Madarao - Люсиль из Мартейны

Пошатываясь, девушка встала. Ощупала руками лицо, убедилась, что все в порядке. Осмотрела свое тело, кое-как поправив порванное в нескольких местах платье, все сплошь покрытое пятнами засохшей крови. Потом обернулась. Сердце сжалось от невыразимой тоски, а в бледно-голубых глазах сверкнули слезы.

Это все же был семикровник. Он умер первым, подчиняясь ее проклятой магии. Огромный ствол был насквозь высушен, а корни почти полностью вылезли наружу. Следы круга стерлись, но было видно, что по завершении восстановления земля просто выплюнула девушку из своих недр и тут же затянула свои раны.

— Прости меня, — она протянула дрожащую от холода руку и прикоснулась ладонью к стволу. — Прости.

Она быстро вытерла слезы и посмотрела на небо. Лес мертв, и одно лишь солнце не даст ей ответа, сколько времени прошло с тех пор, как она находилась здесь. Довольно тепло — возможно, уже лето? Значит, прошло несколько месяцев. Или… несколько лет? Она не знает. Нужно возвращаться.

Растирая руками подмерзшее тело, она направилась в северо-восточную сторону. Нужно быть осторожной — если прошло мало времени, солдаты Истры еще могут быть где-то поблизости.

Она старалась ни о чем не думать, но чем глубже она вдыхала прозрачный рассветный воздух, чем быстрее становились ее движения, тем сложнее становилось хоть как-то ограничивать поток мыслей. Ее острый ум при любом возможном случае вступал в спор с ее чувствами, не оставляя последним никаких шансов. Она не любила себя за это, а сейчас и вовсе хотела возненавидеть.

Зачем она возвращается? Она знает, что они мертвы. Нет никаких шансов, ни малейших — тогда их пришли убивать, а не брать в плен. Она лишь найдет их изувеченные трупы, ничего более. Зачем?..

Потому что нельзя иначе. Пока она не увидела все собственными глазами, в ней будет жить надежда. Она будет верить, что все могло обойтись, что они смогли убежать, как и она. Даже сейчас она верит в это. Всеми силами старается верить.

Девушка смахнула непрошенные слезы. Длинные белые волосы путались, падали ей на лицо, цеплялись за мертвые ветви деревьев. Она шла все быстрее, быстрее, и скоро перешла на бег.

Солнце медленно поднималось, из розовато-желтого превращая свод неба в кристально-голубой. Сначала девушка не поняла, что именно изменилось. И тут же к ней пришло осознание, что высохший лес закончился. Она будто стояла на границе двух миров: позади нее оставалась мертвая серая земля и замершие в предсмертном плаче деревья, а впереди серое плавно переходило в темно-зеленое. Все наполнялось красками, тихим шелестом листвы и стрекотанием насекомых. Под ногами вновь знакомо булькала вода, а мягкая болотистая почва тянула за ступни, с неохотой позволяя сделать очередной шаг. Запах сырости приятно щекотал ноздри.

Осмотрев некоторые растения, девушка пришла к выводу, что сейчас конец мая. Значит, прошло только два месяца. Или же несколько лет, но сейчас этот вариант казался совсем уж нереальным.

Она все шла и шла, узнавая знакомые места. Уже скоро она выйдет к поместью, потому нужно двигаться осторожней. Конечно, солдаты давно ушли, но она не знает, как разворачивается война и где сейчас основной фронт. В любом случае, едва ли Мартейна продержится более полугода.

Чем ближе она подходила, тем медленнее становились ее шаги. Лес редел. Девушка остановилась. У нее есть последний шанс развернуться и уйти, а после никогда сюда не возвращаться. Так она навсегда сможет сохранить надежду в своем сердце.

— Это самообман, — прошептала она вслух, покачав головой.

Нужно принять правду такой, какая она есть. Так ее всегда учили, так она жила и будет жить дальше. Нужно успокоиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть. Вот так, теперь она готова. И пусть в горле стоит комок, а живот наполнен безграничным чувством страха — так, что даже дышать больно. Она должна идти. Просто делать шаг за шагом, шаг за шагом…

Поместье и все прилегающие постройки были сожжены дотла. Над грудами покореженных досок возвышались лишь сохранившиеся каменные основания — обуглившиеся, но целые. Среди развалин можно было заметить останки людей и животных. Солдаты уничтожили даже скот, а не увели его, как обычно. Это не война, это просто бойня.

В центре огромного двора, бывшего когда-то украшением поместья, тянул свои гладкие ветви ввысь крепкий однолист. Сейчас на его поскрипывающих ветвях, будто куклы, неуклюже болтались высохшие тела людей. Волосы и часть одежды еще сохранились, так что опознать их не составило большого труда. Это были отец, мать и командир охраны — верный рыцарь, прослуживший Фирминам всю свою жизнь. Похоже, он защищал их до самого конца, иначе бы его не повесили вместе с ними. У него отсутствовала рука — похоже, потерял в бою. Неподалеку от дерева, на импровизированном помосте, было еще одно тело — этого человека по какой-то причине решили сжечь. Крохотный тонкий силуэт узнавался поразительно легко в этих обугленных останках — это была бабушка.

Придерживая себя дрожащими руками, девушка остановилась перед однолистом. Ноги подкосились, и она упала на землю, обдирая колени до крови. По щекам ручьем потекли слезы.

Она выла, точно раненый зверь, кричала, срывая горло. Ее крики эхом проносились в безмятежных небесах, сквозь кроны потягивающихся в солнечном свете деревьев, пронзали безразличную землю и каменные остовы зданий. Она рыдала, чувствуя боль во всем теле, а сердце медленно поглощала разверзнувшая пасть пустота.

Можно больше ни на что не надеяться, ни во что не верить. Они мертвы. Их повесили, как какой-то сброд, как уличных воров или бандитов. Унизили рыцаря, не дав ему пасть в бою. Сожгли бабушку, обвинив в ведьмовстве — конечно же, они нашли библиотеку, и смелая женщина не могла допустить, чтобы у кого-то возникли мысли о том, что настоящая ведьма жива и прячется где-то. Она защитила таким образом свою внучку. «Мой любимый ребенок», — как она шутила всегда…

Воспоминания проносились перед глазами, заставляя все сильнее рыдать и кричать от боли. Она ломала ногти до крови, впиваясь в землю, мокрую от слез. Зачем она сбежала тогда? Нужно было умереть здесь же, и тогда ей не пришлось бы видеть все это.

Боль от потери близких поглощала ее, а в мозгу начинала биться мысль: зачем ей теперь жить?..

Ведь их больше нет.

Ее дом сожжен дотла.

Ее имя теперь ничего не значит.

Ее страна будет уничтожена, если этого уже не случилось.

Все остальные ее родственники — мартейцы, а значит, их постигнет та же участь. Император Истры решил, что их страна не имеет право на существование. Не важно, какие у него были на то причины. Важно то, что она видит последствия.

Девушка не знала, сколько просидела так. Солнце возвестило о том, что начался полдень. Навязчивая мысль о самоубийстве бродила в ее голове, мешая горевать о близких.