Владимир Лещенко - Звероликий

Сабина не слишком жалела о пропаже. Признаться, парень ее слегка утомил излишней навязчивостью и любопытством. Ей даже захотелось побыть в одиночестве, что она и постаралась сделать, заняв столик в дальнем углу французского ресторана «Лютеция» и попросив шефа, чтобы он никого не сажал за соседние столы. Просьба, подкрепленная полусотенной купюрой, была воспринята как указ самой царствующей августы Береники Двенадцатой.

Заказала черную икру и тосты. К дэвам диету! Нужно же ведь иногда и расслабиться.

– О, мистер Доусон! – донеслось до нее вдруг. – Вас и не узнать в этом костюме!

Подняла глаза.

Вот уж негодяй этот шеф. Взял деньги, а сам усадил за сопредельный столик целую компанию людей. Несколько расфуфыренных дам, одетых в старомодное тряпье с претензией на шик, с ними двое мужчин – один молодой, высокий и статный, а другой – толстый старик.

Сам же шеф с поклонами встречал какого‑то блондинистого юнца, спускавшегося по широкой лестнице, украшенной богатым ковром. Парень был одет в черный фрак, такого же цвета брюки, лакированные туфли со штрипками. Белый галстук кинжалом перечеркивает цветной жилет.

– Хороший вечер, сэр! – поклонился управляющий.

Парень небрежно кивнул в ответ.

Но кто эта полная брюнетка, вставшая из‑за стола навстречу молодому человеку? Красно‑черное бархатное платье с глубоким вырезом. Руки, по локти утопающие в белых перчатках.

Юноша, подойдя к ней, взял ее руку и, галантно склонясь, поцеловал кончики пальцев. Девушка вспыхнула от удовольствия и еле сдержалась, чтобы не поцеловать кавалера в макушку.

– Я видел это однажды в синематографе и всегда хотел сделать подобное, – заговорщицки прошептал франтик.

– Кэл, милый, вы помните мистера Доусона? – спросила брюнетка у молодого атлета, сидевшего за столом.

– Доусон! Я не узнал вас. Вы вполне могли бы сойти за джентльмена! Не так ли, Роуз, дорогая?

Доусон?!

Роуз?!

О, Ахурамазда, смилуйся и помоги!

Не помня себя от страха, Роксана Сабина выскочила из ресторана и ринулась к апартаментам отца.

Охранники вежливо преградили ей дорогу и не менее учтиво сообщили, что доминус Трималхион занят. О чем‑то совещается с Саем и начальником службы охраны. Велел никого не пускать в ближайшие полчаса. Правда, ежели светлая домина настаивает…

Занят. Как всегда, когда ей необходимо с ним посоветоваться. Нет, конечно, он уделит ей капельку своего драгоценного внимания. Разумеется, если сочтет повод достойным того, чтобы отвлечься от неизменно «сверхважных занятий».

Сколько она себя помнит, никогда не видела его праздным. Даже когда Кир Александр «расслаблялся», это проявлялось лишь внешне. Флиртовал ли он с очередной знойной красоткой, возмечтавшей завлечь в свои сети богатого вдовца, беседовал ли с друзьями за бутылкой вина или отправлял ритуальные обряды в родовом зороастрийском храме, где значился старшим жрецом, – на самом деле мысли доминуса Трималхиона были неизменно заняты лишь одним: умножением фамильного капитала. А спроси его, зачем ему оно нужно, так не ответит же! Словно это нечто само собой разумеющееся.

Как‑то раз, три года тому назад, угораздило ее поинтересоваться у отца: сколько же ему требуется денег для полного счастья? Ляпнула сдуру, не подумав. Была крупно раздосадована. Не ладилось у нее тогда с поступлением в модельное агентство Захеса. Мэтр через кого‑то из своего ближайшего окружения намекнул, что был бы не прочь уладить с Трималхионом‑старшим ряд вопросов. Встречаться с «продавцом тряпок» банкир не пожелал. Некогда ему, дескать. Нет времени, нужно деньги делать, а не глупостями заниматься. Вот тогда‑то и дернул злой дэв ее за язык.

Отец ничего не ответил. Только посмотрел на дочку таким взглядом, что ей враз захотелось стать маленькой‑маленькой (ибо с несмышленышей какой спрос).

Через два дня Роксану Сабину приняли в штат Захесовой фирмы. Но с тех пор между ними словно оборвалась какая‑то незримая нить. В принципе, Трималхион и прежде не особо баловал дочку родительской нежностью и заботой, большую часть своего «праздного», как он выражался, времени посвящая воспитанию наследника Дария Констанция, однако после той памятной беседы стал и вовсе смотреть на нее как на пустое место.

Гибель старшего сына, кажется, чуть подрастопила этот лед, но полностью он так и не исчез. Увы…

Последняя представительница славного и сильного рода Трималхионов не стала настаивать на встрече с отцом и после недолгих раздумий отправилась на четвертую палубу в каюту, номер которой ей был любезно сообщен Саем Тоямой.

– Кого я вижу?! – Натали встретила нежданную гостью восклицаниями. – Какие люди! И без охраны!

– Привет! – с трудом выдавила из себя улыбку Роксана Сабина. – Мне сказали, что ты на нас работаешь?

– На твоего отца! – поспешила уточнить блондинка, все еще закрывая грудью дверной проем.

– Какая разница? – устало пожала плечами манекенщица. – Разрешишь войти?

Куркова посторонилась. Ее жутко заинтриговал столь внезапный визит более удачливой конкурентки на поприще модельного бизнеса, но выказывать свой интерес не хотелось.

– Вообще‑то я собиралась уходить. Нужно срочно передать шефу кое‑что важное.

– Я ненадолго, – жалобно проканючила гостья. – Мне просто больше не к кому обратиться.

И столько безнадеги было в ее голосе, что Натали не устояла и всемилостивейше сдалась на волю побежденного…

– Ни хрена себе! – зажглись адским блеском ее зеленые глаза, когда она выслушала сбивчивый рассказ Роксаны. – Вот это кино! Надо бы рассказать об этом Крису. Это мой шеф, – ответила на немой вопрос собеседницы. – Жутко умный парень. И большой специалист по привидениям.

– Он поможет?

– Ха, а то нет?! – подбоченилась сыщица. – Ему это раз плюнуть. В принципе, я и сама кое‑что могу…

Многозначительно умолкла, ожидая, когда воспоследует атака заинтригованной жертвы призраков‑террористов. И штурм не замедлил с началом.

– Что? Как?! Почему?!!

– Смотри и учись, детка! – небрежно, с видом заправского сыскаря бросила Куркова, подходя к платяному шкафу.

Извлекла оттуда небольшой кофр, расстегнула молнию и погрузила туда руки, словно хирург в разверстое чрево пациента.

– Так, что тут у нас? – продолжала она работать на публику.

Вытащила огромное ацтекское мачете, попробовала остроту лезвия.

– Обсидиановый клинок против упырей. Не то.

Положила обратно и выудила что‑то похожее на фонарь.

– Угу. Это сгодится. Индикатор остаточного биополя. Помогает определить – истинное перед нами привидение или искусно наведенный морок.

Челюсть Роксаны Сабины отвисла уже почти до самого пола.