Павел Блинников - Сонные войны. Дилогия

— Я пью за вас!!! — пищит толстяк на диване, а его голос пролетает по залу, усиленный громкоговорителями.

— Мой милый, ну когда же ты оправишься? — шепчет прекрасная нимфа и розовым язычком облизывает необъятный живот.

— О, моя дорогая, не пройдет и месяца, как я смогу снова поиграть с тобой, — отвечает толстяк и гладит девушку по голове.

— А почему так долго? — спрашивает Анри по-французски. Его голова лежит на черной ляжке, похожей на ствол дуба. Тело Шалита полностью лишено волос — у него нет их даже на бровях. Белокурые локоны Пьера измазаны в сладкой краске, на прокаченной груди лежит медвежья лапа Шалита. — Я так хочу…

— Это плата, мой мальчик, — переходит на французский Шалит. — Плата за мой образ жизни. Но не волнуйся, это ненадолго.

— Ты такой загадочный.

Ко второму уху приблизились губы еще одной нимфы. Ее язык изучает ушную раковину, а Шалит закрывает глаза от удовольствия и мурлычет, как новенький трактор.

— Лиза, твой язык возносит меня на поля Элизиума, я словно упал в бездну, а ты тянешь меня наверх, — воркуют губы хозяина клуба. — А меж тем у меня для вас новости, мои молодые друзья. Выходит моя очередная книга.

— О, Шалит, литература — это так скучно, — говорит Андрей. Он лежит в объятьях Лианы, модели из Лондона. Оба покрыты потом, после того, что пять минут назад проделали прямо посреди стола.

— Не могу согласиться с тобой. Пойми, мальчик мой, смотря какая литература. Ты не читал мою прошлую книгу «Что естественно…»?

— Прости, Шалит, нет. А о чём она?

— Тебе необходимо это прочитать. Там я рассуждаю о неправильности сексуального поведения партнеров. Я заявлял, заявляю и буду заявлять: презерватив — бич общества! Наши тела созданы в первую очередь для того, чтобы наслаждаться телами друг друга или своим собственным телом. Как можно получить хотя бы каплю удовольствия, когда то место, что несет в себе начало новой жизни, окутано проклятой резиной? Если ты хочешь безопасности, — Шалит, поморщился, как будто съел что-то кислое, — тогда дрочи. Это не менее достойное занятие, чем обезопасить тебя таким образом.

— Но, Шалит, а как же залёт? — спросила Мария, делая затяжку из косяка.

— Милая моя, а разве у тебя нет головы, чтобы посчитать свои кровавые деньки?

— Но если очень хочется?

— Тогда учись получать удовольствие от других отверстий в своем теле. Но надевать на себя ЭТО — мерзко.

— А СПИД?

— А что СПИД? Разве нельзя провериться и проверить партнера? Или еще интереснее, не проверяться совсем. Ведь когда не знаешь, что тебе грозит, плод становится еще желанней. Неизвестность таит в себе безбрежное наслаждение, моя милая. Когда плод запретен вдвойне, он вдвойне вкусней.

— А о чём твоя новая книга? — встрял в разговор Анри.

— Называется: «Перечень ночных клубов Европы. С иллюстрациями». По-моему, название говорит само за себя.

— Но никакой из них не сможет сравниться с твоим!

— Это, может, и так, но зачем оказывать себе в разнообразии?.. О, простите, мои дорогие. Настя, ты не могла бы посмотреть, кто мне звонит?

Настя перевернулась и взяла платиновый телефон Шалита.

— Написано: Болт.

— О, моя хорошая, давай быстрей сюда. Если он звонит, значит, это что-то важное, — Шалит взял трубку и принял вызов. — Ало? Да. Ты уже здесь? А почему не предупредили? Ах да, я же отключал. Хорошо, поднимаюсь. Простите, мои дорогие, но у меня срочная деловая встреча.

— Ну Шали-и-ит… — заныл хор молодых голосов.

— Папочке надо зарабатывать эти проклятые бумажки, чтобы мои молодые боги могли ни о чем не думать.

Вся компания со смехом и шутками помогла Шалиту подняться, а несколько языков слизали с него еще немного вкусной краски. Если бы они знали, что входит в состав…. Впрочем, если бы узнали, это ничего не изменило.

Шалит прошел по залу под звуки приветствий и тостов, заглянул на танцпол и даже сделал несколько па, заставивших жирное тело «поволноваться». Все были в полном восторге. И только когда Шалит вышел в большой дверной проем, помахав посетителям на прощанье, веселье с него слетело как листья осенью. Лицевые мышцы расслабились, позволив рту изогнуться вниз под весом щек. Глаза сузились до размеров однокопеечной монеты, а из походки пропала веселая грация накуренного бегемота. Шалит превратился в Первого Толстого Ткача.

Клуб «Шалит» — трехэтажный. Резиденция хозяина расположена на третьем. Здесь нет пестрящей роскоши первого этажа или интимной тьмы второго, напротив. Обстановка строгая, как будто из царства разврата попадаешь в библиотеку. Собственно, это и есть библиотека. Сотни шкафов с книгами и рабочий стол с двумя креслами — вот и всё, что есть на последнем этаже клуба «Шалит».

Оба кресла огромные — в них, как правило, сидят Толстые Ткачи. Одно уже занято — в нём устроился Болт. Шалит и не подумал поздороваться или протянуть руку, а просто сел напротив. Толстых Ткачей связывало так много…. Можно сказать: они никогда не расстаются, и приветствие — для них лишнее.

— Что у тебя? — спросил Шалит. Болт сидел с бокалом пива в руках, Шалит закурил тонкую сигарету.

— Я по просьбе Вольта.

— Он не мог сам приехать или позвонить?

— Не мог.

— Понятно. Его сила на исходе?

— Как и моя. Только ты и Фарит свежие, как огурцы… ты видишь, к каким метафорам мне приходится прибегать?

— Просто у нас всё идет, как надо, вот мы и… И я тоже почти на нуле.

— Вольту нужен гениальный сценарий.

— Насколько гениальный?

— Очень. Нам угрожают войной и надо ударить первыми. Здесь только два выхода: зрелищность или глубина.

— А что мешает сделать фильм зрелищным?

— Я. Чтобы побить спецэффекты второго Аватара, придется доставать слишком много нового, а это противоречит планам. Нам нужно что-то сверхгениальное.

— Еще одна история про голубых?

— Да, твои силы тоже на исходе, — покачал головой Болт. — Этим уже никого не удивишь.

— Тогда надо давить на моральные ценности, — пожал плечами Шалит.

— Ну, так ты же у нас по этой части.

— А, понятно, — Шалит сделал глубокую затяжку и откинулся в кресле. — У Вольта есть сценарий, который не вписывается в современную мораль.

— Наверное. В любом случае, ничего нового он пока придумать не сможет.

— А если подождать очищения?

— Может быть поздно.

— Значит, совместное творчество. Но это опасно. Вместе мы можем выдать такое, что перевернет Мир.

— Да, но не на грани наших сил. В течение недели надо себя опустошить и к среде взяться за дело.

— Мне не нужна неделя, — поморщился Шалит. — Я уже пуст, как жбан самогона из запасников деревенщины.

— А остальные?

— Фарит единственный, кто еще может родить что-нибудь, но это и хорошо. Один из нас должен быть сильным. Насчет Вольта не знаю и Гнолт…