Анна Абрамова - Не видишь - закрой глаза [СИ]

Я расхохоталась ему в лицо, видя, как сжимаются его кулаки, как наливаются кровью глаза и удлиняются клыки.

— Влад, я могу веками жить здесь, но мое отношение к тебе не поменяется никогда.

— А мне и не нужно твое отношение, — близко подошел вампир, — мне нужно твое тело. Его я хочу иметь каждую ночь. И, поверь мне, как только ты услышишь, что я провернул, смеяться буду я.

И он расхохотался. Если честно, это было жутко, это было так жутко, что у меня мурашки побежали по коже.

— Так вот, — начал он, — присядешь? Ты, наверное, устала с дальней дороги.

И Влад проводил меня к сервированному столу на двух персон. Разлив вина, он пригубил бокал и продолжил.

— Ты же знаешь, как важно Стражу Миров сохранять равновесие сторон, в противном случае Вселенная рухнет. Уже сейчас на Регоре начинается война. Уж не знаю, — захохотал он, — то ли темные украли и изнасиловали кого-то из светлых, то Золотые драконы сожгли планету темных. В разных частях Регора мы запускаем несколько легенд, чтобы сбить с толку историков и не повесить уж всю вину на одну из сторон. Но, как ты понимаешь, нам очень хочется, чтобы Страж принял сторону Темных. Темная империя во всей вселенной — вот она наша мечта. Да, качели качнутся в сторону Темных, если так решит Кир. И не верь, что Вселенная разобьется на мельчайшие осколки. Просто Вселенная будет другой, без Света. А без Света очень здорово жить, ты тоже поймешь это со временем, детка.

Впрочем, я отвлекся. Скоро, очень скоро сюда примчится твой муж, твой бывший муж, хочу заметить. Посмотрим, что выберет он: долг или любимую? Почему-то мне кажется долг, и тогда ты, будешь моей навечно. Мне все равно, кто победит в этой войне, главное, чтобы ты была моей. Я — одержим тобой Ярослава, — простонал он.

Влад встал и подошел ко мне:

— Стражу Миров нельзя было иметь слабое место никогда! Рано или поздно ни я, так другой поставил бы его перед выбором. Ты или долг? Как все просто! Он обязан отказаться от тебя! Когда мы поставим его перед выбором, он может даже захочет умереть сам, чтобы освободить тебя, но он не сможет, иначе, кто будет выполнять его обязанности. А ты, — и глаза Влада сверкнули, — ты, если не будешь отдаваться мне каждый день, будешь мучением для Кира, потому что каждый день, я буду посылать ему картины твоих страданий, когда я насилую тебя, а он ничего не может сделать, кроме как из-за тебя нарушить равновесие. Качнуть качельку- раз-два. Выхода нет — ты моя!

И вот тут мне стало действительно страшно. Киру нужно быть там, на Регоре, только он один сможет восстановить равновесие. Только он сможет закрыть порталы. А еще я осознала, что Влад прав, что я — всегда буду слабым звеном в броне Кира, всю его жизнь. И Киру суждено быть одному!

Меня проводили в мои покои. Они были «шикарны». Огромный зал с красным роялем, черные стены, красные ковры, в которых утопали ноги. Красные кресла, красные стулья. Кровь, везде кровь. Спальня в тех же тонах: черный и красный. Черная массивная кровать, красное шелковое белье.

Я рванула белье на себя, обнажая кровать, схватила стул и стала все рушить в комнатах. Ярость обуяла меня. Зачем? Зачем все это надо было? Зачем я родилась на свет? Кир, мой Кир, прости меня, Кир. Я училась быть сильной, но видимо этого недостаточно.

В комнату влетел Влад, но я не видела ничего перед собой, круша все, что была в комнате, в ярости разбивая столики, стулья, вазы, с радостью слушая, как бренчит рояль. Я бы с удовольствием опустила этот стул на голову вампира, но тут сильные руки прижали меня к своей груди, не давая вырваться, поглаживая по волосам, умоляя успокоиться. Сколько я билась в истерике в этих руках, не помню, помню только, как пришла в себя, уже сидя на коленях Влада, как вскочила, отталкивая его от себя, и видя понимающую усмешку мужчины.

— Ненавижу, как же я тебя ненавижу, — прошептала я.

Влад встал:

— Ничего привыкнешь, — холодно произнес он, — а сейчас, я бы хотел, чтобы ты надела вот это платье. Ты — женщина, моя дорогая. Видеть в брюках тебя я не желаю.

— И да, — сказал он, оборачиваясь, — у нас гости. Сам Страж Миров посетил нас, приготовься к тяжелому разговору, любимая. И запомни, — тут голос его поменялся, — если рыпнешься, я тут же заставлю перейти его на темную сторону, просто чуть поранив тебя, например, вот здесь, — и вампир коснулся моей шеи. — Надеюсь, ты все поняла, красавица?

Я молча кивнула головой, так же молча переодела черной платье на красной подкладке, позволила, чтобы мне расчесали волосы и так же молча спустилась в зал.

А там был мой Кир, такой далекий и близкий, такой родной и чужой. Он бросился ко мне, но я остановила его щитом. Это был единственный щит, который он так и не смог распутать. Я подошла близко-близко к нему, касаясь рукой дрожащего воздуха:

— Кир, — прошептала я, — Кир уходи.

Кир отрицательно качнул головой и подошел с другой стороны, стараясь коснуться моей руки.

— Славка, я заберу тебя отсюда, слышишь? Даже ценой своей жизни!

— Нет, Кир, — закричала я, — не сдавайся, ты должен жить. За тобой Вселенная! За тобой жизни миллионов! Не смей переходить на темную сторону. Если ты сделаешь это, нам все равно не жить, я не смогу уважать тебя уже никогда, ты не сможешь любить меня так, как прежде, зная, что я — начало конца. Кир, уходи и не возвращайся. Просто — останься в живых, Страж!

И я развернулась, собираясь уйти. Но все-таки я не удержалась, оглянулась посмотреть, посмотреть на него в последний раз, запомнить его таким, как сейчас.

Я увидела его взгляд, наполненный ужасом и осознанием того, что происходит. Долг звал его выполнять свою работу. Я между ними, я — лишнее звено в этой связке.

— Прощай, Кир, — прошептала я.

Ян очнулся. Не открывая глаз, он попытался осознать, где он и что с ним. Они прислушался к запахам, к своим ощущениям и понял, что лежит он, совершенно обнаженный, на мягкой перине, в комнате, где никого не было. Тогда Ян попробовал открыть глаза, и ужас обуял его, он ничего не видел. Темнота окружала его. Он поднес руки к лицу, пытаясь рассмотреть их, и вдруг понял, что все его лицо скрывает повязка. Недолго думая, он сорвал повязку и огляделся, морщась от нахлынувшей боли.

Комната была явно женская. Широкая красивая кровать с фиолетовым балдахином, резной шкаф, небольшой столик, огромный зеркальный потолок, в котором Ян разглядел себя. Мужественная фигура, широкие плечи, длинные ноги и лицо, обезображенной жутким воспалившимся порезом. Ян ухмыльнулся, отчего отражение в зеркале стало еще страшнее.

Ян старался не думать о Сэме, о том, что его оставили умирать где-то в этой серой пустыне. Он был оптимистом по жизни, поэтому верил, что Сэм выберется, выживет и все будет как прежде. Ян развалился на кровати, в чем мать родила, и стал ждать. «Рано или поздно кто-нибудь войдет, а там посмотрим, как быть дальше» — размышлял он, не собираясь сдаваться. Он лежал и вырабатывал план действий: «Итак, — думал он, — мы где-то в замке. Я видимо в покоях девчонки, в качестве будущего отца, а вот Славка, где-то тут. Интересно, в качестве кого? Итак, план минимум найти Ярославу. План максимум — свалить отсюда к чертовой матери, желательно подальше».