Елена Вахненко - Отдать долги. Книга 3

— Значит, между нами все кончено? — нарушил ход ее мыслей голос Параса.

Аманда очнувшись, искоса взглянула на парня:

— Ну… «всё» — это слишком громко сказано. Все закончиться не может. Но близость — да, она осталась в прошлом.

— Близость — для меня это и есть все, — тихо возразил Парас, сразу как-то сникнув и даже ссутулившись.

Аманду затошнило от отвращения. О боги, и как она терпела столько времени этого… этого…

— Что ж, как знаешь, — вслух сказала женщина, зло искривив свои красивые губы. — Если ты считаешь, что ВСЁ закончено — значит, пусть так и будет.

— А что могло бы остаться? — печально спросил Парас, глядя куда-то в сторону.

Амана раздраженно повела плечом:

— Ну, не знаю! Дружба. Общение. Мало ли!

— Именно что мало, — грустно улыбнулся мужчина. — Мало…

— Что ж, большего обещать не могу. Я не привыкла возвращаться к бывшим любовникам.

— Обычно они умирают… — меланхолично заметил Парас, размышляя о чем-то своем.

Аманда прищурилась, всматриваясь в своего визави.

— Ты на что-то намекаешь? — ее интонации стали угрожающими.

Парас покачал головой и отрывисто сказал:

— Нет… И — да. Да.

С этими словами он порывисто поднялся и ушел, оставив недоумевающую Аманду в одиночестве у фонтана.

Аманда готовилась ко сну, когда в ее покои вошла верная Осока и с поклоном вручила какой-то свиток.

— Что это? — нахмурилась хозяйка.

— Послание господина Параса, госпожа.

— Параса?! — изумилась Аманда. Парас никогда не писал ей — она даже не подозревала, что он умеет. В Эосе искусство письма было подвластно далеко не каждому. Быть может, он надиктовал свое послание придворному писцу?

Что ж, как бы там ни было, но Парасу наконец-то удалось ее хоть немного удивить! Для одного этого стоило с ним расстаться.

Она нетерпеливо развернула свиток и впилась взглядом в затейливую, не всегда разборчивую вязь. И сразу поняла, что эти строки Парас наверняка вывел без посторонней помощи — вряд ли он доверил бы их тайну даже самому опытному и доверенному писцу. Слишком уж они были… личными.

« Милая моя Аманда!

Как хорошо, что я могу назвать тебя милой! И ты не помешаешь мне… ведь обычно ты недовольно морщишься, услышав это ласковое обращение. А сейчас я могу быть ласковым и нежным.

Итак, милая, милая Аманда! Милая, любимая, единственная. Да, единственная. Все женщины, которые были ДО тебя, не имеют никакого значения. Есть только ты. Ты одна.

Я с самого начала сознавал, что заплачу за роман с тобой собственной жизнью. И был готов на эту жертву. И не жалею, поверь! Оно того стоило. О, да, стоило!

Я наслаждался каждым мгновением, которое провел с тобой рядом. Ты была своенравна, порою жестока… но это была ты! И я люблю тебя именно такой, со всеми твоими капризами и недостатками. Жаль только, что я не дотянул до нужного уровня… разочаровал тебя. Прости.

Ты сказала, я предсказуем. Что ж, может, хоть сейчас я тебя удивлю? Или ты и это ожидала? В любом случае я сделаю тебе этот прощальный подарок. Я избавлю тебя от себя — и от необходимости в очередной раз пачкать руки в крови. Я сам уйду в Царстве мертвых — добровольно. Охотно. И буду ждать тебя там.

Рядом со мной на столе стоит чаша с отравленным вином. Я допишу письмо (интересно, знала ли ты, что я умею писать?), велю передать его тебе и приступлю к своей последней трапезе. Фрукты, сыр, жирная, с пылу с жару, куропатка… и вино. Я буду есть и думать о тебе. Буду вспоминать. И умру с мыслью о тебе.

Прощай, любимая и единственная. Прошу об одном: оставь в своем сердце хотя бы крохотный уголок для меня… На большее я не рассчитываю ».

Дочитав, Аманда какое-то время в оцепенении смотрела на затейливые строки. Потом, очнувшись, торопливо свернула свиток и судорожно вздохнула.

Глупец! Зачем, зачем он это сделал?! Она не собиралась его убивать! И никого из своих любовников не убивала — разве что в целях самозащиты. Некоторые и них никак не хотели оставить ее в покое, поэтому их пришлось остановить радикальным методом. Справедливо!

Аманда спрятала письмо в деревянный ларец и мрачно уставилась на огонек лампадки. Послание Параса оставило в ее душе неприятный осадок. В конце концов, ему, как ни странно, удалось задеть какую-то струну ее души — пускай и страшной ценой. Она… не ожидала. Почему-то именно от него — не ожидала. Думала, он будет ходить за ней кругами и ныть, надоедать… Жаль. Хороший был парень.

А может, еще не поздно его спасти? Может, он еще не завершил свой смертельный ужин?

Аманда набросила на плечи легкую накидку и поспешила к выходу из комнаты.

Она опоздала. А может, и не могла успеть… Парас наверняка позаботился, чтобы она не успела.

Аманда стояла возле деревянного ложа, на котором распростерся Парас. Мертвый взгляд его навеки погасших глаз уперся в потолок, тело словно отяжелело, опало, как ненужная старая одежда. И все-таки даже сейчас Парас был красив.

Аманда подавила взгляд и обернулась к засыпанному крошками столу. На блюде покоилось крыло недоеденной куропатки и полуоборванная гроздь прозрачного янтарного винограда. Но внимание женщины привлекла крупная пустая чаша.

Нахмурившись, Аманда неприязненно коснулась ее рельефной поверхности, на которой были выгравированы мистические символы.

«Нужно немедленно выбросить! — пронеслась в мыслях Аманды. — На стенках наверняка остались следы яда…»

Она долго стояла над телом покойного возлюбленного, вглядываясь в его красивее, умиротворенное, спокойное лицо. Смотрела — и пыталась разобраться в собственных чувствах. В ее душе перемешались сомнение, жалость, досада — и облегчение. Облегчение, что не придется постоянно сталкиваться с демонстративно страдающим Парасом, терпеть его молчаливый (или не такой уж молчаливый) укор. Все кончено. Все — в прошлом.

— Прощай, Парас, — прошептала Аманда. — Я буду помнить тебя. Обещаю.

Диана чувствовала, что ускользает в какую-то черную дыру. Ее буквально засасывало в бездну небытия, и женщина из последних сил удерживалась на грани сознания.

«Не спать, не спать…. — в отчаянии шептала Диана. — Жить, жить…»

Но она знала, что все ее усилия тщетны. Из Мира Сюрреализма не было выхода. Рано или поздно она станет полноправным обитателем этой НЕРЕАЛЬНОСТИ.

— Хуан… мы не увидимся с тобой… прости…

Диана принялась повторять имя Хуана, цепляясь за него, словно за якорь спасения. Его звучание помогало ей сохранять тонкую связь с действительностью — и с собой прежней.

Хуан, Хуан, Хуан…

— Хуан? — повторил кто-то его имя вслед за ней, но с другой интонацией — удивленной и настойчивой.