Тереза Тур - Память пепла

Вдруг ветер взвыл с новой силой, песок бросился в лицо, заставляя прикрыть глаза.

Ничего не помогало! Он знал, что глаза нельзя тереть, но руки сами потянулись к лицу. Жгло.

— Не дайте ему уйти! — раздался приказ снизу. — Брать живым!

Это послужило сигналом и самому Милфорду — он бросился бежать.

Скорее! Скорее!

К городской стене, где не должно было быть стражи, зато были крюки с веревкой, чтобы перебраться через стену.

Чувствовал спиной нарастающий шум погони. Так загоняют зверя…Интересно, зверь тоже чувствует… спиной?

Враг был опытен. Ни суеты, ни криков, лишь размеренный топот сапог. Нетерпеливые всполохи факелов. Инквизиторы знали, куда бежит имперец. Выглядело это так, словно они вместе с ним составляли план отхода. Часть преследователей гнала его по крышам, часть — по узким улочкам внизу.

На стене, где, по подсчетам их маленького отважного отряда никого не должно было быть, имперца встречали воины. Четверо. Взвизгнули арбалетные болты. Стражи, похоже, решили не обращать внимания на приказ брать живым.

Защита лесных магов не подвела. Раздались крики боли — болты вернулись к тем, кто их выпустил, а следом в нападающих полетела пара метательных ножей. И еще одна!

Магией Милфорд не пользовался — опыт поединка с Неддом научил забыть о ней.

Ножей больше не осталось. Пора уходить! Лязгнули крюки о камень, зашипела, распрямляясь, веревка. Милфорд перелез через стену, и, стал спускаться, отталкиваясь ногами от камней. Он почти успел, когда понял, что на стене появились преследователи. В голову лениво вполз мягкий, вкрадчивый голос: «Ты устал… Стой…»

— Не дождешься… — Милфорд разжал руки — не так уж было и высоко.

Сгруппироваться. Упасть. Перекатиться. Вскочить, и…бегом!

Жаль, нет коня… Маг вспомнил имперских лошадей. Сильных, откормленных, обученных, верных.

Те клячи, которых можно было достать у местных… Это было даже не смешно. К тому же, все животинки были наперечет — подводить под смертную казнь никого не хотелось.

У инквизиторов же напротив, лошади были — бешеный топот коней слышался все ближе и ближе. А ведь им пришлось ждать, пока открывали ворота.

Маг слышал, как позади него захлебывались ненавистью собаки. И совсем близко, казалось, уже почти добежал — серебрилась река в неясном свете луны. Вот она! Вот… Вот…

Только бы успеть! Бросить тело в спасительную, родную стихию. Она укроет. Она не отдаст.

Собаки бросились наперерез. Песок кружился, клубами поднимаясь от собачьих лап, заставляя животных хрипеть от злости и зуда. Милфорд хлестнул водяными плетьми.

Лай. Визг. Хрипы. Крики. Ржание. Имперец рванул вперед. К реке — последней надежде на спасение.

Внезапно стало очень тихо. Он…оглох? Милфорд чувствовал, что задыхается — если выберется, обязательно уговорит Швангау сделать защиту от мерзкой магии нейро…

Поднырнуть под ноги коню. Стихии…почему так тихо?

Правильно, умное существо! Встаешь на дыбы! Из ноздрей лошади валил пар, животное заржало, обнажив зубы, но маг не услышал ни звука. Кувырок. Схватить за повод, другой рукой дернуть за плащ всадника.

Лошадь рухнула под градом болтов еще до того, как сделала несколько шагов. Удар о землю. Теперь было не только тихо, но и темно…

Пришел он в себя, когда кто-то с ненавистью дал ему ногой под ребра и завопил:

— Собаки, ваше святейшество! Эта тварь погубила моих собак! — надо же, звуки вернулись…

Он слышит. Это хорошо. Попался в лапы инквизиторов — это плохо. Очень плохо…

— Спокойно, Альм. Он заплатит… За все заплатит.

Милфорд попытался подняться. Понял, что на него накинули ловчую сеть. Чувствовал, как уходит сила…

— Для борцов с магией у вас слишком много магических приспособлений, — маг поднял глаза на инквизитора и грустно улыбнулся, ощущая себя немощным стариком.

— Вот когда мы будем тебя допрашивать, ты сполна насладишься всеми.

— Шонн Рамм?

— Он самый.

— Милорд Милфорд. — Почему-то показалось уместным представиться.

— Не понимаю, на что вы рассчитывали. И главное — ради чего на все это шли? Но скоро мы все узнаем. Альм! Аль….А….аааааа……

— Аааааааааа!

— Аааааааааа!

— Ааааааааааа!

Плотный белый туман смешался с песком, но даже сквозь них Милфорд видел, как отчаянно бились в конвульсиях уходящие в вязкий ил собаки. Люди, которым от ужаса спазм сдавил горло, озирались стеклянными от ужаса глазами — их тела медленно уходили под землю. Песок вокруг превратился в болотную топь.

Милфорд почувствовал холод. Чьи-то ледяные пальцы сжали запястье. Маг услышал, как кто-то поет, увлекая к реке.

Вода…Приняла, укрыла, успокоила. Он плывет. Куда? Туда, где он будет счастлив. Он забудет. Забудет кто он. Забудет откуда. Он будет плыть. Туда, куда плывут русалки. Туда, куда зовет река…

Листья тихо шептались с песком, что медленно прибывал, засыпая цветы и траву. Он окрасил прозрачную воду в ручьях, забился в щели коры деревьев, отчего стволы стали похожи на змеиную кожу. Лес был не рад песку, но выбора не было. Люди были не рады песку, но выбора не было. Со временем все живое в Ваду сроднилось с тихим шорохом, серым цветом и запахом пепла.

— Вы! Вы притащили нас сюда! А теперь…. Как вы могли оставить Эдварда в беде?! Мы же пытались вам помочь! — Тая сжимала шпагу, не в силах сдерживать злость, что рвалась от обиды и страха наружу.

Шпага сияла так, что глазам было больно смотреть. Странно…Солнца нет, оно скрыто за облаками летящего песка, а лезвие горит белым огнем. И руку жжет…

Серый песок Ваду крутился крошечными смерчами возле ног. Перед бледным как смерть Эйшем шипел манул, выпустив веером когти.

— Ты права…Я виноват, — тихо произнес мужчина, не делая попыток защититься.

— Если с ним что-то случится, — у девушки перехватило дыхание.

— Я…поддался ненависти и нарушил первоначальный план действий. Это привело к тому, что Эдвард оказался в опасности.

Командир лесных разведчиков Недд, Шурр и остальные жители лагеря смотрели на Арвина с пониманием — если бы им представилась возможность убить одного из трех главных инквизиторов Ваду… Вряд ли бы кто-то из них смог удержаться! Вот только…За что этому пришлому мстить Шонну Рамму? Непонятно. Но вопросов никто не задавал — все понимали, что сейчас лучше молчать.

Страх потерять дорогого человека. Страх смерти. Это чувство поселилось в сердцах жителей Ваду незаметно, как песок, от которого никуда не деться. Все понимали. Правда, их женщины выли ночами, пряча слезы и горе в себе. Их женщины не лезли в мужские дела, не носили штанов и не размахивали шпагой, но…Это ж пришлые. Каждый горе переживает по своему. Перед лицом Смерти негоже заводить разговор о порядках и обычаях. Пусть…