Анастасия Анфимова - Отважная лягушка

Пока Риата с помощником из местных рабов перетаскивала корзины в комнату, Серения с удовольствием поведала, что многие из легионеров стараются подыскать себе подругу ещё на службе. — Надёжный, солидный мужчина жену с умом выбирает. Чтобы хозяйственная была, бережливая, дом могла вести, мужа при случае ублажить и детей рожала как положено…

Девушке оставалось только понимающе кивать с самым глубокомысленным видом. Перед тем, как расстаться, она попросила у хозяйки заведения светильник.

— Окно в комнате очень маленькое, а мне ещё нужно помыться.

— Я прикажу принести, — пообещала Серения.

У путешественницы имелась своя лампа, но она подумала, что за такую высокую плату надо пользоваться всем набором услуг.

Передав Риате ключ и приказав дожидаться в комнате, Ника отыскала фургон урбы. Женщины уже занимались хозяйственными делами: кто стирал, кто чистил одежду, а их сильно уставшие за дорогу мужья отправились в большой зал отдыхать. Судя по доносившимся звукам, веселье там уже начиналось.

Только сладкая парочка сидела у конюшни, беззаботно обнимаясь под полупрезрительными взглядами скособоченного на правый бок старого раба в хитоне, состоящем, казалось, из одних заплаток. Беззастенчиво прервав идиллию влюблённых, девушка узнала, что Гу Менсин и Анний Мар Прест ещё не вернулись из лагеря, и это хорошо. Значит, дитрибун не прогнал их сразу, а захотел поговорить. Поздравив артистов с удачей, путешественница попросила их присмотреть за её повозкой, подкрепив слова парой потемневших оболов.

Спрятав монеты в кошелёк, Корин Палл клятвенно заверил, что с фургоном ничего не случится. От души на это надеясь, Ника поспешила в свою комнату. Едва Риата задвинула засов за вошедшей госпожой, в дверь постучали. Тот же конопатый раб принёс глиняный светильник, похожий на чайник с длинным носиком. Правда, огонь пришлось добывать самим. Ника так и не смогла толком научиться правильно бить кремнем по кусочку железа, доверяя эту процедуру невольнице. Зато более высокая хозяйка без труда поставила лампу на узкую полочку над кроватью.

Когда они распаковывали вещи, вновь раздался негромкий стук, и знакомый голос вкрадчиво произнёс:

— Госпожа Серения прислала лохань для госпожи Юлисы.

Здоровенный раб со свирепой, заросшей чёрными волосами физиономией в одиночку втащил низкую бочку литров на сто пятьдесят из светло-жёлтых, плотно подогнанных дощечек и с грохотом опустил на деревянный пол. Из-за его широкой спины выскочил молодой невольник.

— Вот, госпожа! — гордо заявил он, растягивая пухлые губы в улыбке. — Мойтесь, пожалуйста.

Заглянув внутрь, девушка с удовлетворением убедилась, что там почти чисто и сухо.

— А вода где?

— Пусть ваша рабыня пройдёт со мной на кухню, — тем же тоном предложил парень. — А чтобы вы скорее управились, госпожа Серения даст в помощ свою пришлёт.

— Иди, — приказала путешественница Риате, отметив слишком дерзкий для невольника взгляд бородатого великана. Тот, как будто оценивал её, причём не очень дорого. Видимо, почувствовав нежелательное внимание к себе, здоровяк вышел.

Оставшись одна, Ника на всякий случай закрыла дверь на засов.

Ждать пришлось недолго. Её рабыня вернулась вместе с невысокой, сухощавой женщиной с острым, птичьим лицом. Поставив вёдра у лохани, она молча застыла, ожидая распоряжений.

— Можешь идти, — нахмурилась Ника, не имея никакого желания раздеваться при посторонних. Ни к чему кому попало видеть запрятанное в разных местах оружие и тем более пояс с золотом.

— Госпожа Серения приказала помогать вам, госпожа, — не поднимая глаз, тихо проговорила невольница.

— Мы и без тебя обойдёмся, — раздражённо фыркнула девушка.

— Я не могу нарушить волю госпожи, — испуганно втянула голову в плечи рабыня.

— Тогда принеси ещё воды, — тут же придумала ей занятие путешественница.

Ника не собиралась долго рассиживаться в лохани, как японский самурай. Не то, чтобы она не любила понежиться в ванной, просто место не слишком подходящее, да и время. Поэтому просто приняла лёгкий душ, используя вместо лейки ковшик в руке рабыни. Как всегда, долго возились с волосами, вымачивая их в ведре. Потом она настояла, чтобы Риата тоже ополоснулась. Тогда-то и понадобилось лишнее ведро. Когда рабыни вдвоём выносили грязную воду, девушка поинтересовалась у местной невольницы, нельзя ли заказать еду в комнату? И с огорчением узнала, что в этой гостинице данная услуга не оказывается. Если постоялец хочет есть, то должен идти в зал.

Желудок путешественницы жалобно мяукнул. Вот только одевать провонявший потом пояс с золотом и закреплять кинжалы ужасно не хотелось. Ника уже собралась оставить их в комнате, но в последний момент передумала. А когда Риата с видом бесконечно уставшей скаковой лошади стала обвязывать ленты, удерживавшие ножны за спиной, раздражённо буркнула:

— Пусть будут. Сама знаешь, народ здесь всякий.

— Да, госпожа, — потупив взор, тяжело вздохнула невольница.

Если в комнате успела угнездиться темнота, озаряемая только серым квадратиком окна да слабым огоньком масляного светильника, то снаружи ещё сияли на западе последние отблески вечерней зари.

Надвинув на глаза край накидки, девушка застучала подошвами сандалий по деревянным мосткам, проложенным от гостевого барака до обеденного зала. Между ними располагалась срубленная из массивных брёвен кладовая, надёжно запертая на внушительного вида бронзовый замок, и кухня, откуда умопомрачительно пахло хлебом и жареным мясом.

Проходя мимо распахнутой двери, путешественница с раздражением подумала, что отсюда до её комнаты не больше тридцати шагов.

"Неужели так трудно принести мне поесть? — ворчала она про себя, ощущая сосущую пустоту в желудке. — Я бы стразу расплатилась. Даже добавила бы обол за хлопоты. А посуду можно забрать и потом".

Обеденный зал гостеприимно встретил новую посетительницу густым полумраком, шумом и вонью. К счастью для Ники, большая часть клиентов сгрудились в противоположном конце помещения. Судя по нечленораздельным воплям, свисту и звукам ударов, там кто-то выяснял отношения на потеху толпе, состоящей из полупьяных мужчин.

"Ой, зря я сюда припёрлась! — мысленно охнула девушка. — Уходить надо, пока вместо фасоли чем другим не накормили…"

Но тут к ней подошла средних лет рабыня в застиранном переднике поверх такого же старого серого хитона.

— Кушать будете, госпожа?

— Пожалуй, нет, — усмехнулась, качая головой, Ника. — Слишком у вас тут… шумно.

— Не беспокойтесь, госпожа! — энергично запротестовала женщина. — Никто не посмеет обидеть постояльцев нашего господина Нумеция Мара Тарита! Клянусь Карелгом и Фиолой! Присаживайтесь!