Madarao - Люсиль из Мартейны

Страшная июльская жара выматывала. Воздух становился все суше, опалял легкие. Дождя по-прежнему не предвиделось. Вокруг — лишь выжженные села, высохшие растения и редкие леса. И еще — тягучее плотное марево, казавшееся почти осязаемым. Тускло-желтый край мертвых, как называла его про себя девушка. Это больше не Мартейна.

Она редко находила трупы — в основном, они были недавними. Иногда попадались ряды свежевскопанных могил, реже — останки, сваленные в одну кучу. Девушку начинали терзать смутные мысли относительно того, куда пропадают другие тела.

Еще пару раз она видела силуэты людей, и оба раза это были мужчины. Они были одни, но девушка побоялась сближаться. Собаки ей больше не встретились — видимо, последних из них, самых злобных, все же добили. И съели, конечно же.

В одной из разрушенных деревень она обнаружила угли костра. Рядом были раскиданы кости, оставшиеся от сытного обеда. Осмотрев их, девушка убедилась, что они человеческие. Перспектива быть изнасилованной, запытанной, а потом еще и съеденной, вызывала стойкое желание просто сесть и наконец умереть от голода.

Но девушка шла дальше.

Она вновь пробиралась через какую-то рощу, медленно умирающую от солнца, когда услышала громкие женские крики. Девушка старалась ступать бесшумно, пока подбиралась к источнику звука. Скоро стали слышны мужской смех и какие-то выкрики.

Это было крохотное село, где, кажется, до последнего старались выжить люди. Обезображенный труп мужчины болтался на веревке, подвешенный к дереву. Дальше, в пустынных полях, лежало кровавое месиво, в котором уже нельзя было разобрать каких-либо очертаний. Мужчины, человек десять, по очереди насиловали женщину, отпуская шутки и явно веселясь. Женщина сорвала горло и теперь хрипела, моля о сострадании.

Девушка замерла, стоя за деревом. Она ничего не может. Даже если она выйдет помочь, вдвоем с этой женщиной они не смогут отбиться от такой толпы. И тогда она окажется там же, посреди этого безумия, и с ней будут делать то же самое, что и с этой женщиной.

Она сжала кулаки и прикусила губу в немом крике. Она слаба. Она — ведьма, но она ничего не может без своих камней и трав. Ничего.

Пошатываясь, она тихо пошла прочь, стараясь не произвести ни звука. В голове продолжал эхом раздаваться крик женщины. С прокушенной губы скатилось несколько капель крови.

Она перестала считать дни. Она не помнила, когда в последний раз видела что-то съедобное. В голове клубилось марево — точно такое же, как вокруг нее. Она просто шла, каким-то невероятным образом сохраняя остатки сознания, и все еще четко ориентировалась по солнцу. Восток. Ей просто нужно идти на восток.

Далеко впереди клубился дым. Кажется, кто-то развел костер.

Она не помнила, какое по счету это было селение. Здесь все было также, как везде, один и тот же пейзаж на протяжении всего пути. С другой стороны, за домами, тянулся вверх легкий дымок. Ноздри девушки расширились, вдыхая отчетливый запах жарящегося мяса.

В желудке, пустовавшем недели, все будто перевернулось и сразу заныло так, что девушка согнулась пополам. Непроизвольно выделилась вязкая слюна.

Нужно проверить, что там. Она не слышит голосов, так что, возможно, там всего один человек.

Она пряталась за скелеты зданий, медленно двигаясь к цели. Неожиданно послышались семенящие шаги, и со стороны костра вышел старик.

Девушка разглядела огромную спутанную бороду и довольно упитанный силуэт для такого голодного времени. Старик остановился как вкопанный, заметив постороннего. Похолодев спиной, девушка осознала, что в руках он держит третью руку — чью-то грязную, испачканную кровью руку.

Она непроизвольно вскрикнула, старик тоже. Безумные глаза метнулись в глазницах, и старик принял решение удирать. Крепко сжимая чужую руку, он что было сил потрусил в поле.

Сейчас девушка ни за что бы за ним не угналась. Проводив его взглядом, она обошла последний дом и вышла к костру.

Над огнем, на вертеле, уже покрываясь хрустящей корочкой, жарились куски мяса. Неподалеку, на большом камне, выполнявшем роль разделочного стола, лежали останки мужчины. Тело было тщательно выпотрошено, голова отделена и помещена в отдельную емкость. Обе ноги и рука были отрезаны — рядом валялся большой мясницкий нож. Если руку старик утащил с собой, то здесь, соответственно…

Она сглотнула, оборачиваясь к огню. Куски мяса, тщательно обработанные, источали просто невероятный аромат. Старик, кажется, даже озаботился маринадом — девушка чувствовала в воздухе этот специфический запах.

Она села у костра, пошевелила веткой угли.

Сколько ей осталось?.. Она знала, что погибает. Прошло больше трех недель с момента приема пищи, а значит, со дня на день она может умереть от голода. Она шла так долго, и все же…

Примерно через час мясо было готово. От его запаха тошнило и становилось плохо — настолько прекрасно оно пахло. Почти как теленок. Или куропатка. Или…

Почти.

Здесь даже были заготовлены тарелки. Она взяла одну и осторожно положила на нее пару особенно аппетитных кусочков.

Села на землю, на заботливо расстеленную тряпку, крепко держа тарелку в руках.

Она не может умереть вот так просто. Ни за что.

По воде расходились красные пятна и тут же исчезали, растворяясь. Где-то позади, в доме, суетились женщины, слышался чей-то надрывный плач. Люсиль медленно очищала руки от крови, закатав рукава повыше. Она окунала ладони в бадью, стоящую на скамье, и терла корой банника. Дул легкий прохладный ветер, и солнечные лучи мягко касались шеи и затылка девушки. Она полностью ушла в свои мысли, так что все вокруг будто заволокло туманом.

Звуки менялись, нарастали. Раздался топот коней и лай собак — краем глаза Люсиль отметила всадников, выехавших с опушки и проезжающих мимо деревни. Послышался чей-то крик, перекрывший шум толпы, и все вскоре остановились. Ведьма сжала пальцы и резко расцепила, стряхивая с рук капли воды. Донесшийся голос она узнала сразу.

— Люси! Вот мы и встретились вновь!

Конечно, это был он. Спешившись, Юлиас Кармэл Эддин бодро шествовал в сторону девушки, улыбаясь и на ходу снимая перчатки. Он выглядел значительно лучше, чем в прошлый раз. Бледность исчезла, уступив место здоровому румянцу. Голубые глаза светились жизнью, и стройная фигура утратила очертания болезненной худобы. Медные волосы чуть растрепались — он поправил их сразу, как подошел к Люсиль. Сюртук и штаны были сдержанных темных оттенков, и лишь рубашка, выглядывающая из-под расстегнутого воротника, выделялась своей яркой белизной. Несомненно, его внешность и строгие одежды привлекали к себе внимание.