Елена Вахненко - Отдать долги. Книга 3

— Все, что угодно. Вплоть до виселицы.

Мишель похолодела. Доигралась!

— Боюсь, меня это не устраивает, — желчно усмехнулся Жозеф.

— Конечно, — кивнула баронесса. — и меня тоже. Поэтому я готова вам помочь.

— Правда? — Мишель подалась вперед, щеки ее вспыхнули. — А… а как?

Натали неприязненно покосилась на косвенную виновницу всех событий и суховато ответила, демонстративно обращаясь к ее спутнику:

— У меня есть загородная вилла. Советую пожить некоторое время там.

— На вашей вилле? — уточнил Жозеф.

Натали как будто смутилась:

— Ну… не совсем. Это вилла моей дальней родственницы.

— Ясно, — насмешливо улыбнулся Жозеф. — И ваша дальняя родственница не будет знать всех подробностей этой истории, я прав?

Натали поджала губы, впервые сбросив личину добродушной тетушки.

— Вас что-то не устраивает в такой помощи?

Мишель испуганно сжала локоть Жозефа и поспешно ответила:

— Нас все устраивает! Правда, Жозеф? — она умоляюще взглянула на него.

Помедлив, он неохотно кивнул:

— Правда… устраивает.

— Вот и отлично, — подвела черту Натали.

Им пришлось переночевать в особняке Натали, в комнате для гостей. Жозеф сразу лег спать — ничего не сказал Мишель, даже не пожелал спокойной ночи, молча отвернувшись к стене. Сама же Мишель всю ночь просидела в кресле у окна — смотрела в темный сад, кусала губы, плакала… задремала только к рассвету.

Утром лакей в напудренном парике и золоченой ливрее принес поднос с завтраком — видимо, Натали не горела желанием видеть своих гостей за своим столом. Среди тарелок с аппетитными блюдами нашелся длинный узкий конверт.

— Это письмо Натали своей родственнице, — сухо сообщил Жозеф, глянув на надпись на конверте. — Владелице виллы…

Завтрак прошел в унылом молчании. Мишель вяло ковырялась в тарелке, бросая на сотрапезника опасливые взгляды, а тот ел с показным, даже агрессивным, аппетитом, словно вымещая на блинах со сметаной свою злость на любовницу.

Полчаса спустя им подали дорожную карету. Они устроились на неудобных узких скамьях друг напротив друга и отвернулись каждый к своему окну. Экипаж тронулся, и Мишель, провожая взглядом особняк Натали, до боли закусила губу.

— Таисия была права… — вдруг с удивлением сказала она.

— В чем на этот раз? — устало поинтересовался Жозеф, бросив на подругу мимолетный взгляд.

— Это роковой мир. Все исчезают… и мы с тобой, мы тоже исчезли!

— Кажется, мы все еще тут, — холодно возразил собеседник, снова отвернувшись к окну.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — обиделась девушка. — Мы все жили во дворце Дианы. Потом исчезла сама Диана… Влад, Костя… Назар… последней была Тая. И вот — мы с тобой. Исчезли! Едем куда-то…

— Что ж… забавное совпадение, — равнодушно признал Жозеф, не глядя на Мишель, что стало для той последней каплей.

Девушка хотела разозлиться, но вместо этого расплакалась.

— Что… — начал было, обернувшись на звук всхлипывания, Жозеф, а увидев плачущую Мишель, оборвал себя на полуслове, пересел на ее скамью и, обняв, попытался заглянуть в лицо. — Мишель, что произошло?

Она судорожно всхлипнула и уткнулась лбом ему в плечо.

— Ты меня ненавидишь?

— С чего ты взяла? — нахмурился Жозеф.

— Ты… ты со вчерашнего дня вообще не разговариваешь со мной!

Жозеф тяжело вздохнул и крепче обнял Мишель. Та прильнула к нему, как ребенок к отцу, и понемногу затихла.

— Извини… — помолчав, сказал фантом. — Просто… ты меня обидела.

— Этот Гарольд (или как его зовут?) соврал! — вспыхнула Мишель. — Между нами ничего не было, потому он и обозлился! Я просто… ну… слишком много выпила.

— Я не об этом идиоте! — отмахнулся Жозеф. — Я о том, что ты игнорировала меня целый день до этого дурацкого приема.

— Прости… — шепнула Мишель, густо покраснев. Да, вела она себя глупо…

— Вот я и решил продемонстрировать, как это приятно, — продолжил Жозеф. — Тем более что видишь, к чему привело твое упрямство? К тому, что мы, как ты выразилась, вынуждены исчезнуть.

— Прости… — еще тише повторила Мишель, опустив взгляд. — Я… я была дурой.

Жозеф коротко рассмеялся и чмокнул ее в макушку.

— Теперь все хорошо… — он помедлил и осторожно добавил: — Только… прежде чем мы закроем эту тему… ты действительно считаешь, что меня никто и ничто не волнует?

— Нет, конечно, — торопливо сказала Мишель.

— Ты неискренна, — покачал головой ее спутник и, взяв девушку за подбородок, заглянул ей в лицо. — Послушай, если я не бьюсь в истерике, как вы с Таисией, это не значит, что я не волнуюсь.

— Да, но… — Мишель заколебалась, стоит ли развивать опасную тему, уже ставшую причиной нескольких ссор.

Жозеф понял ее без слов:

— Говори. Я не хочу, чтобы между нами осталась недосказанность.

— Хорошо… — Златовласка сделала глубокий вдох и, решившись, пояснила: — Просто ты ведешь себя так равнодушно… так спокойно…

— Равнодушие и спокойствие — отнюдь не синонимы. Я тревожусь — просто не говорю об этом.

— А почему тогда ничего не делаешь?

— Что, например? — язвительно осведомился Жозеф.

— Ну… — неуверенно протянула Мишель. — Например, не ищешь их?

— С кого начать и где искать? — саркастично продолжил собеседник. — Выйти на улицу и кричать «Влад, Костя!»?

Девушка смутилась и ничего не ответила.

— К тому же, я хотел дождаться Диану. Она бы помогла найти остальных. Ведьма, как-никак!

— Разве можно так говорить о матери? — шутливо пожурила Мишель, обрадованная тем, что Жозеф смягчился. — Пусть и приемной?

— Ну… ведьма — это, скорее, комплимент, — отозвался он, рассеянно играя локоном девушки. Вторая рука мужчины куда более настойчиво потянулась к застежке ее платья.

— Ты что делаешь? — слабо пробормотала, пытаясь увернуться, Мишель.

— Тебе объяснить? — шепнул он, коснувшись губами кожи под ее мочкой.

— Но… но тут кучер…

— Он не тут… — его голос стал обрывистым, дыхание участилось. — Он снаружи…

— Он может услышать…

— Плевать! Пусть слышит… и завидует.

Оказалось, солдаты Ромуса существовали в сказочных условиях — если, конечно, сравнивать их жизнь с суровыми буднями гладиаторов. Последних содержали в больших клетках, словно опасных хищников, и кормили здесь же — просто просовывали между толстых прутьев миску с чем-то малосъедобным и сытным. Выпускали рабов только на тренировку, проходившую под открытым небом в любую, даже самую ненастную, погоду. При этом одна нога каждого гладиатора была прикована к цепи, другой конец которой тянулся к клетке. Правда, цепь была достаточно длинной.

Влада коротко, почти налысо, постригли (рабам не полагалось носить длинные волосы) и заставили облачиться в весьма несуразный и куцый наряд, состоявший из нескольких кожаных полос с меховой оторочкой. Влад чувствовал себя в подобном виде просто голым — и, к тому же, сильно мерз! Климат Ромуса была не из теплых…