в мои мысли без помощи магических уловок и сразу поймёт, что я притворяюсь. И стыдясь, и негодуя. Потому что… Потому что сейчас я всего лишь растерян и сбит с толку.

Шаг. Другой. Шелест лент на подоле платья. Лазурные глаза оказались совсем рядом. Так близко, что, заглянув в них, я понял: она и раньше знала об ошейнике. И о клейме. А ведь я просил Лэни…

Просил… Интересно, она доложила сразу или приберегла пикантную новость на десерт? Ну волчица, только пересеки тропинку моей судьбы! Мало не покажется!

— А где же ваш верный прихвостень? Или, точнее будет сказать, прихвостня? — Вплёскиваю в голос как можно больше горечи.

Магрит укоризненно насупилась:

— Именно из-за этого я и отказала кузену Ксо.

Кузену? Ах да, он же признавался ей в любви…

— Из-за чего?

— Из-за манеры так выражаться!

— О, значит ли это, что мы бы с ним отлично спелись? — Я не удержался от заманчивой мысли.

— Надеюсь, этого не произойдёт! — совершенно искренне возразила сестра.

— Почему же?

— Если два невыносимых существа найдут общий язык, невыносимой станет жизнь всех остальных. — Магрит улыбнулась, и сразу стало ясно: ей подобная перспектива кажется чрезвычайно любопытной. По крайней мере, для того чтобы воплотить в жизнь: играть на чужих нервах — излюбленное занятие в Домах. А уж если сестра поставила меня на один «горизонт» с кузеном Ксо… Обязательно надо попробовать. Вот только время выберу… А сейчас мне нужно знать совсем другое.

— Она всё же рассказала вам? — настаиваю на прямом ответе.

— Разумеется, — кивнула сестра. — В любом случае Лэни трудно было бы утаить случившееся от своей половинки по cy’rihn. Слишком сильный всплеск эмоций.

— Всплеск? Эмоций? — Я оторопел. — Да, она показалась мне немного растерянной, но… Не более горячей, чем обычно.

— Ты удивительно ненаблюдателен! — Магрит покачала головой. — Довёл бедную женщину до слёз…

— До каких слёз?! — Мой крик разрезал застывшую гладь холодного воздуха, и сестра сморщилась:

— Не ори. Я не глухая… До самых обычных слёз.

— Да это она… — Договорить мне не позволили. Острый вишнёвый ноготок воткнулся в мою грудь.

— От твоих выходок можно не только расплакаться, но и сойти с ума! Что ты делал?

— А что? — непонимающе поднимаю брови.

— ПРОСИЛ!

— Что в этом странного?

— Ты понимаешь, что самим фактом просьбы поставил её на один уровень иерархии с собой?

— Ну… — Такая трактовка собственного поступка не приходила мне в голову.

А ведь Магрит права: даже «разделив жизнь», Лэни осталась частью Внешнего Круга Стражи, частью прислуги. Обладающей исключительными правами, могущей при случае возразить господам, — но прислуги. Так заведено издревле. Так сотканы Гобелены Крови. Ничего нельзя изменить. Ничего не нужно менять. Да, я поступил непростительно глупо… Даже хуже: то, что совершил без всякой задней мысли, было (да и не могло не быть!) воспринято как утончённая издёвка. Неудивительно, что Лэни рыдала — я унизил и оскорбил её, предлагая выполнить мою ПРОСЬБУ… Оскорбил сильнее, чем мог бы мечтать. Обвинил в том, что она не справляется со своими обязанностями, и предложил исполнить свою роль. Роль господина…

Я по-детски спрятал лицо в ладонях. Вот теперь мне стыдно, и ещё как.

А Магрит продолжала, каждым словом загоняя иглы под ногти моей совести:

— А потом закрылся Вуалью, намекнув, что она не в состоянии сама справиться с болью! Элрон будет рыдать и биться в истерике, узнав, какое чудовищное оскорбление ты нанёс Смотрительнице: ему до таких высот расти и расти!

Дожил: меня сравнили с другим кузеном, самым ехидным из мерзавцев и самым смертоносным из домашних остроумцев. Лестно, ничего не скажешь. Проще было произнести всего два слова: «Ты сволочь». Коротко и доходчиво. И возразить нечего: сначала унизил, показав, что Лэни недостойна повелевать (как будто она претендовала на власть?!), потом указал на слабость и невыдержанность, что для воина хуже смертного приговора…