Марина Дяченко - Авантюрист

Вода капала. Весь мир вплелся сейчас в один этот звук, сочащийся, будто сукровица. Кап. Кап.

– Ты лжешь, – сказал я на удивление спокойно. Он покачал тяжелой головой:

– Нет. Сейчас я говорю правду.

– Ты лжешь, – повторил я упрямо, с ужасом понимая, что еще секунда – и я ему поверю.

– Я бы не стал тебе рассказывать этого… Но ты, признаться, в таком отчаянном положении, что… короче говоря, у тебя есть шанс скоро сделаться вторым призраком этого замка. Я подумал, что тебе обязательно надо узнать…

Я поверил.

Как будто холодная вязкая жижа хлынула на меня сверху, залепила глаза и уши, лишила возможности дышать; руки мои, и без того затекшие, окончательно онемели.

Я поверил. Ибо не верить явной правде – удел не «дурачка» уже, а полного идиота…

– Ты знаешь, – сказал я срывающимся голосом, – тебе ведь не поздоровится, если я действительно стану здесь призраком номер два. Потому что первым делом я доберусь до тебя. И…

Он устало вздохнул. Плечи поднялись и упали:

– Ты… Ретано. Ты не волнуйся, но… Сперва надо все-таки умереть. А в твоих условиях… это долго и скверно.

Я проглотил слюну. Странно, что у меня еще осталась слюна – пусть вязкая, пусть горькая, но до смерти от жажды все же еще далеко…

– Разве ты не позовешь Итера? – спросил я еле слышно.

Он поднял на меня укоризненные светящиеся плошки:

– Я очень редко выхожу из подземелья. Очень редко… Не могу.

Я очнулся от того, что один из стальных браслетов очень уж сильно сдавил мое запястье.

Пробуждение сопровождалось судорогой; затекшее тело вело себя странно, мышцы сокращались как придется, и весьма очень болезненно. Я застонал, пытаясь пошевелить онемевшими ногами.

«Ретаано»…

Я выпучил глаза. Ощущение было такое, что рука моя опять шарит в недрах памятного замшевого мешочка, только на этот раз не чужие пальцы сжимали мое запястье, а стальное кольцо на цепи.

«Привет, Ретано, как поживаешь?»

– Я убью тебя, – сообщил я растрескавшимися губами. То есть наружу не просочилось ни звука – но собеседник мой услышал; кольцо сжалось так, что я еле сдержал стон.

«Тебе незачем меня убивать… Могу тебя поздравить – твоя жена по-настоящему тебя любит».

– Если ты тронешь Алану, я…

«…зато меня поздравить не с чем. По-видимому, любовь к тебе вытеснила… Короче говоря, твоя Алана не так привязана к брату, как мне того хотелось бы. Огорчительно – но не смертельно, есть еще две ниточки…»

Браслет чуть ослабил хватку. Вовремя – я все ждал, что треснут кости.

«Хочешь пить, Ретано?» Я молчал.

«Потерпи еще часа три. Она уже приближается к замку».

– Кто?!

«Скажешь ей, что есть возможность вернуть в мир ее дорогого Луара. Скажи – это правда. Скажи – и посмотрим на ее реакцию».

Кольцо разом вернулось к первоначальным размерам – моя рука чуть не выскользнула из него.

– Скотина, – прошептал я еле слышно. В отдалении серой тенью прошелся Маг из Магов Дамир. Впрочем, какой там маг… Так. Бездельник.

Трудно сказать, сколько прошло времени. Сперва я считал звонкие удары падающих капель, потом сбился; потом, кажется, умер, и снова, и умирал раз десять, пока, наконец, в отдалении не зазвучали шаги, голоса, пока на истертые камни пола не лег отблеск факелов.

Самое время было закричать – но из глотки моей, как и следовало ожидать, не выдавилось ни звука, и я едва не умер в одиннадцатый раз – от страха, что меня не найдут.

Свет стал ярче – я зажмурился, пытаясь закрыть лицо локтем; в подземелье спускались мужчины, много мужчин, я слышал звон шпор и похожие друг на друга голоса, и в их обрамлении срывающийся голосок Итера дребезжал, как треснувшее стекло.

– Светлое Небо! О-о-о… А-а-а… Я плотнее зажмурил глаза, потому что факелы сразу же оказались у меня под самым носом.

– Господин… – со слезами бормотал Итер. – О, как же… Как это…

– Сейчас мы тебя расспросим, как! – рявкнул молодой начальственный голос, – Старый хрыч, ты еще будешь делать вид, что свалился с луны?!

Скрежетнуло железо. Итер охнул.

– Спокойно!

Я вздрогнул. Я только сейчас услышал, что среди спустившихся в подвал есть женщина… и ее голос мне знаком.

– Спокойно, – повторила женщина, и мужские голоса примолкли. – Мы все равно узнаем правду. Сбивайте железо!

Я глянул в щелочки между слипшимися ресницами.

Их было страшно много, полный подвал; кто-то уже вопросительно постукивал по крутым бокам бочек. Ите-ра держали за локти, женщины не было видно, мой взгляд заметался – но в этот момент тряпочка, смоченная водой, коснулась коросты на моих губах – и я провалился в блаженное беспамятство.

– Вы неважно выглядите, Рекотарс. Будь у меня побольше сил – я бы непременно хихикнул. А так пришлось ограничиться косой ухмылкой.

– Где Алана?

Я приподнялся на подушках. Танталь стояла рядом, и за ее спиной молчала в ожидании дюжина крепких молодых ребят, все при оружии, все настороженно-хмурые.

Я прикрыл глаза:

– Пусть ваш эскорт покинет нас… на минуту. Обязуюсь не причинять вам вреда.

Танталь ухмыльнулась в ответ – не менее косо. Обернулась к ребятам – те подчинились беспрекословно, хотя выходить им, ясное дело, не хотелось.

– Где Алана? – ровно повторила Танталь, когда дверь за последним из стражей закрылась.

– С Аланой все в порядке, – я обнажил зубы. – Алана в руках у мага, зачем она ему нужна – непонятно, что он с ней делает – не знаю тоже…

Она побледнела. И без того бескровные щеки приобрели зеленоватый оттенок; я испугался, что она упадет.

– Мне казалось, – проговорила она, почти не разжимая рта, – что Алану отдавали вам. Чтобы ей отвечали за нее… высокородный Рекотарс!

Мое родовое имя прозвучало как ругательство, я не удержался и все-таки хихикнул. Откинулся на подушки, пытаясь справиться с головокружением; с трудом приподнялся снова:

– Да уж… наследник Мага из Магов… не оправдал доверия. И чем вы думали, Танталь, когда Солль отдавал за меня Алану…

Она смотрела во все глаза.

– У меня к вам деловое предложение, – сказал я устало. – Давайте организуем балаганчик. У вас есть опыт, у меня – призвание… Я неплохо пою. И еще я умею ломать комедию с таким успехом, что даже умудренные опытом полковники…

Я замолчал, потому что к моему горлу приставили маленький нож – из тех, что так удобно носить в рукаве.

– Если с Аланиной головы упадет хоть волос-прошелестела Танталь, и надо мной нависло ее бешеное, с огромными глазами лицо.

Мне было очень трудно говорить. В конце концов ухо слушательницы приблизилось к самым моим губам; горло мое едва цедило звуки, совесть с натугой цедила слова.

Я ничего не сказал о нашем с Да Скоро договоре. По моим словам выходило, что маг ни с того ни с сего заинтересовался книгой, а потом Аланой, а потом ее братом Луаром; я ничего не сказал ни о призраке, ни об его откровениях, я даже чаще обычного поминал «Мага из Магов Дамира», но всякий раз, произнося эти слова, голос мой исполнялся сарказма.