Андрей Респов - Эскул. Небытие: Варрагон. [СИ]

Вы умерли мгновенно от… ужаса. Желаете возродится на месте гибели или на фиксированной точке привязки?

Оп-па! На самом интересном месте! Нееет… Уж лучше я умру от излишнего любопытства. Надо разобраться и возродиться на месте гибели. На фиксированной точке всегда успею.

Незнакомка стояла на том же месте, где я её оставил в момент своей безвременной кончины. Лицо её было скрыто капюшоном. Босые ступни переминались, словно прощупывали каменный пол. От чего движения её тела под плащом создавали странную картину танца на месте. Причудливую и, в тоже время, притягательную.

— Да… ты действительно из тех самых гостей, кому дарована способность возрождения, Холиен, — грудные нотки в голосе незнакомки наконец окрасились эмоциями, — жаль… а я так хотела тебя в свою коллекцию…

— Ммм, не совсем понимаю, чем могу быть полезен… может я, это… пойду себе, — как-то меня настораживало общение с сущностью, взгляд которой в лицо приводит к мгновенной смерти.

— Не спеши, Эскул, пойдёшь, когда договоримся. Целитель… — от тона незнакомки дохнуло вселенским холодом, — ты мне с некоторых пор задолжал…

— Простите, уважаемая, каким образом?

— Подопечных моих обижаешь, своевольничаешь. Грузчика этого спас, он уже со мной беседовать готовился. А ты спас. И других намереваешься спасать… Не хорошо это, не правильно. У всего свой срок. И конец наступает всему. А ты, гордец, противишься. Мало тебе, что сам из-под моей власти ускользаешь! Так нет, другим тоже мешаешь получить покой и забвение!.. — незнакомка взмахнула правой рукой и из тени соткалось изящное ажурное кресло слоновой кости, на которое она немедленно поместила свой царственный соблазнительный зад.

Блин, если моя догадка верна, я прогневал серьёзную личность. Надо выкручиваться. Я опустился на одно колено и склонил голову. После гибели тело слушалось меня прекрасно.

— Прости мне мою недогадливость и глупость, великая. Но я не ожидал, что ты выглядишь такой желанной. Мой народ привык представлять тебя старухой с косой и самые мягкие эпитеты — это костлявая, безносая, косая… прости, великолепная. Не трудно и ошибиться.

— Хм, ха-ха-ха, — зашелестел смех собеседницы, — выкрутился, как всегда, наглец Холиен, — фигура женщины окуталась серебристым вихрем, на голове возникла чёрная диадема, сверкавшая в полумраке зала, словно Полярная звезда в вечной ночи, плащ покрыли странные, вычурные письмена, алыми буквами вспыхивающие то там, то здесь, перебегая угольками по длинному шлейфу. Пальцы рук заискрились серебряными перстнями. — В этом мире меня называют Регина Мортис, я лишь наместница Её, следящая за соблюдением паритета и интересов. А ты — нарушаешь равновесие!

— Но я же целитель. В этом моя природа и призвание!

— Фу, Холиен, ну к чему этот пафос? Я предпочитаю рыночные отношения, — Регина лёгким мановением вытащила из рукава пергамент, — если ты хочешь лечить безнадёжных больных, то есть отбирать законную мою добычу, будь любезен, плати, — она потёрла большой палец об указательный, вытянув правую руку в мою сторону.

— Сколько? — я нехорошо прищурился.

— Хм, договоримся. Скажем так. На первый раз я тебя прощаю и жизнь Михеля будет тебе авансом. Трудись, лечи, целитель! Вот тебе первое моё решение. Ты отправишься с ближайшим кораблём на Грозовой Остров. Мои подопечные изгнаны и вынуждены вести трудное существование, унижая себя грабежом и похищением городских жителей, чтобы купить себе пропитание и выжить. У них есть серьёзная проблема. По твоей части. Поможешь её решить…Будешь пользоваться моей благосклонностью и дальше. Твоего согласия не спрашиваю.

— Сделаю всё, что от меня зависит.

— Не сомневаюсь, Холиен. А теперь тебе всё же надо поспать…

И серый туман поглотил всё вокруг.

Проснулся одним мгновением. Всё произошедшее во время сна помнил детально. Что же, проблемой больше, проблемой меньше. Будем решать.

Судя по суете в палатах, время близилось к обеду. За ширмами слышалась какая-то возня. Кривясь и потирая поясницу, встал с кушетки. Да, это не перина. Соломенный матрац почти не скрывал жёсткости ошкуренных досок.

Причина шума в амбулатории объяснялась просто. Михель, сидя на койке, размахивал руками и пытался спорить с Абигайль, которая держала в руках отхожий горшок. Девушка была непреклонна, лицо её напоминало спелый помидор. Увидев меня, она обрадовалась:

— Мастер Холиен, мастер Холиен! Объясните больному, что ему рано вставать и что в обязанности сестёр входит подавать судно, а он должен слушаться, а…

— Стоп. Так, понятно. Михель, чего бузим?

— Так я…это… мастер Холиен…она же мне в дочки годится…

— Запомните Михель, пока вы в обители, сестёр слушаться должны беспрекословно! Им решать, когда вы сами сможете вставать и что есть и пить. Мы вас с того света вытащили, только-только сегодня утром. Вы хотите все наши труды на смарку пустить?

— Ннет, мастер Холиен…

— Ну вот и хорошо, Михель, вы мне лучше скажите, как себя чувствуете? — всё это я говорил, уложив грузчика на кровать и начиная ощупывать его ноги под промокшими повязками, — боль? Жжение? Слабость?

Осмотр меня удовлетворил. Температура тела была приемлемой. Измерить её было не чем, но выглядел Михель гораздо лучше. У него проснулся волчий аппетит. Я разрешил дать ему кипячёного молока и хлеба. А когда решил сменить повязки, настроение и вовсе скакнуло на фестивальную высоту. Оставленные мной разрезы выглядели чистыми, края ран розовели. Серый цвет тканей исчез. Немного сочилась сукровицей поверхность. Я рискнул обработать «Разделяющей дланью» повторно, перед этим частично соединив и зашив края разрезов, оставив небольшие отверстия для оттока.

Дав Михелю немного подкрепиться, я активировал «Сон Гарпии». Иначе от моих манипуляций ему бы пришлось несладко. Абигайль снова ловко помогла мне перевязать уже повторно обработанные раны. Поверх свежих повязок я рискнул применить несколько раз «Малое исцеление». Своей собственной маны хватило.

Два часа посвятили послеобеденному обходу. «Сон Гарпии» пригодился всего несколько раз. Я дал несколько малосущественных советов по применению раствора марганцовки и йода. Сёстры схватывали налету. Нужно было только корректировать избыточное желание использовать новые вещества, чтобы избежать перерасхода или химических ожогов кожи и слизистых. Всюду за мной следовала Абигайль. В руках её я заметил пачку небольших пергаментных карточек, на которых она делала пометки свинцовым карандашом. На мой вопрос она ответила:

— Всё требует учёта и порядка, мастер Холиен, не будет вас, меня, как будут сёстры продолжать пользоваться новыми эликсирами? Да и в организацию нашего дела вы внесли много важных изменений! — вот такая золотая девчонка мне досталась.