Тереза Тур - Память пепла

— Она жива… — тихо сказал Швангау, поднимая глаза на императора, — Я это чувствую.

— Ей больно?

— Вы хотите знать, не пытают ли ее? — тяжело вздохнул придворный маг императора Тигверда.

— Я все хочу знать! Все, что возможно и невозможно. И побыстрее!

— С девушкой… непонятно. Она испугана. Разгневана. Кроме того, я думаю, что именно она перенесла себя куда-то, прихватив с собой похитителя. Смотрите: сначала обезвредили мастера Пауля. Потом…подчинили девушку.

— Что вы имеете в виду, Швангау? Как это «подчинили»? — император нахмурился.

— Усадили на мотоцикл — она даже не сопротивлялась.

— Что вы несете?

— Думаю — это нэйро, Ваше величество, — маг учтиво поклонился.

— Нэйро? Только этого не хватало… И что это за мир?! Да не томите вы, в конце-то концов! Откуда в вас эта убийственная медлительность?!

— Прошу прощения, Ваше величество, — Швангау снова поклонился. Медленно. Затем продолжил. — Миров с подобной силой и магами десятки. Известных только мне десятки…

— Удивительно…

— Но самое удивительное не это, Ваше величество. Девушка сумела побороть заклятие. Оказала сопротивление, проявила волю.

— Даже так?

— Девочка — чкори. Правда, это лишь мое предположение, но перемещение очень похоже на те, что они строят.

— Вы точно говорите о ней? Фехтовальщица из этого мира?

— Чкори есть везде, Ваше величество.

— И как нам это поможет ее найти?

— Мы пригласили герцогиню Рэймскую. Попросили проконсультировать.

— Почему Пауль не смог дать отпор? — резко спросил Ричард, будто очнувшись. Все это время маг, погруженный в свои мысли, молчал.

— Нэйро способны не только к внушению. Внезапная сильная атака блокирует волевые проявления полностью. Думаю, мастер Ре по своей силе вполне мог бы всему этому противостоять, если бы ожидал и был готов.

— Почему вы не пошли за девушкой? — принц Тигверд вопросительно посмотрел на придворного мага. Самого сильного мага Империи.

— Невозможно. Что-то мешает.

— Могу я попробовать?

— Конечно. Попробуйте…

Ричард опустился на мостовую, расслабился, впуская в себя странный, остро пахнущий горечью мир.

Белоснежный песок, острые скалы, нависшие над пронзительно-синей водой. Его сознание летело ввысь, к самым вершинам. Там, среди слепящего белого снега, крался снежный Анук-чи. Он…никогда не видел такого! Манул…

Чкори есть везде. Мало ли, какие кланы еще существуют. От хищника веяло силой. Необузданной, неконтролируемой. Стальные, темные волны отражались в холодных глазах.

— Тая… — позвал Ричард.

Виски сдавило.

— Прочь! — прохрипел кто-то.

Бледное вытянутое лицо, нос с горбинкой, высокие залысины. Редкие, но длинные волосы сзади собраны в хвост. Что-то странное в глазах — они неподвижны! Или…нет?

Вдруг все завертелось яркой, сводящей с ума метелью перед глазами.

«Ника…, - подумал Ричард. — Как же так…»

— Пойдем за мной, — неожиданно знакомым голосом сказала золотая птица, что вынырнула из круговерти прямо перед ним. — Пойдем…

Он почувствовал, что жив и …очнулся. Скрестив руки на груди и хмурясь, над ним склонилась герцогиня Реймская.

— Что у вас за манера, милорд Верд — сразу лезть напролом!

— Добрый день, — просипел Ричард.

— Имперцы! Не зная, куда. Не зная, кто будет противостоять. Просто потому, что сильные! Непобедимые, да?

— Спасибо вам…

— Вас же предупредили, что в деле замешаны нэйро! Вам это ни о чем не говорит? Или в военной академии об иных мирах не просвещают? Не считают нужным? Зря!

— Но…я почти дотянулся… до нее…

— Замечательно!

Тут принц Тигверд недовольно посмотрел на придворного мага. В конце концов, он же служит Тигвердам. Значит, должен защищать сына своего императора!

Но Швангау даже не смотрел в их с герцогиней сторону. Маг не отводил взгляд от брата. Милфорд, до этого не обращающий ни на кого внимания, поднялся.

— Шир! — позвал Ричард.

— Эдвард? — окликнул придворный маг младшего брата.

— Все потом. Я должен ее найти, — нахмурился Милфорд. — Не мешайте!

…

Скрипач слушал город. Чужой. Шумный. Непохожий на Роттервик.

Зорго Цум решил уйти. Жить в Империи…Больше не мог. Там горе ходило за ним по пятам, прорастало черными тюльпанами парка, ухмылялось девичьими платьями, чистыми улочками, жгло душу солнечным светом в яркой листве. И только на кладбище, уже не таясь, вставало во весь рост и смеялось лицо свежей могилой.

Музыкант исчез в конце мая. Поздним вечером пришел к Ясе в последний раз, посадил сойки-безвременники. Ее любимые. Наверное, уже и отцвели, если прижились, конечно. Хотя о чем это он? Иначе и быть не может. Служители Сада смерти — маги Земли. Он заплатил, значит, все в порядке. Вот Вайда удивится…

Скрипка пела, а прохожие этого хрупкого мира с благодарностью кидали монеты. Зорго играл, стараясь подарить городу хоть немного тепла и…магии.

Удивительный мир, удивительный город. Хрупкий, печальный, но в то же время гордый и величественный. А люди? Такие…маленькие. Потоки стихий проходят сквозь них, не встречая ни малейшего сопротивления! Ни просьб, ни силы. Будто сухие листья — кружатся, крутятся, суетятся. Ничем не защищенные, никем не обогретые.

Зорго жил музыкой. Дышал ею. Без денег, имени, связей, он играл, стирая струнами пальцы в кровь. Учился. Стал лучшим из лучших. Шутка ли — настройщик при дворе!

Фредерик Тигверд никого, кроме него, Мастера Цума, к своему любимому роялю не подпускал. Какая честь. Какое признание. Император исполнителем был сносным, хотя, положа руку на сердце, весьма посредственным. Но музыку Его Величество ценил. Искренне.

В молодости Зорго казалось, что цветы и улыбки женщин Стихии создали для вдохновения, что шум волн и дыхание ветра — лишь шепот новых мелодий, а живущие рядом рождены внимать и восхищаться! Имеющие уши да услышат музыку Стихий!

И только через много лет, когда бедная юная цветочница постучалась в дом, чтобы спросить, не купит ли мастер у нее букетик безвременников, он понял, что дожил до седин и милостей императора, но ничего в этой жизни так и не понял.

То, что Яся его дочь, Цум понял почти сразу. Внешне она была похожа на Вайду, правда, чуть выше ростом. Но то, как она училась музыке, пела, как держала смычок… Да, он учил ее игре на скрипке, хотя женщины в Империи на этом инструменте не играли. Почему-то это считалось дурным тоном. А вот в этом мире не так! И правильно…

Скрипка пела, а Цум вспоминал.

Молодой талантливый музыкант мечтал, что в будущем император пожалует ему звание Мастера. Он часто играл в парке, и, глядя на белоснежный дворец, вслушивался. Там, за звуками собственных мелодий, юноша слышал, как дышит в огромном пустом зале рояль императора Тигверда.