AlmaZa - Королевская семья [СИ]

— Боже мой, это серьёзно? Что же нужно делать? Он прописал какие-нибудь средства, процедуры?

— Да, он сказал, что это от малоподвижного образа жизни и что принцессе следует как можно больше двигаться — танцевать, гулять и ездить на лошадях.

Король нахмурился. Как поступить? При нём дочь всегда была тихой и спокойной, но он не раз слышал жалобы её учителей и наставников. Они сообщали о её необузданном нраве и непокорности. Ему с трудом это представлялось, но всё же когда он в своём кабинете выговаривал ей за донесённые на неё замечания, Беллона ничего не отрицала. Если дать ей воли, может принцесса распуститься ещё больше, или наоборот? Может некоторые её выходки — это протест слишком строгому надзору? В любом случае, что-то нужно было изменить, хотя бы разрешить ей частые конные прогулки.

— Мы обдумаем всё это сегодня же, а сейчас, давайте приступим к обеду, — ещё немного подумав, король добавил, — а других средств избавиться от этого недуга нет?

— Никак нет, ваше величество, — печально произнесла Габриэль и взялась за вилку с ножом.

Под эти слова в помещение влетел, резко затормозив, наследник. Вид его был еле заметно помятый. В каком состоянии была его голова, никто не успел заметить, так как он моментально пригладил руками волосы, после чего величественной походкой сел по правую руку от отца.

— Прошу меня простить за моё невольное опоздание. Дела, дела…

Робин Третий грозно сверкнул очами в сторону сына и глухо, холодно бросил в его сторону:

— Сразу после того, как ты поешь, я желаю тебя видеть в своём кабинете, причём ни на секунду позже.

Принц уткнулся в тарелку с явным раздражением. Он не любил, когда ему делали замечания, тем более при посторонних. Хотя определённая благодарность за то, что он предоставлен сам себе, и никто не мешает его полной свободе, присутствовала.

Правитель Феира решил пристыдить сына. Ему не терпелось сделать так, чтобы тот почувствовал вину и всю свою безответственность, а так же изменил манеру поведения. Специально для этого он начал компрометирующий принца разговор.

— Скажите, пожалуйста, господа, вы обсудили с Робином все дела, ради которых приехали? Наверное, в возложенной на вас миссии много нюансов и понадобилось много времени, прежде чем всё решилось?

Обрадовавшийся прекрасной возможности высказать всё своё недовольство, Джордан Льюмен поспешно начал говорить.

— Знаете, ваше величество, хотелось бы заметить, что мои ожидания по поводу вашего сына и будущего правителя этой планеты…

— Полностью оправдались, — завершил вдруг Дерек Аморвил, переняв речь с языка старшего рыцаря, — он оказался очень способным, вдумчивым и адекватным человеком. Мы быстро уладили все наши дела, во многом сошлись, и доложу вам, было приятно иметь с их высочеством дело. Всем бы относящимся к политике людям брать с него пример!

Граф Льюмен от изумления застыл, открыв рот. Он хотел сказать совершенно не то, и не понял, с чего Дерек был так всем доволен и удовлетворён. Джордан, конечно, давно знал принца, и в узком кругу даже имел право называть его на «ты», но он всегда был уверен, что Робин дурачится только на публику, а у себя дома будет вести себя серьёзней и нормально проведёт встречу. Но, разочаровавшись, он решительно отказался от более близкого общения с королевским отпрыском и хотел пожаловаться. А тут! Вот те на! Объект, о котором велась дискуссия, сам поперхнулся от неожиданной похвалы. Откуда вдруг такие мнения о нём, когда он нормально провёл с ними всего полдня, а остальное время — три дня с момента их приезда, за развлечениями, а не обсуждением межпланетных отношений?

Король недоверчиво поднял брови. Перевёл взгляд с графа Аморвила на сына, потом обратно.

— Неужели? Что ж, рад принять такие сведения.

Беллона осмотрела всех присутствующих, ища подвох. Не верилось, что речь шла о её родном брате. Ответ она нашла в заговорщической гримасе сэра Дерека. Он незаметно кивнул принцессе, и она сразу вспомнила об их договоре, что они сделают всё, чтобы никто не узнал о прошедшей в лесах Финкер-Оренстоффа охоте. Значит, рыцарь соврал, что принц находился с ними и занимался тем, что было ему поручено, для того, чтобы никто не упомянул о присутствии Беллоны во всей этой истории. Девушка засияла от осознания, что Дерек её своеобразный благородный спаситель. «Он почувствовал, что всё это я делаю для него, что я пытаюсь встречаться с ним, нарушая этикет, почувствовал, что мне нужен в его лице сообщник. Значит, он тоже хочет видеть меня, как можно чаще. Кажется, я счастлива. Как здорово, что вчера я послушалась Габриэль, ведь меня ожидало такое открытие!».

— Но, простите меня господа, — снова заговорил Робин-старший, — я совершенно забылся и, наверное, выгляжу невоспитанным недотёпой. Я не представил вам мою дочь — принцессу Беллону.

Джордан Льюмен снова хотел вставить, что они уже знакомы, но, посмотрев на графа Аморвила, передумал. Раз уж тот взял на себя ответственность главного, то пусть и дальше отдувается сам. Пусть отвечает за то, что не сказал о том, что с принцем вообще никакие дела нельзя решать. Ими можно заниматься, только когда избавляешься от его присутствия. Дерек, не моргнув и глазом, встал, поклонился.

— Очень приятно. Для нас невероятная честь узнать принцессу до того, как её увидит свет. Разрешите сказать и не сочтите за дерзость, ваше величество, что ваша дочь просто образец красоты и девушки прекраснее я ещё не встречал.

Беллона не знала границ своей радости и чтобы заглушить взрыв восторга, с аппетитом уделяла внимание еде. Король от удовольствия даже разрумянился. Ему льстило не только то, что Беллону признали прекрасней олтернских принцесс (он не учитывал, что старшей из них всего десять и об их внешнем виде судить рано), но и то, что о её жизни осведомлены и знают, что она ещё не представлена обществу. Как наивно он ошибался в своих суждениях, относительно источника осведомлённости рыцарей! Ведь им был Робин-младший, сообщивший всё это три дня назад гостям.

— Что ж, если вы теперь знаете мою семью, и знаете о моей семье, то позвольте поинтересоваться о вас. Кто из вас начнёт и расскажет что-нибудь о себе?

— Ваше величество, мы не слишком важные персоны, чтобы говорить о себе, — заметил Дерек Аморвил, — лучше вы говорите, а мы с удовольствием послушаем.

— Нет, что вы. Не прибедняйтесь. Я в курсе, что каждый из вас из славных семей Олтерна и вы являетесь представительными лицами своей родины. А обо мне что говорить? Про меня всё известно. Печальная участь королей — всегда быть на виду и не иметь тайн от народа. Так в моём роду было всегда. Карлеали открытые и честные, они никогда не злоумышляли и не плели интриг, интриги часто плели против нас, но никак не наоборот!