Алексей Переяславцев - Длинные руки нейтралитета [litres]

Капитан Риммер совместно с магистром Тифором составили проект и смету. Иномирский моряк категорически настоял на возможности включать «Гладкую воду», дескать, в противном случае на большой скорости баркас будет крепко бит волнами и он может дать течь. На это никто не возразил. После некоторых споров движки решили делать работающими лишь на прямой или задний ход, то есть без возможности поворотов с их помощью. Это упрощало конструкцию. С той же целью рулевое управление решили оставить родным (это был классический румпель). Ради форсажа добавили носовой вертикальный движок и, соответственно, возможность выхода на глиссирование. Но давать даже примерную оценку скорости Риммер категорически отказался, ссылаясь на недостаток опыта.

Семаков понимал, что кратким приказом отделаться нельзя и постарался объяснить задачу боцманмату:

– Вот что, братец: наш корабль я собираюсь занять чем-то поважнее, чем просто перевозка боеприпасов. Например, пощипать вражьи корабли. А потому: видишь тот баркас?

Означенное плавательное средство как раз перегнали поближе к «Морскому дракону».

– Так точно!

– Так вот, тебе предстоит стать капитаном его и доставлять боеприпасы из… ну, ты знаешь откуда… к пирсу, а уж на укрепления будут перевозить сухопутными средствами. В помощь получишь десяток матросов, больше дать нельзя, туда ещё груз брать. От тебя и этого баркаса вся оборона Камчатского люнета, да и редутов зависит. Попомни мои слова: дело может оказаться опасным.

– Вашбродь, ну зачем так-то говорить?..

– Эх, братец, вооружить нам это корыто, считай, нечем. Даже гранатомёт на него поставить… впрочем, разве что лёгкий, да гранат к нему с два десятка, только чтоб отбиться… Ладно, это я ещё переговорю. Но основное твоё оружие будет скорость, это мы тебе постараемся обеспечить. И темнота в помощь. Справишься – всех к крестам представлю, а тебе пробью чин боцмана. Думаю, его превосходительство не станет возражать.

К большому удивлению всех, кто наблюдал за процессом, команда из двух иноземцев (рыжего и моряка с немецким именем) справилась с установкой того, что они называли «движками», за считаные часы. Помпу устанавливать не стали. Зато не пожалели лишних десять рублей и поставили кристаллик защиты от негатора.

Боцман не был бы боцманом, не попытайся он выторговать в пользу своего кораблика хоть что-нибудь.

– Ваше благородие, уж если не гранатомёт, так хотя бы ружьишки нам подкинуть…

– Оно, конечно, можно. Скажем, два или даже четыре. Да только вот беда: стрелять-то кто из твоих умеет?

– Да я как-нибудь спроворю…

– Нет уж, братец, «как-нибудь» тут нельзя. Ладно, попрошу хорунжего, авось он даст кого из своих в учителя по ружейному делу. Но ненадолго! За день твои стрелки должны навостриться!

На следующий день винтовки прибыли (все четыре). Неболтай выделил наставника – солидного вида вахмистра. Тот, проявив опыт, сумел внушить не особо опытным матросам самые основы обращения с винтовками.

Предстояли ходовые испытания. На них назначили лейтенанта Мешкова. Тот должен был дать основные уроки Кроеву.

– Есть!!!

Слово было произнесено на маэрском, которого унтер-офицер Синяков не знал, но уж интонацию угадал безошибочно. Да и любой на его месте подумал бы то же самое. Учёный барин сиял улыбкой и с очевидностью был доволен сверх меры. Раньше у него, видно, всё шло наперекосяк, а тут получилось.

Вывод оказался верным. Рыжий достал листик бумаги и карандаш, быстро начертал записку на чужом языке и приказал:

– Иди, братец, в госпиталь, там… Хотя нет, отыщи караульного у входа, – Тифор вспомнил, что Синякова просто не пустят в госпиталь как негатора, – пускай передаст эту записку для госпожи доктора. И на словах добавить: у меня, дескать, прошло удачно, но нужна проверка. Дождись ответа. – Тут улыбка сделалась ещё шире. – Похоже, сделали мы работу, братец! Не щекотало? Я так и думал. На вот тебе полтинник, купи что пожелаешь. А если Марья Захаровна подтвердит, мы ещё поговорим.

Этот день унтер-офицер посчитал весьма удачным.

Отбитый с большими потерями натиск на Камчатский люнет не навёл неприятельских военачальников на мысль об отказе от атаки вообще. На этот раз союзники решили попробовать на зубок Селенгинский редут. На то имелись причины.

С самого начала штабисты-англичане увидели некоторую слабость артиллерии редута по сравнению с адскими пушками Камчатского люнета. И разрывы зрительно были значительно слабее, а главное, внимательные глаза наблюдателей разглядели на редуте лишь одну пушку нового типа, а не две. Впрочем, те же наблюдатели не увидели картечницы, подобной камчатской. Однако это не удивило: судя по всему, эта новинка была небольшого размера и веса, и её могли установить на боевую позицию за считаные минуты.

Второй и весьма важной причиной для атаки именно на этот редут было наличие поддержки со стороны турок. Поддержка была весьма условной: хотя термин «заградотряд» ещё не существовал, но именно он и был создан и придавал дополнительную уверенность англичанам, которые деятельно поддерживали боеспособность турецких аскеров остротой и численностью британских штыков. Турецкая первая волна должна была принять на себя основной удар защитников.

Существовала и третья причина. Так и осталось неизвестным, кто из английских артиллеристов предложил стрельбу с закрытых позиций. Позднее лорд Раглан неизменно приписывал эту заслугу себе. Но факт остаётся фактом: противостоявшие Селенгинскому редуту англичане стали строить укрепления, специально предназначенные для ведения подобного типа огня. На это требовалось, по оценкам, два дня.

Боцманмат (пока что) Кроев поставил боевую задачу подчинённым. Она отличалась простотой: переоборудованный баркас должен был пройти сдаточные испытания. Лага на судёнышке, разумеется, не установили, но на мерную милю вывели. Ради такого случая старший помощник «Морского дракона» был на борту. Конечно, Кроеву приказали задействовать «Гладкую воду». Правда, с самого начала все, включая капитана баркаса, отметили стремление судёнышка уйти вправо, но Тифор Ахмедович где-то и как-то потыкал пальцем, похмыкал, побормотал, сощурился… и после этих загадочных действий баркас шёл, как по ниточке. Испытания продолжились.

– А неплохо, – снисходительно заметил князь Мешков, несколько раз поглядев на часы и береговые ориентиры.

Скорость оказалась равной шестнадцати узлам, но лейтенант не упустил возможности заметить Кроеву:

– Учти, братец, это ты в штилевую погоду шёл; при боковом ветре скорость упадёт, а уж встречный так и вовсе её доведёт до пятнадцати узлов, а то и меньше. Хотя так и так ты большую часть вражьих судов за флагом оставишь. И всё ж постарайся, чтобы противник даже не подумал, что твой баркас вообще тут проходил. Не ровён час, начнут они этот участок сторожить… ну, сам понимаешь.