Сергей Варлашин - Юные дарования. Скептик

— Молчу, молчу. Забудь в общем. Поехали уже домой. Дождик лёгкий собирается, жару остудить. А я не хочу приехать домой, вся грязная по самый шлем.

— Тогда садись и обнимай меня крепче.

Ветреная поездка, с моросящим под её конец дождём, а верхом на мотоцикле она не может быть другой, освежила нас. Словно это была прогулка по морскому пляжу, с его солёным запахом бриза. Я довёз Яру до дома. Она уже в меньшей степени опасалась, что нас увидят и про это пойдут злословия. Или привыкла она, или привыкли те, от кого она ожидала подобных толков. Мы засели у неё дома за кухонным столом, и у нас случился интересный разговор.

Безобидно, началась с того, что я случайно затронул тему невозможности физики раскрытия измерений, исходя из законов трехмерного мира, но, тем не менее, это возможно, по подтверждению астрофизиков, исходя из расчётов многомерности нашего пространства. Получается, мы живём в другом измерении, отличном от предыдущего. А всё началось с того, как учёные ядерщики в процессе работы с атомом водорода, того же протона, засвидетельствовали пульсацию частицы протона. Он уменьшался и вновь становился привычных размеров. Сначала это интерпретировалось ошибочным явлением, влиянием извне его составляющих частиц. В итоге было сделано открытие, что частица протона уменьшилась на добрые четыре процента. Таким образом, считается состоявшимся квантовый переход. Частица теперь носит новый уровень энергии. Практически это можно считать жизнью в условиях новой планеты, где все законы действуют немного иначе.

— Я хоть и не слежу за открытиями учёных умов современного мира, но соглашусь с тобой и вместе с ними. Я тоже с недавнего времени замечаю изменения, которые происходят вокруг.

— Я вот считаю, что все изменения касаются естественного взросления и перехода в новый возрастной период. А что ты замечаешь?

— Да много чего. — она засмеялась самым чистым и жизнерадостным детским смехом, но начав говорить голос её стал серьёзнее. — Например, как ты говоришь с недавнего времени, я стала видеть, как люди наполнены светом. Согласись, это нельзя назвать эффектом взросления. Да и люди стали меньше меня боятся, чаще обращаются ко мне, это великий прогресс. За всю историю моего рода по женской половине, ни одна из моих родственниц, не могла себе позволить жить среди людей и оказывать им помощь в той или иной степени. Да и сами люди могли придти к ним лишь под покровом большой тайны, чтобы никто не прознал, об их связи. Даже твои частые посещения меня, не сделали тебя изгоем и тебя не поднимут на вилы и не уложат на костёр, вместе со мной. — на её лице вновь заиграла, лукавая улыбка лисицы.

— Разумеется, но ведь смена мышления обычное дело, тем более спустя большой промежуток времени. Люди меняются, их нравы, быт и культура. С развитием, даже самые невероятные вещи, вызывают меньше удивления и недоумения. Страх отодвигается на задний план.

— Всё так, как ты говоришь, только каких-то десять лет назад мы уехали с мамой в Красноярк, только по той причине, что её хотели в буквальном смысле отвести на костёр.

— Ты же говорила, вы переехали, потому что у тебя умер отец.

— Говорила, это так. А как ты думаешь, он умер? — я повёл плечами. — Так вот я тебе расскажу. Был случай один. К матери моей, строго настрого, вне пределов дома, тайно обращались. Детей там завести не могли, здоровье поправить, мужа найти и с прочими житейскими проблемами. Мама помогала всегда. Так вот один раз, обратился друг отца к ней, так же тайно от всех. Жена его на сносях была, и захворала сильно. Врачи руками поводили, практически в гроб её ложили. Мама помогла, хворь, сняло за два дня. Не смотря на все предупреждения и запреты со стороны матери, друг отца, пришёл к ней, с огромным букетом цветов и многочисленными подарками, в знак благодарности, в тот же вечер как жене его легче стало. Ушёл. Не успела мать всё это дело спрятать и убрать, как домой пришёл отец.

Она говорила ему, чтобы он не делал поспешных выводов. Да того ярость обуревает, ни какие уговоры, его не вразумляют. Словом, слушал он её, слушал, да не выдержал и дал ей пощёчину. Прежде же, никогда такого не было, всегда жили они в мире и согласье полном. Здесь ревность ему затуманила голову, и не смогла мать, при всём мастерстве переубедить его, в надуманном. На мать нельзя было руку поднимать, как и меня, даже я это знала, бабушка это всегда говорила. Мать тут же ушла, стала за мужа просить, чтобы ничего ему плохого за этот поступок не сделалось. Да не смогла она вымолить ему прощение. На следующей день, он был на работе. Рассказал другу о случившемся, а потом упал замертво. Сердце остановилось. Слухи слухами, народ прознал, в чём дело. С вечера того же дня, жена друга отца, будущая роженица, спасённая на днях, пришла лично и предупредила об опасности. Муж её не смог переубедить других. Ночью, мы с матерью бежали из деревни.

— Вот это история! Неужели местные и впрямь собрались вести твою мать на костёр? Десять лет назад, это не такой большой срок, чтобы совершить такую варварскую казнь. Да и люди, несмотря на деревню не такие уж и дикие у вас, как мне кажется.

— Тебе кажется. Возьми к примеру отстрел волков свой, никакой разницы. — я обомлело, посмотрел на неё, ведь разница была и большая, но она продолжила рассказ и я решил её не перебивать. — Потом спасённая от смерти роженица, писала матери, что мы вовремя уехали. Утром мать хотели схватить и даже приготовили для этого костёр. Тогда бы роженица без вопросов, взяла к себе меня на удочерение. Посмотри теперь, половина деревни обращается ко мне открыто и никто, не смеет меня тронуть. Кто попробует, будет жестоко осуждён другой половиной и соответственно наказан. При том, что я к этому уже, после теоретически нанесённой обиды, не буду иметь ни малейшего отношения.

— Какая ты у меня особенная лисичка. — Я подергал её за две косички, когда она потянулась за новой порцией сладостей и орехов, она повернулась и напыщенно строго посмотрела на меня. — Надеюсь за это, меня не осудят. — про себя я стал соображать, не связано ли это, как-то с пропавшей без вести тройкой её ухажёров. — Это безусловно, интересный факт из твоей биографии, однако мы ушли от темы.

— Ничуть Лучемир. — Она склонилась надо мной с чайником, наливая мне новую, горячую порцию. — Раз уж мы заговорили о смене частоты вибраций. В продолжении беседы, я бы и сама хотела дать тебе несколько рекомендаций.

— Готов внимать тебе, как и всегда.

— Готов ли ты обещать мне, что будешь чаще улыбаться? — улыбаясь, я закивал головой. — Тогда помимо этого тебе предстоит ещё и думать, вначале, до того как ты соберёшься подумать о чём то в негативном ключе. Желательно подумать об этом, тебе следует только в положительном смысле, потому что материализация мысли происходит быстрее чем ты хочешь и можешь себе вообразить. Это понятно? — я опять согласно кивнул. — Ещё тебе нужно больше доверять миру и его пространству, как бы это странно ни звучало. Как если бы ты видел в его отражении меня саму.